ее властью.
– Хочу… Бостон… – Моя девочка закатывает глаза.
– Куда? Скажи. Куда ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?
Мои интенсивные движения и стоны Кендалл доводят меня до грани. Член пульсирует. Я готов извергнуться прямо сейчас. Сейчас.
– Ч-черт… – я ругаюсь на резком выдохе.
– Маршрут завершен, – сообщает система навигации, и я кончаю себе в кулак под звуки несдержанного оргазма Кендалл.
Мы оба сбивчиво дышим, раскинувшись на передних креслах «Шевроле». Кендалл опустила ноги, но мне не дает покоя мысль, насколько она сейчас влажная. Мне хочется продолжить. И кажется, я свихнулся, раз не могу ни о чем другом думать в момент, когда кончил пару секунд назад.
– Ненасытный извращенец, – усмехается она сквозь частое дыхание, когда ловит мой голодный взгляд на своем теле.
– Ты сама подсадила меня на секс с тобой. – Я повторяю ее фразу, сказанную мне в Вегасе, когда мы устроили секс-марафон в спальне моего пентхауса. – И мне не кажется. Теперь я зависим, – Тянусь к ее губам и захватываю их в долгий поцелуй.
Мне правда ее мало.
И это безумно круто. Но и пугает одновременно.
Я никогда не был зависим ни от одной девушки.
Я никого никогда так сильно не любил.
Глава 28. Миллион
Я привезла нас в порт. В наше место, с которым связано большое количество душевных ран. Но несмотря на все это, именно здесь мы всегда могли говорить. А этого и хотел Бостон до того, как я совратила его в его же тачке.
Не сдержалась. Правда. Он слишком сексуален, когда сосредоточен. Его лицо сразу же приобретает максимально серьезное выражение, Бостон хочет выглядеть сурово, а я вижу только надпись на его лбу: «Трахни меня». И все. У Кендалл срывает крышу, и она творит безумные вещи. Даже в салоне спорткара. Хорошо, что в этой модели поддерживается автопилот, иначе мы бы разбились, и завтрашняя рубрика в СМИ пестрила бы заголовком: «Полуобнаженные и мертвые онанисты».
Бостон и сам собирался привезти меня сюда, поэтому он помогает мне пробраться через огороженную заброшенную зону порта и впускает в свой контейнер. Когда мы были здесь в последний раз, то напились на мой восемнадцатый день рождения, и я почти призналась ему в любви, но вместо этого в тот же вечер попросила Чейза сыграть роль моего бойфренда.
Если бы тогда я не сглупила, все сложилось бы иначе.
Если бы в ту ночь Скайлар не напугала меня своим присутствием, мы с Бостоном давно были бы счастливы.
– Будешь вино? – спрашивает Бостон, когда я закрываю за собой дверь контейнера.
Здесь так тесно, но комфортно. Так мало места, но достаточно для нас двоих. Или для одного, чтобы подумать. Неудивительно, что Бостон захотел сохранить его. Неудивительно, что именно здесь я чувствую себя особенно уютно.
– Здесь есть вино? – Я прохожу вглубь «трейлера» и провожу ладонью вдоль искусственного камина, на котором все еще висит гирлянда из пластмассовых пауков и тыкв.
– Я готовился к нашей ночи Хэллоуина в этом году, – неловко поясняет Бостон. – Я не знал, что ей не суждено состояться…
Он на секунду замирает. И я знаю почему. Скайлар никуда не денется из нашей жизни, потому что она носит ребенка Бостона.
Сердце сковывает болезненный спазм. Я отворачиваюсь к двери и сжимаю кулаки. Царапаю ногтями большие пальцы до крови. Бостон не должен заметить моей реакции. Мы здесь не для этого.
– Кендалл, я не просто так к тебе сегодня пришел, – начинает он за моей спиной, но у меня нет сил оборачиваться.
В такие моменты я понимаю, что все, что делала до этого – было неправильно. Ведь он – не мой. Все еще не мой, что бы он ни говорил. И каждый раз, когда он рядом, я все равно сдаюсь. Потому что люблю больше жизни. Потому что пять минут с ним важнее дней, проведенных в истязании самой себя за ошибки.
Я сожалела каждый раз.
Пылала, а потом ругала себя. Ведь я уже никогда не заменю ему Скай. Он уже никогда не выберет меня. Теперь его просто тянет, а я готова питаться этими моментами.
Зарекалась не играть роль любовницы, но разве не ею сейчас для него являюсь?
Я глупая. Такая глупая. Но как устоять?
– Кендалл… – Бостон подходит сзади, берет меня за руку и сплетает наши пальцы. Его теплое дыхание застывает на моей шее. Волшебный момент. На моих глазах проступают слезы.
Оставим его волшебным.
Сердце, успокойся, пожалуйста.
Разум, отпусти.
Я поворачиваюсь к Бостону с улыбкой, как всегда. Я рада смотреть на его лицо. Он божественно красив. Он чертовски любим. И я хочу эту ночь с ним.
Целую его, но Бостон отстраняется.
– Кендалл, постой.
– Почему? – усмехаюсь я, а самой хочется плакать. – Мы не закончили то, что начали в машине. – Моя ладонь опускается на его брюки.
