– С днем рождения, – шепчу я.
– С Рождеством. – Его губы касаются моих, и меня уносит в другую реальность.
Я отключаюсь и растворяюсь в нежном поцелуе. Хватаюсь за воротник его пальто и притягиваю Бостона ближе, забывая, где мы находимся. Хочется только целовать его, а остальное неважно. Мы вместе, а мир пусть идет к черту.
– Я так сильно тебя люблю… – выдыхаю я сквозь поцелуй, не замечая, как между ресниц просачиваются слезы. – И не переставала ни на минуту. Прости меня. Я потратила слишком много времени для нас.
Бостон напрягается и замирает. Я открываю глаза. Его ладонь по-прежнему на моей щеке, но не двигается. Взгляд темно-карих глаз серьезен.
– Это значит «да»? – тихо произносит он.
Я молча сую руку в карман пуховика, нащупываю кольцо с черным бриллиантом в виде сердца и вкладываю его в ладонь Бостона.
– Соедини наши три точки. – Поглаживаю его пальцы, а сама дрожу.
Не верю, что делаю это после стольких лет, после всего, что произошло с нами. Но это то, чего я хочу больше жизни.
Бостон сжимает кольцо в кулак, потом подхватывает меня под руки, поднимает и произносит:
– Не здесь.
– Но… – Я в недоумении.
– Доверься мне, ладно? – Бостон аккуратно придерживает меня за талию и стряхивает снег с моей куртки. Я киваю. – Сможешь дойти до моей машины?
– Здесь рядом кресло, – указываю я, но Бостон нагибается за тростью.
– Сможешь дойти? – протягивает ее мне.
– Смогу.
– Я рядом. – Он дает мне опору на свою руку. – И буду всегда. Запомни это. Я, а не кто-нибудь другой.
– Мне не нужен кто-нибудь другой. Мне нужен только ты.
Бостон помогает мне усесться в его машину, закрепляет меня ремнем безопасности и трогается.
– Ну и что ты задумал на этот раз? – Я оглядываю его лицо, с которого не сползает счастливая улыбка.
– У нас мало времени. Я обещал вернуть тебя домой к праздничному ужину.
– Хочешь… – нерешительно продолжаю я. – Пойти со мной?
– Спасибо за приглашение, но прости, любимая, сегодня я заявился бы в твой дом и без него.
– Мне нравится, когда ты называешь меня так, – улыбаюсь я, оглядывая его профиль.
– Как? – прищуривается Бостон, делая вид будто не понимает, о чем я.
– «Любимая». Мне нравится.
– Привыкай. – Его соблазнительные губы снова растягиваются в улыбке, и Бостон берет меня за руку, переплетая наши пальцы. – Скоро я буду звать тебя любимой женой.
Я чувствую себя счастливой и спокойной впервые за долгие годы. Его рука крепко держит мою ладонь, и мне тепло. Сегодня я верю, что у нас с Бостоном есть будущее, и я вижу его ярко, не совсем безмятежно, ведь мы не идеальны, со скандалами и жаркими примирениями в нашем огромном доме, где будет бегать несколько пар ножек наших красивых и здоровых детей. Бостон будет самым прекрасным отцом, а я постараюсь быть хорошей матерью. Я ведь такая безрассудная, я ничего не умею. Но у нас все получится, верно? Мы ведь так сильно любим, мы через многое прошли…
Мои мечты о счастливом будущем развеиваются, как только перед глазами возникает лицо папы. Он открывает перед нами дверь, и мне хочется провалиться сквозь землю.
– Кендалл? – удивляется он, но смотрит на Бостона, держащего меня под руку по левую сторону. – Быстро в дом. На улице холодно. – Папа протягивает ко мне руки, но я держусь за Бостона и за трость.
– Я пригласила Бостона на рождественский ужин. – Бостон помогает мне переступить порог, но дальше стеной восстает папа и не дает нам прохода.
– Он не сядет за мой стол, – грубо отрезает отец.
– Юджин, я пришел поговорить, – так же напористо отвечает Бостон.
– Нам не о чем разговаривать.
– Папа! Ради всего святого! Бостон не сделал ничего плохого. Он всегда меня оберегал! Ты не должен так с ним обращаться! – срываюсь я, но Бостон обхватывает меня за талию и прижимает к себе.
– Детка, я сам должен поговорить с твоим отцом, хорошо? Хочет он того или нет. Тянуть дальше некуда.
– Ты решил, что можешь устанавливать правила в моем доме? – возмущается папа.
