– А где ты предлагаешь мне спать, старик? – Язык Джейсона заплетается, едва получается разобрать, что он бормочет. – На улице? Я похож на бродягу?
– Снял бы себе другой номер.
– Об этом я не подумал.
– Еще бы. – Волоку пьяное тело к дивану.
– Или постучался бы к Ларсону.
– У него там групповушка. Не хотел мешать, – усмехается и икает Джейсон. – В отличие от тебя, я не краду чужих шлюх. Она почти мне отсосала, сукин ты сын.
Я сбрасываю с плеча руку Джейсона и резко толкаю его в грудь. Он не удерживается на слабых ногах и снова падает.
– Какого хрена, старик?! – стонет Джейсон и потирает ушибленное плечо. – Бли-и-и-ин… – Трет сильнее. – Все тело болит. Зачем толкаться, а?
– Кендалл не шлюха. Еще раз назовешь ее так, и я разукрашу твою смазливую физиономию, понял? – Я склоняюсь над ним и шиплю прямо в лицо.
– Да твою ж мать, называй ее как хочешь. Мне плевать. – Джейсон кое-как взбирается по стене и становится на ноги. – Ты лишил меня секса с горячей шл… Цыпочкой. Так что тебе самому придется передернуть мне. Я не привередливый.
– Заткнись! – Хватаю его за ворот рубашки, дергаю на себя и снова забрасываю руку друга себе на плечо.
– Нет, ну ты хотя бы трахнул ее? Тебе она отсосала? – продолжает выбешивать Джейсон, пока я тяну его в свободную спальню.
– Я сказал, чтобы ты заткнулся, Джей. Не выводи меня из себя.
– Ой-ой-ой… – криво усмехается он. – Мистера Нота-Кёртиса кто-то способен вывести из себя? Пф… И это буду я? Прикольно.
– Ложись спать. – Бросив тело Джея на кровать, я помогаю уложить туда же и ноги.
Джейсон трясет ступнями, избавляясь от туфель, и ползком взбирается к подушке.
– Ну скажи хотя бы, что она тебе дала.
– Угомонись, – не на шутку начинаю закипать я.
– Да брось. Я ничего не расскажу Скайлар. То, что было в Вегасе, остается в Вегасе. Я бы сам с такой изменил. Молодая, горячая… Не успел проверить, но уверен, она текла как сучка.
– Джейсон. – Я стискиваю зубы, но он не реагирует.
– Обожаю мокрых и податливых. Которые сами готовы накинуться на член. А она была готова. Старик, она так смотрела на меня… Фак… А ты все испортил. Да попросил бы, я бы поделился. Эта дикая цыпочка обслужила бы нас обоих.
Это была последняя капля. Я порываюсь к постели Джейсона, хватаю его за шею и вдавливаю затылком в подушку.
– Я сказал тебе заткнуться! – С силой встряхиваю его и сжимаю пальцы крепче. Джейсон начинает кашлять. – Не смей так говорить о ней, понял? Я ясно выражаюсь?
– Ты чего, старик? – задыхается Джейсон и накрывает мои напряженные пальцы своими ладонями.
Так же резко, как схватил, я выпускаю его шею и толкаю Джейсона обратно в матрас.
– Крыша поехала? – Глаза Джейсона – по пятьдесят центов каждый. Он отползает к изголовью огромной кровати и пытается отдышаться, растирая шею, на которой останутся синяки от моих рук.
– Я предупредил. – Испепеляю его взглядом.
– Если она не дала и тебе, я не виноват, старик.
– Господи, да закрой уже свой рот, Джей.
– Так стоп… – Джейсон прищуривается и пытается сформулировать свою мысль. – Она что… еще тут? – Он вздергивает одну бровь. Я закатываю глаза. – О нет, Бостон. Нет. – По лицу Джейсона расползается коварная улыбка. – Я прервал ваши страстные игры? Че-е-ерт… Кажется, да! Да! Эта сладкая шоколадка не давала тебе покоя до самого утра!
