Чтобы хоть как-то отвлечься, соглашаюсь на предложение Юко – моей подруги и коллеги из Японии – опрокинуть напоследок бутылочку «Ламбруско» в нашем любимом баре LaGare Hotel. Вид оттуда просто невероятный. Завораживающий. Будто держишь все небоскребы квартала Porta Nuova на ладони. И дышится так легко, свободно, будто находишься на вершине мира, а остальное – не волнует совсем.
Одной бутылкой игристого мы, конечно же, не ограничиваемся. Девочки решили устроить мне и Юко прощальную вечеринку по случаю возвращения в США. Шона и Ева комфортнее себя чувствуют здесь, в Милане, а вот Юко не задерживается надолго в одном месте. Она согласилась полететь со мной в Америку и очень скоро получила согласование новых условий контракта с агентством дома Gucci, как и я. Наверное, они не возражали, потому что мы с Юко часто работали вместе. Наш дуэт всегда и везде смотрелся гармонично и выигрышно, будь то кадр или подиум.
– Мы прилетим к вам в гости к следующей неделе моды в Нью-Йорке, – заявляет уже довольно пьяненькая Ева. Ее пепельно-белые локоны уже растрепаны, а бретелька облегающего платья свалилась с одного плеча.
– Так это… еще… год ждать… – подсчитывает на пальцах Шона и надувает губки. – Давай слетаем зимой. Я люблю Америку! Нью-Йорк, Вегас, Лос-Анджелес, Сан-Диего…
– А вот Кендалл без ума от Бостона, – хихикает Юко. Я вспыхиваю. Разве она что-то знает?
– О чем это ты? – неловко хмурюсь я.
– Говорю, что из всех городов Америки тебе по душе почему-то Бостон. Там слишком холодно, как по мне.
– А-а… – хихикаю я и выдыхаю. Опять накручиваю себя. Делаю глоток «Ламбруско» и чувствую, как приятно кружится голова от шипучих пузырьков. – Просто это мой родной город. Я там выросла, там моя семья, близкие люди…
– Вернешься домой? – интересуется Шона. – Не будешь жить в Нью-Йорке с Юко?
– Вернусь в Бостон. Я безумно скучаю… – произношу мечтательно я и сама не замечаю, как широкая улыбка растягивает мои щеки.
– О-о-у… – одновременно завывают девочки.
– Знаем мы эту улыбку, – усмехается Ева. – Неужели наша маленькая девственница нашла исключительный член, который наконец не прочь затолкать себе между ног?
– Ева! – Я ляпаю ее ладошкой по плечу. Она заливается смехом вместе с Шоной и Юко. Предательницы.
– Вообще-то, Чейз тоже перебирается в Нью-Йорк. – Ева неоднозначно играет бровями.
– И что с того? Мне до него какое дело?
– Хочешь сказать, что не он тот избранный, которому ты подаришь свою нетронутую дырочку? – прищуривается Ева и взмахивает копной пепельных волос.
– Иисусе, нет! – Я отмахиваюсь от хохочущих подруг. – Чейзу ничего не светит. Я с самого начала обозначила рамки. Да, он прикольный, смешной, классно целуется, но ничего больше. Нет. Не хочу быть его тысячной.
– Ну и зря, – не сдается Ева. – Трахается он так же классно, как и целуется.
– О да… – мечтательно встревает Шона.
– Правда это редко происходит вдвоем, – продолжает Ева, и я морщусь. – Чейз любитель групповушек.
– Ага, я в курсе, наблюдала. – Я закатываю глаза.
– И пожестче. – Шона стискивает зубы и втягивает через них воздух. – В прошлый раз, когда Чейз перебрал с порошком, он чуть не разорвал мне зад. Кретин. – Она цокает и говорит так, будто рассказывает о сломанном ногте. И то в глазах было бы больше ужаса, чем от «почти-порванного-зада».
Ева хихикает. Видимо, находит это забавным. Странная.
– Ну и зачем мне эта информация? – фыркаю я. – Мерзость. Не понимаю, почему вы все трахаетесь с ним? Как будто других мужчин нет. Не таких, которые на пике прихода ведут себя, как животные.
– Мы трахаемся и с другими, Кендалл. Ты же прекрасно это знаешь. Видела не раз, – усмехается Ева, попивая игристое. – Но Чейз…
– Член. Все дело в нем, – отрезает Шона, и Ева толкает ее в плечо, а потом обе начинают громко смеяться.
– Понимаешь, у Чейза большой, толстый и, что не менее важно, опытный хрен, – поясняет Ева после приступа смеха. – Редко какой парень умеет им правильно пользоваться.
– Да и вокруг нас сплошные геи, – вздыхает Юко. – Поэтому если Кендалл нашла себе красавчика-натурала, то я за нее только рада.
– Ла-а-адно, – затягивает Ева и толкает меня локтем в бок. – Колись, кто он?
– Эй! – возмущаюсь я, но начинаю улыбаться, вспоминая о Бостоне.
Девочки точно обзавидуются, ведь он исключительный. И никакой Чейз не сравнится с моим Бостоном, который виртуозно владеет не только членом. Бостон доводит до совершенства все, чего касаются его ладони, пальцы, руки, губы, язык…
– Ладно, сучки, сейчас покажу. – Я прикусываю губу, воспроизводя в сознании образ обнаженного Бостона между моих ног. – Не закапайте слюной мой телефон. – Вытаскиваю айфон из сумочки под испытующими взглядами подруг.
Но я не успеваю разблокировать, потому что телефон начинает вибрировать, и на дисплее всплывает имя Чейза.
