– Кендалл, прекрати! Ты ошибаешься! – Он хватает меня за плечи, но я вырываюсь и с размаха разбиваю об его лицо пощечину.
Бостон отшатывается и с изумлением смотрит мне прямо в глаза.
– Катись к своей Скайлар, – процеживаю сквозь зубы.
Боль перекрывает злоба. Сквозная дыра в сердце кровоточит, но теперь я не чувствую, как сильно болит. Гнев послужил анестезией, но я не знаю, сколько она будет действовать. Хоть бы подольше.
– Делай ей предложение! – Я толкаю Бостона в плечо, пробегая мимо него к кровати. Засовываю руку под матрас, нащупываю чертову коробочку с кольцом, которую Бостон «потерял», вытаскиваю и швыряю ему в лицо. – Становись на колено и проси ее руки!
Бархатная коробочка отскакивает от твердой груди Бостона и падает на пол. Он в недоумении следит, как она катится под кресло, ударяется об ножку и останавливается, не раскрывшись.
– Оно все это время было у тебя?
– Да! Стащила его из твоего кармана в порту. Идиотка. Думала, так ты передумаешь. – Я судорожно смеюсь сквозь слезы. – Думала, поймешь, что совершаешь ошибку. Откроешь глаза и увидишь, как сильно я любила тебя все это время.
– Черт! – Бостон настигает меня за два широких шага и впивается напряженными пальцами мне в плечи. Встряхивает меня. – Я тоже любил тебя! И люблю до сих пор! Охренеть как люблю, но не могу поступить иначе!
– Конечно! – Я смеюсь ему в лицо, облизывая соленые губы. – Именно из-за любви ко мне ты выбрал гребаную Скайлар!
– Она беременна! – выкрикивает Бостон и до боли сжимает мои плечи. Его учащенное дыхание обжигает лицо, но я больше ничего не чувствую.
Все как будто остановилось. Замерло и потеряло смысл. Одна фраза сотрясает сознание и выбрасывает меня из реальности. Я была твердой и злой, а теперь стала мягкой и слабой. Колени подкашиваются, я сползаю на пол, держась за размытый силуэт Бостона, и пытаюсь понять.
Беременна.
Скайлар беременна.
Она носит в себе ребенка Бостона. А это значит, что Бостон навсегда останется с ней. Он больше не мой. И никогда им не станет. Даже на одну ночь. Он больше никогда не запутается. И не запутался бы, если бы знал о беременности раньше.
– Я узнал три дня назад… – Он склоняет голову и запускает трясущиеся руки в волосы. – Прости… Я…
Слезы скатываются по моим щекам, но я больше не всхлипываю, не задыхаюсь от них. Новая волна боли и отчаяния безмолвна. У меня нет больше сил. Все кончено. Мы были счастливы одну ночь.
Тянусь к креслу, медленно беру в руку коробочку с кольцом для Скайлар, накрываю ее пальцами и кое-как поднимаюсь на слабые ноги. На автопилоте подхожу к Бостону. Его руки повисли по бокам. Он тоже растратил все силы. Он молчит, будто немой. Он тоже потерял все слова. Накрываю тыльную сторону его ладони свободной рукой и вкладываю внутрь вещь, которая никогда не принадлежала мне. Я не имела права ее красть.
Бостон встречается со мной взглядом полным горечи и муки. Там столько всего болезненного, для чего никогда не найдутся правильные слова.
– Я сама желала вам нарожать детей, – устало улыбаюсь я, а из глаз продолжают сочиться слезы. Мне настолько тяжело это говорить, что вместо рыданий, рвущихся из глубины души, я почти смеюсь. Кажется, я схожу с ума. Или типа того.
– Я люблю тебя, Кендалл. – Его пальцы нащупывают мои и сжимают их где-то на уровне наших бедер, вместе с бархатной коробочкой в наших руках.
Мои дрожащие веки на мгновение закрываются. Хочется поддаться соблазну, сказать, что мы со всем справимся, но это неправда. Я не смогу увести его от беременной невесты. А он не сможет уйти. У Бостона слишком высокие моральные ценности, и только я всегда провоцировала его на грехи, подбивала переступить грань. Кажется, в этот раз мы достигли предела, нашли грань, которую не переступить.
Бостон склоняет голову. Его нос касается моей скулы. Пальцы крепче впиваются в мою кисть.
– Пожалуйста, уйди… – Я зажмуриваюсь и мысленно умоляю сердце успокоиться, иначе меня схватит инфаркт.
Он дышит слишком часто. Его грудь вплотную прижата к моей. Там тоже рикошетит неугомонное, простреленное сердце.
– Пожалуйста… – повторяю я, когда кончик его носа растирает слезу по моей щеке. – Ты причиняешь мне боль.
Бостон делает глубокий вдох. Сжимает кулаки, держа одну мою ладонь в своей руке, и резко отстраняется. Не смотрит на меня и покидает мою спальню, а я снова падаю на колени и теперь не сдерживаю слез.
Я не знаю, сколько времени проходит, когда в моей спальне появляется мама. Она застает меня лежащей на полу, скрутившуюся в позе зародыша.
– Кендалл… – Я не вижу, но слышу, как она нерешительно подступает ближе.
– Со мной все в порядке, мам. Мне нужно еще пять минут.
Она ничего не отвечает, но я улавливаю шорох за своей спиной. Мама опускается на пол, ложится рядом со мной и обнимает меня со спины.
– Я люблю его, мам… – Непрошенные слезы снова застилают глаза.
– Знаю. – Она целует меня в макушку.
