19 кажутся незначительными.
– Детка! – Я слышу возглас папы откуда-то из гостиной, но не могу высвободиться из цепких рук братьев. – Эй вы! Быстро поставили мою дочь на ноги! Или вам отвесить подзатыльников?
– Мы оба знаем, что лучшие подзатыльники отвешивает мама, – в один голос приглушенно хохочут братья.
– Тогда готовьте свои головы. – Суровый голос мамы заставляет Тристана и Джордана выпустить меня из рук, и я падаю на пол.
– Ай! – Я принимаю сидячее положение, почесывая затылок.
– Детка, ты ударилась? – Ко мне тут же подбегает папа.
– Нет, все в порядке. – Я улыбаюсь, поднимаясь на ноги благодаря вовремя подставленной руке отца.
– Эти засранцы неуправляемы, – цокает мама. – Ведут себя как дети! А им скоро по восемнадцать!
– В нас просто слишком много энергии, – отвечает Тристан и снимает с себя силиконовую маску Джейсона.
– В колледже из вас ее вытянут. Поверь мне.
– Мы так рады твоему возвращению, Кендалл. – Папа заключает меня в объятия.
– Вижу. Дом нарядили круче, чем в мой день рождения. – Я прижимаюсь к его груди и обнимаю за плечи. Я безумно скучала по самому прекрасному папе в мире. – И все эти старомодные украшения, скелеты, тыквы, силиконовые маски… Такого я давно не видела. Где же голограммы? Это ведь проще и потом не надо мыть дом.
– Чушь. – Мама подходит и целует меня в щеку. – Мы знаем, как ты любишь все эти штуки из старых фильмов ужасов.
– Откуда? – смеюсь я и целую маму в ответ.
– Бостон подсказал, как порадовать тебя в этот день.
Бостон.
Сердце моментально подскакивает до горла, а лицо озаряется самой ослепительной улыбкой. Даже мысль о нем заставляет меня сиять так, будто перед лицом взрываются салюты, а огни отражаются в моих глазах.
– Он здесь? – едва не визжу я.
– Нет… – прищуривается мама, и я резко убавляю мощность накатившего ликования.
– Ладно, Кендалл нужно отдохнуть. – Папа приобнимает меня за плечи. – Чуть позже поужинаем, а потом пересмотрим кучу твоих любимых фильмов ужасов, – обращается он ко мне.
– Но ты ведь их не любишь, – смеюсь.
– А ты не любишь мои любимые романтические фильмы. Ты даже не плакала над «Три метра над уровнем неба»!
– Пап, это банальное старье. Скука и предсказуемый сюжет.
– Иисусе, кажется, тебя покусала тетка Серена. Такая же непробиваемая, черствая женщина.
– Как же ее Эзра пробил? – не перестаю хохотать я.
– У него был магический жезл! – кричит мама из кухни.
– Стенли! – тут же напрягается папа.
– Брось, Кендалл уже взрослая. И наверняка знает, кто, кого и чем может пробить. Тут главное искра, детка.
– А у вас с папой была искра сразу?
– Нет, – быстро отвечает мама.
– Да, – одновременно с ней уверенно и воинственно заявляет папа. Я смеюсь до слез. – В смысле «нет», Стенли? Ты что такое рассказываешь нашим детям?!
– Правду, Юджи, а не сопли из твоих романтических фильмов. Пусть знают, что так бывает только в фильмах.
– Неправда! Я полюбил тебя с первого взгляда и люблю до сих пор!
– Иисусе, – умиляюсь я. – Вы самая прекрасная пара в мире. Вот честно. Хочу как вы. И как Серена с Эзрой. Вы прямо… Пример идеальных отношений.
– О, милая, я потом расскажу тебе, что это далеко не так. – Мама выглядывает из-за угла кухни.
– Так, я не понял! Стенли! Что за дела?! – Папа выпускает меня из объятий и идет к маме на кухню, она смеется и убегает в другую комнату. Он несется за ней.
И они еще называют нас детьми. Конечно.
Я улыбаюсь сама себе и поднимаюсь в свою комнату. Как же рада оказаться дома. Как же люблю каждый родной дюйм, каждую стену, все в этом месте прекрасно и наполнено любовью. Мне повезло – я выросла в замечательной семье. Они всегда позволяли мне слишком много. Особенно папа. Всегда знала, что именно я его любимица. Даже не младшая Ривера. Я. Именно у меня с папой существует какая-то нереальная связь, которую чувствуем только мы.
Мои вещи уже доставили. И заставили ими всю комнату. Придется нанять кого-то, чтобы разобраться с количеством всех этих брендовых шмоток.
Распаковываю только один чемодан, с которым возвращалась в Бостон, и выуживаю оттуда свой хэллоуинский костюм. Да, мне уже не пятнадцать, и я хочу застать Бостона врасплох, довести его до грани, свести с ума, выпотрошить все, что он сдерживал в себе три года назад в том же контейнере в порту.
Я намерена исполнить все его порочные желания, а потом отпустить ему грехи.
После ужина с семьей закрываюсь в своей комнате и готовлюсь к нашей с Бостоном ночи. Наношу грим и сбрасываю очередной звонок от Чейза. Пошел он к черту. Он не испортит мой особенный вечер.
Раздается стук, и дверь, не дожидаясь ответа, открывается. Я стою в черном кожаном белье и чулках на подвязках. Грудь перетягивает портупея20, кожаные ремни, соединенные между собой заклепками, обрамляют грудную клетку и шею. Я отскакиваю от зеркала и хватаю покрывало с кровати ровно в тот момент, когда в комнату входит Бостон.