Господи.
Накрываю лицо ладонями и растираю усталость от этого идиотского диалога. Джейсон бывает невыносим. Он никогда не понимает, когда следует прикусить язык. Даже трезвый не умеет вовремя затыкаться. Как я его терплю – секрет для меня самого.
– Это Кендалл, Джейсон, – произношу я на выдохе. Терпение, Бостон. Терпение.
– Да хоть Пресвятая Дева Мария. Я имею право на подробности за то, что ты содрал эту малышку с моего члена. Пожалуйста. Хотя бы вздрочну перед сном. Или, может, разрешишь понаблюдать за вами? Я согласен. Мне хватит и этого.
– Джейсон, ты идиот. – Мое терпение на исходе. Я почти готов еще раз наброситься на него и придушить так, чтобы он отключится на ближайшие пару часов. – Кендалл, – повторяю я четко и медленно, по слогам.
– Мне кажется, она называла себя как-то иначе.
– Она лгала.
– Ой да какая разница. – Он цокает и морщится. – Мне интересно не ее имя, а ее киска. Тугая? Достаточно влажная? Ненавижу сухих стерв.
– Нет, я все-таки придушу тебя. – Я сжимаю кулаки. С ним бесполезно разговаривать.
– Да расслабься, старик. Я могила. Скай ничего не узнает. Клянусь. Если ты разрешишь забраться к ней в трусики.
– К кому? – зачем-то спрашиваю на автомате.
– Сам решай, кого тебе не жалко.
Кого не жалко.
Дурацкая фраза Джейсона заставляет сердце ныть. Он пошутил, а я получил увесистую пощечину от реальности.
Я изменил Скайлар.
И теперь мне придется сделать выбор. Придется причинить кому-то боль. Разбить чье-то сердце.
Душу пронзает острое чувство вины. Оно сковывает тело, сжимает органы, выедает нутро, как кислота.
Как я мог так поступить со Скайлар?
Я сорвался впервые в жизни и вот что из этого вышло. Я полностью потерял контроль, и кто-то из-за этого обязательно пострадает.
Джейсон начинает храпеть. Видимо, я слишком долго молчал. Ослабляю галстук на его шее и выхожу из спальни, прикрыв дверь.
Я должен все рассказать Скайлар, как только вернусь в Бостон. Она заслуживает правды. Думаю, она и так начала догадываться, что мое сердце давно принадлежит другой.
Переступаю порог своей спальни и аккуратно закрываю за собой дверь, бросив взгляд на кровать. Кендалл уснула. Подобрала под себя почти все одеяло и закинула на него длинную ногу. В контрасте с белым цветом пододеяльника ее лощеная кожа выглядит еще темнее. Как молочный шоколад. Восхитительный, манящий оттенок. Хочется расцеловать ее всю, от пяток до макушки, не упуская ни дюйма желанного тела.
Я сойду с ума, если придется ее отпустить. Я больше не проживу без нее ни дня. Не знаю, как держался три года. Не знаю, как устоял в тот день, когда провожал ее в Европу. Я безумно хотел поцеловать Кендалл в ту ночь. Столько раз представлял, какие на вкус ее губы, но моя Конфетка отказалась слаще. И она сказала, что любит меня.
Да, я все слышал. Сделал вид, что шум из гостиной заглушил ее слова. Просто потому, что хочу сказать ей первым, как сильно любил ее все эти годы и люблю до сих пор.
Кажется, я влюбился еще в детстве, когда маленькая кудрявая Кендалл взъерошивала мне волосы, сидя у меня на коленях в своем желтом платье. Когда шептала, что выйдет за меня замуж, когда вырастет, потому что я похож на ее любимого пони из мультика про пони.