– Он тоже меня любит. – Я шмыгаю носом. – Я чувствую.
– Знаю.
– Но все слишком сложно.
– Иди сюда. – Мама тянет меня за руку и заставляет сесть. Сама садится напротив и нежно подтирает слезы под моими глазами. – Бостон всегда был необыкновенным и сложным. С самого детства. И есть в кого, черт побери. Но, такое чувство, что он сложнее всех вместе взятых. Бостон подчерпнул лучшее от обоих своих отцов, но унаследовал и их двойную закрытость. Эзра был невыносимым в его годы. Шейна я тогда не знала, но его до конца никто не знает до сих пор. Понимаешь, о чем я?
– Намекаешь на то, что я выбрала не того мужчину?
– Нет, – мама тепло улыбается. – Говорю, что сердце Бостона – та еще неизведанная глубина. Если он впустит, тебя затянет. Но смотри только не утони. – Мама касается моего лица, призывая посмотреть ей в глаза. – Подумай дважды, нужно ли тебе это, Кендалл. – Она тепло улыбается, но в этой улыбке чувствуется толика тревоги. – А теперь надевай свой костюм и иди развейся, поняла? В твоем возрасте я зависала где угодно, но только не дома, – усмехается она и заключает меня в крепкие объятия. – Помочь тебе нанести новый грим? Боюсь, этот безвозвратно испорчен.
– Не нужно. – Я обнимаю маму в ответ. – Я справлюсь.
– Не сомневаюсь.
Мама улыбается, и когда за ее спиной хлопает дверь, позволяю себе снова упасть на пол на гребаных пять минут. Они все еще нужны. Как и Бостон. Мама не знает, но уже поздно – меня уже затянуло. Я уже пошла ко дну.
Телефон вибрирует в двадцатый раз. Теперь уже Юко настойчиво добивается моего внимания. Устала всех игнорировать, поэтому отвечаю на вызов.
– Чего тебе, красотка? – Я пытаюсь звучать бодро, пока с трудом вскарабкиваюсь с пола и забираюсь на кровать.
– Ты. Целиком и полностью.
В динамике раздается хриплый, низкий голос. Прокуренный. Пьяный.
Чейз.
– В одном из твоих ярких и незабываемых снов. – Я цокаю и закатываю глаза, а Чейз усмехается.
– Я не обиделся на тебя, малышка, хоть ты и опрокинула меня в Милане.
– Я заранее отказалась, Чейз. Пожалуйста, оставь меня в покое. – Я вымотана, поэтому даже нет сил, чтобы просто послать его на хрен.
– Ты какая-то расстроенная, Кендалл. Приезжай на вечеринку. Развеемся.
– Приезжай, малышка! – на фоне слышны крики Юко. – Я внесла твое имя в список!
– Какой ты выбрала костюм? – не унимается Чейз.
– Монахини.
Я бросаю беглый взгляд на свое отражение в зеркале и тяжело вздыхаю. От порочной монахини там ничего не осталось. Только нижнее белье и портупея, черные ремни которой плотно стягивают грудную клетку, талию и шею. Лицо же не отображает ни капли порочности. Слезы смыли весь грим. Вместе с весельем, которым должна была быть охвачена эта ночь. Наша. Моя и Бостона.
В груди снова сжимается израненное сердце. Лицо искажается гримасой боли.
Больше не будет ничего нашего. Забудь, Кендалл. Прими и забудь.
– Малышка, я обязан это увидеть. – Слышу, как облизывается Чейз. – Приезжай. Покажи, кто королева этой ночи.
Королева ночи.
Чейз знает, что ей всегда была я. Именно я сияла ярче остальных. Всегда наряжалась и зажигала до утра. Горела яркой звездой и никому не принадлежала.
Куда же пропала та Кендалл?
Стоило мне вернуться в Бостон, и стало слишком сложно забывать. Забивать. Это невозможно, когда уже узнала, как хорошо может быть от его любви.
– Я буду. – Кладу трубку и подтираю растекшийся макияж.
Буду. И забудусь.
Забью.
И на него, и на его беременную невесту.
Хотя бы на одну ночь.
Глава 20. Шоу
Темное пространство рассекают неоновые вспышки. Розовые. Зеленые. Голубые. Яркие настолько, что я щурюсь. В свете вибрирующих огней мелькают фигуры. Все танцуют под безумное техно. Радуются. Ликуют под падающим серебристым конфетти. Пьют. Целуются. Трахаются на мягких кожаных диванах, как звери. Кто-то кому-то отсасывает. Кто-то мастурбирует на девушек и парней, заточенных в подвесных клетках.
Никто не стесняется. Ведь это закрытая вечеринка. Грязная вечеринка, куда не ступит ни одна нога без приглашения в этот ад.
Но я в списке.
Я уже насмотрелась на подобное распутство в Европе. Я даже участвовала. Танцевала. Мне нравилось, когда на меня смотрели, давились слюной, обтекали, но не могли получить. Но сегодня мне настолько противно, что хочется расчесать себе кожу, потому что кажется, что под ней завелись насекомые. Слишком много грязи. И она пропитывает меня.
– Малышка! – визжит Юко и вешается мне на шею, едва не сбивая с ног. – Отпадно выглядишь! Ты… Типа… Монашка? – Она прощупывает короткий подол моей «рясы». – Очень горячо. Я уже хочу тебя трахнуть, – хихикает подруга и шлепает меня по заднице.
– Не спеши, детка. – Рядом возникает Чейз и отводит руки Юко от моей задницы. Заменяет ее ладони своими и притягивает меня к себе. – Чертовски горячо. Тут я согласен.