Формально города, в которых нам предстояло дождаться наших машинок, находились в красной зоне, то есть на территории с повышенной террористической опасностью. Иностранцам сюда крайне не рекомендовалось приезжать. Но, в отличие от Нджамены, здесь практически не было военных и блокпостов. Обычно это основной показатель уровня спокойствия в городе. Хозяин отеля рассказал, что последний инцидент был несколько лет назад, когда на город пытались напасть нехорошие люди. Но все было решено быстро и без военных потерь. С тех пор жизнь текла неторопливо и спокойно.
Йола и Джимета были единым целым, подразделяясь формально на два города. Все административные здания, банки и торговые центры находились в Джимете. Йола же, в которой находился наш отель, была больше похожа на поселок.
– Вот здесь находится дом кандидата в президенты, – указывал Махамад на впечатляющего размера коттедж, возвышающийся на холме за высоким забором. – А вот это местный муниципалитет, – кивая на выделяющееся среди одноэтажных построек четырехэтажное здание, – на этой территории, за этим пропускным пунктом располагается мэрия. А вон там есть парк, в нем даже пытались содержать несколько диких животных, но что-то пошло не так. В общем, наверное, я вас туда не поведу…
Через пару часов поездка начала вводить в тоску. Оно и понятно, там, где нет ничего достойного внимания, любой мало-мальский объект становится достоянием. Но после всего уже виденного нами в Африке смотреть на окружающую среду было смертельно скучно.
– А еще у нас есть супермаркет! – с гордостью произнес Махамад.
Мы оживились. Каждый сразу вспомнил, что нужно что-нибудь срочно купить. Подъехав к обшарпанному двухэтажному зданию на краю рынка, мы были несколько разочарованы, не увидев привычной для нас вывески французской «Supermarché» («Супермаркет»). Внутри он напоминал российский магазин смешанных товаров где-нибудь у нас, в далеком алтайском селе. В одном пространстве находились все необходимые товары: продукты, обувь и одежда, галантерея, товары для стройки и быта. Мы долго бродили между полок, рассматривая необычные товары и удивляясь, как на одной полке могут соседствовать растительное масло, керосин и газовые баллоны.
Заняв очередь в кассу, я заметил, что Дима и Марина заговорщически поглядывают на меня из дальнего угла зала магазина.
– Алексей, мы теперь поняли, зачем судьба забросила нас в этот богом забытый городок, – подойдя, начал Диман, – гляди, какую диковину подкинуло нам, то есть тебе, провидение!
Я уставился на уместившуюся в ладони маленькую коробочку, на которой было изображение удивленного и премилого бородатого младенца. Надпись гласила «Beard Growth»[69] и помельче: «Accelerate hair regeneration»[70].
– Леша, уж если это чудо-средство способно вырастить бороду у ребенка, то оно обязательно спасет нас с тобой от преждевременного облысения! – не сдержав в конце тирады смех, выпалил Димка.
Марина прыснула, а вслед за ней и я зашелся громким смехом. Посетители магазина с искренним одобрением поглядывали на нас, их лица расплывались в улыбках. Нечасто здесь можно увидеть белых, да еще и так странно себя ведущих.
Направляясь в сторону отеля, мы услышали робкое предложение от нашего провожатого:
– Если вам интересно, то мы могли бы заехать в настоящий американский университет.
– Здесь есть американский университет? – удивился я. – Так что же ты молчал, с этого и стоило начинать!
Я когда-то учился в Америке, и меня распирало желание узнать, как может выглядеть университет в Африке. У ворот заведения Махамад договорился о посещении с охраной и гордо повел белых туристов по территории «настоящего американского университета».
Мы прошли по всем аудиториям кампуса, где нам показывали, как учатся нигерийские студенты. Закончили мы наш осмотр в комнате главы безопасности университета. Когда мы уже пожали друг другу руки и поблагодарили его за визит, чиновник вдруг встал и сказал:
– Кстати, у нас же преподает русский профессор, сейчас я попробую ему набрать.
Он нацепил очки, пролистал контакты в телефоне и набрал номер.
– Алексей, приветствую! Как дела? Тут вот российская делегация у нас, возможно, тебе будет интересно пообщаться, – он протянул мне трубку.
– Да, – ответил я.
– Привет! – в трубке зазвучал молодой радостный голос, – меня зовут Алексей, я из Барнаула, преподаю тут IT.
Вечером Алексей сидел у нас в гостях и рассказывал захватывающую историю о том, как он попал в Нигерию, приехал в Йолу. За эти несколько лет он успел даже обзавестись супругой из племени йоруба. В нашем путешествии мы встречаем много удивительных людей, совершенно разными путями попавших в Африку и оставшихся тут жить.
Тем временем несколько дней подряд я перелопачивал все темы, связанные с темой «Carnet de Passage». Основную информацию черпал из англоязычных и франкоязычных источников. Я уже знал всю предысторию, уходящую корнями в начало двадцатого века. Читал про конвенции 1954 и 1956 годов, Стамбульскую конвенцию, правила пользования и все, что с этим было связано. Выяснялось, что общей информации в интернете было много, а вот камерунской специфики мало. В глазах рябило от документов и ненужной информации.