Надеюсь, я все-таки стану для нее рыцарем, а не каким-то пони. Во всяком случае, я очень постараюсь, чтобы сделать ее счастливой.
Но для этого мне нужно сделать больно Скайлар.
Иначе никак. Я все равно разобью чье-то сердце. Без потерь не обходится ни одна победа. Уж я это точно знаю.
Присаживаюсь на кровать за спиной Кендалл и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее лодыжку. Она забавно дергается, но не просыпается. Неторопливо устилаю дорожкой из поцелуев ее стройную ногу, перекинутую через груду складок из одеяла. Плавно подбираюсь к колену и скольжу губами и языком вдоль бедра. Она безумно красивая, манящая, запретная, но все же моя. И я ни о чем не жалею. Только об упущенном времени. Когда она перестала мне отвечать, я должен был рвануть в Европу. Я, а не она, должен был дать ей понять, что дождусь ее. Какой же я идиот. Я едва не женился на другой. Едва не упустил свое счастье.
– Господи, если это сон, – в полудреме воркует Кендалл, повторяя мои слова, когда мои губы достигаю внутренней стороны ее бедра, – не дай мне проснуться… – Я накрываю ее бедра руками и переворачиваю Кендалл на спину, размещаясь между ее ног. – А если это происходит по-настоящему – пожалуйста, Бостон, не останавливайся.
Я усмехаюсь и развожу ее бедра шире, предоставляя своему взору маленькую сладкую киску. Она уже взмокла и блестит от просочившейся влаги. Кендалл оказалась такой чувствительной. Ее тело, как размятая глина, отвечает на каждое мое прикосновение. И сейчас, едва я касаюсь кончиком языка ее взбухшего клитора, Кендалл прогибает спину и подается бедрами навстречу. Нетерпеливая и горячая. До безумия сладкая. И только моя.
– Я так понимаю, нам сегодня не удастся поспать, – тихо стонет она, когда мой язык проходится вдоль промежности и задевает клитор.
– Хочешь спать? – жарко выдыхаю я и обхватываю губами нежную плоть, посасываю и неторопливо втягиваю в рот, подразнивая.
– Умираю от желания… – Движения языка ускоряются, и Кендалл всхлипывает, запуская руку мне в волосы.
Я продолжаю интенсивно облизывать ее между ног, подняв взгляд на Кендалл. Ее грудь часто вздымается. Соски затвердели. Она начинает плавно покачивать бедрами в такт моему языку и сталкивается с моим взглядом. Зеленые глаза горят от похоти и желания.
– Бостон… – Кендалл закусывает губу, а я дразню ртом клитор и ввожу в нее два пальца. – Боже, Бостон!
– Какая же ты мокрая, Конфетка… – Я не разрываю зрительный контакт.
Кендалл не смущается и не отводит взгляд, и я в восторге от ее открытости, раскованности, податливости. Она полностью доверяет мне и жаждет того, что я ей подарю. Я столько всего хочу с ней сделать… Нет, неправильно. Я хочу сделать с ней все. Абсолютно все, от чего она будет сладко и громко стонать.
– Кончи для меня, детка. – Быстрее и глубже трахаю ее пальцами, нежно прикусывая пульсирующий бугорок. – Хочу почувствовать вкус твоего оргазма.
– Господи, Бостон… – Она стягивает мои волосы в кулак и придавливает мое лицо к своей киске. Я становлюсь тверже, чем гребаный Стоунхендж13. Не знаю, кто кончит раньше: она от моих действий и слов или я от ее отдачи. – Я почти… – стонет она, и я врезаюсь в нее пальцами чаще. – Сейчас… Бостон… Господи… Что ты… творишь… со мной… Бостон. – Ее дыхание прерывисто. Кендалл сама насаживается на мои пальцы и язык, раскачивает бедрами и кончает, едва не вырывая мне волосы – так сильно сжимаются ее кулаки, когда ноги Кендалл содрогаются от накатившего оргазма.