Говорю, а горло дерет горечь. Он пришел порвать со мной. Навсегда. Ведь Скайлар – порядочная, красивая, непорочная невеста, которая ждет от него ребенка, а я та, которая под действием веществ готова забраться на колени любого. Скай никогда бы не оказалась в подобной ситуации. А я оказалась. Меня сняли на видео. Меня. Возбужденную, развязную, на коленях другого мужчины, полуголую, стонущую от чужих ласк. Зачем такая Бостону? Он не сможет это забыть.
Я сама посмотрела ту запись и ужаснулась. Проблевалась дважды. Ощутила себя облитой грязью. Почувствовала себя шлюхой. Такой я и была в тот момент.
Поэтому Бостон никогда не примет меня такой. Я никогда не стану ему равной.
– Кендалл, – Бостон перехватывает мою руку, – послушай, – он обрамляет мое лицо свободной ладонью и притягивает вплотную к своему лицу, – я не женюсь на Скай. – Бах! – Конечно же, я буду поддерживать и содержать ее и ребенка, но между нами все кончено. – Бах-бах! Сердце взрывается, а я не могу говорить, потому что не верю. – Я сказал ей, что люблю тебя. – Бах-бах-бах! Петарды. Фейерверки. Салюты. Атомные бомбы громят мое сердце. – Я люблю только тебя, Кендалл. – Он так близко, держит меня за плечи, а если бы не держал, я бы упала замертво. – Эй, Конфетка, не плачь.
Я плачу?
Я не заметила.
Мои руки трясутся, но я тяну их к его лицу.
– Я люблю тебя, – повторяет Бостон, притягивая меня к своей груди. – Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты поверила?
– Миллион, – всхлипываю я и улыбаюсь сквозь слезы.
– Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю…
– Не останавливайся.
Миллион закончился, а его шепот – нет.
Он повторял, когда мы упали на подушки. Он повторял, когда раздевал меня. Повторял, когда снимал с себя рубашку. Когда входил в меня. Когда ласкал мое тело. Когда целовал и стонал в унисон со мной. Когда мы оба кончили, он снова прошептал, что любит. И сейчас, когда мы лежим под покрывалом, абсолютно обнаженные, переплетаясь ногами и руками друг с другом, он повторяет:
– Я люблю тебя, Конфетка.
Все-таки это место лечит. Мое сердце тут же и пострадало, тут и исцелилось. И тут нам обоим хорошо.
– Кендалл. – Бостон целует меня в макушку и поглаживает волосы.
– М-м? – я мурчу ему в грудь. Мне так хорошо, что ленюсь даже поднять голову.
– У меня есть знакомый врач. Он уже обследовал тебя после того случая в клубе…
– К чему ты клонишь? – Я взбираюсь выше и упираюсь подбородком в грудь Бостона.
– Тебе нужно пройти обследование. Лечь в клинику на несколько дней.
– Я не наркоманка! – Порываюсь вскочить, но Бостон ловит меня за локоть и возвращает обратно.
– Я не говорил, что ты… такая. Просто Чейз вкачал в тебя какой-то новый препарат. Да, Аластор сделал анализ крови. Но этого недостаточно. Нужно проверить тебя полностью. Я беспокоюсь. Пойми. Ты ничего не помнила. Какую только дрянь этот ублюдок ни впустил в твой организм? Кендалл, я волнуюсь.
Бостон прав.
Я совершенно ничего не помню о той ночи. И я уверена, что Чейз мне что-то подмешал. Я вытворяла ужасные вещи, а потом вообще отключилась, и если бы не Бостон…
– Да, хорошо, – соглашаюсь я и прикладываю щеку обратно к его груди. Там так быстро бьется горячее сердце. Мое сердце. Которое любит меня. Которое переживает за меня.
– Я договорюсь с Аластором. У него частная клиника. Очень хорошая. Ляжешь на неделю. Все будет конфиденциально, не переживай.
– А мои родители? Я не хочу, чтобы они знали подробности… Ну ты понимаешь… – Я отвожу взгляд.
– Скажем, что ты уехала. На съемки в Нью-Йорк. – Бостон обнимает меня за плечи и тянет ближе к своему лицу. – Всего на неделю, Кендалл.
– Хорошо. – Мои губы касаются его губ. – Неделя в реабилитационном центре для наркоманов.
– Не утрируй, – цокает Бостон, и я, смеясь, запускаю руку ему в волосы.
– Ради тебя я готова на все.
– Не говори так. – Он хватает меня за плечи и резко переворачивает на спину, накрывая сверху своим телом. – Ты мое все, Кендалл. Услышь меня наконец.
– Услышу, когда повторишь в миллионный раз. – Я целую его в нос. – Кажется, ты повторил всего девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять раз.
– Люблю тебя больше всех этих гребаных миллионов. – Он хватает меня за бедра и толкается между ног. – А теперь простони мне столько же.
Я лежу справа, под мышкой Бостона, а он не успокаивается даже после моего миллионного стона. Он покрывает горячими поцелуями мою руку от запястья до плеча и трется носом о мою кожу.
– Это лучшая ночь, – улыбаюсь я. – Хочу продолжить.
– О, детка, можешь не просить. Я и так готов продолжать до утра.
– Нет, ты не понял. – Я уклоняюсь от очередного поцелуя в шею. – Хочу двух Бостонов. Тебя и ночной. Хочу кататься до утра и заезжать в дешевые закусочные. Хочу бургер с двойным сыром и кетчуп на твоих губах.
– Легко, – усмехается Бостон. – Что еще?