– Кхм, – демонстративно кашляет Ева, с прищуром и хитрой улыбочкой оглядывая мое лицо. – Маленькая девственница еще и маленькая лгунья?
– Да иди ты, – шиплю я, уставившись на телефон. Не хочу отвечать. Совершенно не хочу, потому что знаю, зачем он звонит. – Я на минуту.
– С Чейзом тебе не хватит минуты, сучка, – вдогонку кричит Шона, и, удаляясь в туалет, я слышу за спиной смех подруг.
Я проверяю все кабинки и запираюсь в крайней. Только потом отвечаю на вызов.
– Привет, малышка. Скучала? – ухмыляется Чейз.
– Не особо.
– Уф… Ты ранишь мою душу, Кендалл.
– Ближе к делу, Чейз.
– Обожаю твою пылкость. Поэтому я тебя и выбрал.
– Отвали, Чейз.
– Ты выполнила мою просьбу?
– Нет. Я же вчера сказала, что отказываюсь. Хватит. То была разовая акция. Я помогла тебе, ты помог мне. Все. Я не собираюсь заниматься…
– Чем же, малышка? – Его голос пропитан иронией, и меня это бесит. Будто он не воспринимает меня всерьез. А он и не воспринимает, раз звонит снова.
– Тем, чем занимаешься ты! Тот раз больше не повторится, понял? Оставь меня в покое.
– Ты слишком горячая, чтобы у меня это получилось.
– Отвали! – Он начинает меня по-настоящему злить.
– У тебя есть еще эта ночь, чтобы выполнить то, что должна, Кендалл. – Его тон моментально грубеет и пробирает до мозга костей. – Потом я буду разговаривать с тобой иначе, поняла?
– Чейз, найди другую дурочку. Мне больше от тебя ничего не нужно. Я не плотно сидела и завязала, ясно? И не собираюсь помогать тебе. Ни тут, ни в Америке.
– Я предупредил. Подставишь меня, малышка, – подставишь других людей. А они посерьезнее, чем какой-то фотограф. Посерьезнее тех, кого ты видела в Милане. Они не потерпят отказа, малышка. Не разочаруй меня. А потом, если захочешь, я снова сыграю твоего бойфренда на хэллоуинской вечеринке в Бостоне. И в этот раз сможем закончить нашу игру куда интереснее, чем в прошлый. Я снова отведу тебя в туалет и буду очень-очень нежным. Обещаю.
– Иди к черту!
Прежде чем бросить трубку, я слышу мерзкий смех Чейза по ту сторону динамика.
Хренов фотограф!
Пошел он ко всем чертям. Не собираюсь больше помогать Чейзу сбывать таблетки. Я обещала Бостону. Я клялась. И я действительно завязала со всем этим дерьмом. Но даже после моего четкого отказа, Чейз все равно рассчитывает на то, что я выполню его указание. Не знаю, зачем согласилась в первый раз. Черт меня дернул. Чейз убедил. Сказал, что это фигня и просто незначительная помощь – раздать пакетики девочкам в клубе, на танцполе, потом в туалете, на баре, незаметно забросить в сумочку. В толпе людей я как рыба в воде, поэтому все вышло очень просто. Я даже не задумывалась, что делаю и насколько это серьезно. И тогда Чейз не давил на меня. Сказал, что останется в долгу. И, черт, выполнил обещание. Хоть и глупое. И теперь я в заднице.
Нужно скорее вернуться к Бостону. Он поможет. Не оставит меня в лапах Чейза. Я все ему расскажу.
Я вылетела в Бостон утренним рейсом, как и планировала. Оставила нетронутым товар Чейза. Я все сделала правильно. Он не имеет права помыкать мной. Гребаный мудак. Вообще не понимаю, с чего он взял, что я буду исполнять роль его девочки на побегушках. У меня теперь другая жизнь. Без подсластителей эмоций, как сказал Бостон, потому что с ним мне они не нужны.
Родительский дом встречает меня пластиковыми скелетами в человеческий рост, обхватывающими колонны при парадном входе. Их головы прикреплены веревками к крыше, отчего тела и черные дырявые мантии болтаются по ветру, нагоняя жути. Вся веранда усыпана бутафорской паутиной пепельных оттенков. На белые стены дома разбрызгана какая-то жижа, имитирующая кровь. Выглядит мрачно, устрашающе и безумно круто – так, как я люблю. Наверняка постарались близнецы Тристан и Джордан. Резные тыквы распиханы по крыльцу и всему двору. В них уже воткнуты электрические свечки. Возле гаражных ворот стоит чучело Джейсона17 с окровавленным мачете из папье-маше. В этом году моя семья решила подготовиться к Хэллоуину максимально. Они точно ждали меня и пытались произвести впечатление. Что ж, у них получилось. Я в восторге.
Стучу в дверь, отгребая в сторону куски паутины, и вместо приветственных объятий на меня выскакивает брат в хоккейной окровавленной маске. Он рычит и нападает на меня.
– Эй-эй-эй! – Я отступаю смеясь. – У нас уже есть один Джейсон возле гаража! – Но тут на меня набрасываются сзади. Второй брат в маске Майкла18. Тристан и Джордан стискивают меня в объятиях и подхватывают на руки под звуки устрашающего рычания. – Эй! Вам сколько лет, засранцы?! Поставьте меня на ноги! – хохочу я, пока оба волокут меня в дом. Тристан в образе Джейсона держит за ноги, а Джордан, он же Майкл, сдавливает мои плечи и руки. – Откормила же вас мама!
Хоть они и младше меня на год, но ростом уже почти догнали папу. Не мальчики, а какие-то скалы. Хоть я и сама довольно немаленькая, но по сравнению с ними мои пять футов одиннадцать дюймов