Глава 19. НЕмой
Я смотрю на него, и руки бросают покрывало на пол. Не хотела, чтобы он видел меня до нашей встречи в порту, но, когда Бостон стоит здесь, такой красивый и отрешенный, меня охватывает дикое желание показать ему всю себя, напомнить, что он испытывал и чего лишался це́лую неделю. Знаю, что ему понравится. Хочу увидеть, как сильно.
Бостон сглатывает и кашляет. Острые скулы и челюсть в миг напрягаются. Он хлопает дверью и проворачивает замок.
О да…
Готова уже стонать от восторга.
Иди же ко мне. Поцелуй. Я безумно скучала.
Бостон порывается ко мне, но вместо того, чтобы накинуться на мои губы, резко отступает обратно и сжимает ладонь в кулак.
– Надень на себя что-нибудь. Мы в доме твоих родителей.
От холодного тона застывает сердце, пропускает удар, и я чувствую болезненный укол. Мне не нравится его отстраненность. Меня пугает его серьезный вид, сконцентрированное выражение лица, горький взгляд темных глаз, который все время срывается куда-то в сторону.
Неужели он…
– Не поцелуешь меня? – Мой голос натянут и подрагивает. Чувствую, как к глазам подступают слезы.
Я хочу ошибаться. Хочу, чтобы в этот раз шестое чувство подвело. Хочу оказаться неправой. Я не вынесу.
– Разве ты не соскучился? – нервно усмехаюсь я, как истеричка. Мне страшно, но я пытаюсь выглядеть веселой. Не знаю зачем, ведь внутри органы сжимаются в шар и подкатывают к горлу. Меня лихорадит.
– Безумно соскучился, – совсем тихо произносит Бостон и поднимает на меня взгляд. Там столько сожаления и печали, что в них можно захлебнуться.
Хочу ошибаться. Пожалуйста, я хочу ошибаться!
– Вообще-то, мы договаривались встретиться в порту. – Я наигранно оживляюсь и начинаю бегать по комнате, ища свою одежду. Лучше все-таки прикрыться.
– Кендалл…
– Ты испортил мой сюрприз, Бостон, – усмехаюсь, но получается как-то надрывно. Бегу в другой угол комнаты за халатом.
– Кендалл.
– Я даже грим нанесла. Мне идет? – Я не останавливаюсь и продолжаю мельтешить туда-обратно. Сердце в бешенстве. Руки трясутся. Ноги не слушаются, но я не могу перестать носиться по спальне. – Выбрала образ проклятой за порочность монахини. Тебе нравится, да?
– Кендалл, нам надо поговорить.
– Сверху будет только развратная и очень короткая «ряса».
Не хочу его слушать. Не хочу, чтобы он продолжал. Он не скажет ничего хорошего. Он разобьет мое сердце. Я чувствую. Оно чувствует и рвется из груди, пытается сбежать, чтобы не разлететься на тысячу осколков, которые потом не склеить.
– Кендалл, стой. – Бостон хватает меня за руку, когда я в очередной раз проношусь мимо его глаз.
Я замираю напротив. Между нами всего пара дюймов. Слышу, как бешено колотится его сердце. Он сглатывает, а у меня начинается истерический словесный поток. Не могу заткнуться. Не хочу, чтобы он смог заговорить.
– Я буду очень распутной этой ночью. Согрешишь со мной? – Мои пальцы тянутся к поясу халата, который я все-таки нацепила на себя, но Бостон перехватывает мою руку.
Я обездвижена и скована его пальцами. Оба моих запястья сжаты ладонями Бостона и притянуты к его груди. Он тяжело дышит. Смотрит на меня так, будто собирается сообщить о скорой смерти. Моей смерти. Моей души.
– Пожалуйста, выслушай меня.
Бостон напряжен. Челюсть сжата. Под скулами играют желваки. Взгляд карих глаз темнее устрашающей мглы. Я вязну. Тону. И Бостон мне не поможет. Сегодня он потопит меня сам.
– Нет. – Мои глаза слезятся. Не хочу плакать, но я уже не контролирую ситуацию. Эмоции берут верх и толкают меня в омут истерики. – Нет! – Я сжимаю кулаки и бью Бостона в грудь, стискивая зубы. От неожиданности он выпускает меня из хватки. – Ты не смог, да? – Слезы катятся по щекам. – Я так и знала! – Я всхлипываю и реву навзрыд. – Ты ведь говорил, что любишь меня! Но выбрал ее!
Это конец. Счастье было скоротечным и мнительным. Я сама его придумала. Поверила, что сейчас для нас нет преград. Но Бостон сам выстраивает препятствия, чтобы не быть со мной. Он никогда этого не хотел по-настоящему. У меня просто получилось запутать его на одну ночь. Всего на одну. А потом все закончилось. И пока я строила воздушные замки, Бостон возводил баррикады на земле.
– Кендалл, все не так. – Он тянется ко мне, но я ударяю по его рукам.
– Не трогай меня! – Я обхватываю свои плечи и впиваюсь в кожу ногтями. Царапаю до крови, чтобы заместить боль в душе. – Ты все время лгал! Я, как была, так и осталась для тебя маленькой девочкой. Несерьезной. Глупой. Наивной. Взбалмошной. Ради таких не бросают утонченных и целомудренных! Таких только пробуют, когда однажды дают слабину, а потом возвращаются в свои дома к своим идеальным девушкам, чтобы продолжать строить с ними идеальные отношения!