На третий день мне все же повезло. Каким-то чудом мне на глаза попалась ссылка на сайт ВТО[71], где были размещены документы ГАТТ[72] от 13 сентября 1963 года, подписанные Камеруном. Там на двадцать первой странице были описаны условия использования «Карнетов», и черным по белому значилось, что в случае наличия документа никакого дополнительного залога не требуется. Я ликовал!
– Селестин, я тут кое-что нашел, думаю, это то, что нам поможет. Тут документы по «Карнетам», подписанные со стороны Камеруна еще в 1963 году.
– Правда? Алексей! Присылай же скорее, это именно то, что сейчас нужно!
Теперь к работе были привлечены главы трех департаментов таможни: рисков, залогов и реэкспорта. Собравшись на заседание, они в течение нескольких часов обсуждали сложившуюся проблему. Наконец решение было найдено: в новом письме более не упоминался залог, просто требовалось правильно заштамповать «Карнет» на въезде и выезде. Оставалось самое сложное: письмо должен был подписать директор таможни.
В то же время из Чада пришла необычная новость: директор управления разведки, тот самый великий и ужасный Ахмад Дари Базин, был уволен с должности и назначен губернатором одной из многочисленных южных провинций Чада. В чадской иерархии это было очевидное понижение в должности. Нам очень хотелось думать, что пришла расплата за историю с нами, но, скорее всего, это была его профессиональная непригодность. Ведь во время тех манифестаций погибли более сотни демонстрантов, а он в это время пытался добыть трофей в виде собственности чужеземных туристов. Вероятно, власти не могли простить ему этого. Ничего удивительного, ведь в ущерб своим прямым обязанностям директор потратил десятки часов на нас, занимаясь откровенной ерундой, отыскивая несуществующих шпионов и пытаясь обогатиться за наш счет.
Прошло полторы недели с момента нашего приезда в Йолу, как однажды утром я получил сообщение, не предвещавшее ничего хорошего: «Алексей, это мистер Окунуга Сандэй из отдела иммиграции. Вы не могли бы сегодня в полдень заехать ко мне? Нам нужно побеседовать».
Черт побери… Я же совсем забыл про иммиграционную службу Йолы! Обещал отчитываться каждый день, а сам забросил это дело. Я хорошо понимал, что меня приглашают не чая попить. Мы сказали, что прилетели на три-четыре дня, а уже прошло дней десять.
Я решил, что нам не помешает союзник и в некотором роде гарант нашего безупречного поведения и распорядка здесь. Обратившись к мистеру Гурину и рассказав о том, что меня вызывают, я заручился поддержкой.
– Не переживай, Алексей, если будут проблемы, дай мне знать, я же долгое время проработал в Абудже. У меня хорошие связи. Дам вам моего администратора, с ним вам будет спокойнее.
Ободренные, мы с Мариной поехали с сопровождающим от Гурина в «иммиграцию», в центр Джиметы.
Трехэтажное массивное здание находилось на основной магистрали Джиметы. Охранники, посмотрев мой паспорт, связались с Окунугой.
– Сэр, вам на третий этаж, кабинет пять.
Мы поднялись по лестнице, повернули налево, и я постучался в искомую комнату. Ее распахнул сам мистер Сандэй с улыбчивой гримасой, застывшей на лице.
– Доброе утро, мистер Алекс, доброе утро, мадам! Рад, что вы приехали. Мои коллеги зададут вам пару вопросов, и мы покончим с этой формальностью.
Коллеги, в отличие от Окунуги, совершенно не улыбались. Двое молодых нигерийцев в штатском были настроены решительно. От одного из них так и веяло агрессией. Окунуга, улыбнувшись еще раз, оставил нас в комнате и, прикрыв дверь, растворился в коридоре.
– Присаживайтесь сюда, – кивнул тот, что был постарше, указывая на стул перед столом.
Сам он сел за стол. Второй, помоложе и поагрессивней, оперся на соседний стол, сверля меня глазами.
– Расскажите, кто вы и что вы тут делаете.
Следующий час был настоящим допросом, очень похожим на тот, что случился в кабинете чадского разведчика. Вопросы сыпались один за другим, задавались разными способами, использовались разные формулировки. Эти двое явно пытались найти слабое место в моей истории. Вопросы повторялись, менялись местами, парни заходили с разных сторон. Для меня было важно ничего не рассказывать про то, что случилось в Чаде, и про то, что мы ждем здесь машины. Ну и, конечно, нельзя было допустить, чтобы нас выслали из этого города и тем более из страны.
– А почему вы тут уже десять дней торчите, а обещали три-четыре?
– Мы ждем нашего камерунского друга, у которого сейчас проблемы на работе, и он никак не может вырваться. Как приедет, мы отправимся в сторону Лагоса.