– Просто выслушай его, Юджин. Сегодня святой праздник. – За спиной отца появляется мама. Она подходит ближе и обнимает папу за плечи. – И, если ты не заметил, наша девочка стоит, а не сидит в кресле. И сюда ее привел Бостон.
Папа окидывает взглядом мой силуэт, и в его глазах проступают слезы.
– Иди сюда, родная. – Мама помогает мне пройти дальше в холл. – Оставим их ненадолго. Юджин, – она резко поворачивается к моему отцу, – не сходи с ума. Он любит ее даже больше, чем ты.
На этой фразе мама уводит меня в гостиную, где накрыт праздничный семейный стол. Ривера, заметив меня, выпускает из рук телефон и бросается маме на помощь.
– А где твое кресло? – Я отмахиваюсь от ее руки и кое-как ковыляю до стула. Медленно, болезненно, но я иду сама, опираясь только на руку мамы.
– Его забрал порт, – отвечаю я. – Пусть там и остается.
Ривера едва заметно улыбается, всего на секунду, но я улавливаю. Она гордится мной. Она об этом не скажет, как и я не скажу о том, что слышала, как она плакала ночью, когда меня привезли домой из больницы, когда она поняла, что я не встану на ноги, когда я закрылась в своей комнате и не впускала даже ее. Я тоже плакала каждую ночь. Но тогда мне хотелось думать, что страдаю лишь я одна. Все мы эгоистичны в своем горе. В порыве мы не хотим замечать, что близким порой больнее, чем нам.
– Мне нравится твоя улыбка, – вдруг отмечает Ривера, помогая маме придвинуть мой стул к столу. – Неужели поддалась чарам этого демона?
– Перестань его так называть, – хмурюсь я, а мама усмехается.
– Вы прямо как я и Серена в молодости. Та вечно звала Эзру Дьяволом, а я его зачищала.
– Дядя Эзра тот еще тип, – фыркает Ривера.
– Да ты в нем души не чаешь, – улыбается мама.
– Больно надо. Он старый.
– Но, если бы у него не было Серены, ты бы к нему подкатила, – вмешиваюсь я. – Сама говорила.
– Что?! – вскрикивает мама.
– Да ничего! – Ривера бьет меня по плечу. – У Кендалл просто крышу снесло от любви. Вот она и несет всякий бред! – Сестра толкает меня в бок локтем, усаживаясь рядом со мной за стол.
– Хватит с меня возрастных татуированных мужчин. – Мама резко распрямляет салфетку и кладет ее на мои ноги. – Я больше не выдержу. – Она косо поглядывает на меня, и я понимаю, что речь идет о Чейзе.
– Мам… – Я неосознанно опускаю взгляд в пол. Но лучше сейчас, пока близнецы не спустились к ужину, и мы здесь наедине. – То видео.
– Кендалл… – Мама застывает, Ривера тоже и отводит взгляд в сторону.
– Нет, послушайте. – Я сглатываю и кладу руки на стол. – В ту ночь я была расстроена. Мам, ты помнишь… Тогда Бостон сообщил мне о беременности Скай… И… конечно, это нисколько не оправдывает меня. Я сама виновата. Я сама пошла к Чейзу. Я просто хотела развеяться. Забыться. Немного выпить. Чейз обещал, что поможет. А я доверяла ему. Я была глупой и разбитой.
– Дорогая… – Мама берет меня за руку и с пониманием смотрит мне в глаза.
– Чейз всегда был добр ко мне, – продолжаю я. – Я даже не подозревала, чем он занимается и насколько это серьезно. Я не знала, что он нарушает закон. А о продаже порно-видео даже предположить не могла. Я доверилась не тому человеку…
Мама сжимает мою ладонь, и я нахожу в себе силы рассказывать дальше. Мне тяжело, но я и так слишком долго молчала, поэтому сегодня расскажу все.
– С той ночи в клубе я почти ничего не помню. Я не видела, что Чейз снимал меня. Я даже не видела его лица. Он накачал меня наркотиками. И мне везде мерещился Бостон. Поэтому и появилось то видео. В трезвом уме я бы никогда не позволила себе подобное. Мам, Ривера, клянусь. Я не такая.
– Милая, мы знаем. Ты ни в чем не виновата… – Мама накрывает мою ладонь второй рукой, и я чувствую на себе ее теплый взгляд, но пока что не могу взглянуть на нее. Не смогу, пока не закончу свою исповедь.
– Та ночь не ограничилась лишь видео…
– Кендалл? – Мама напрягается.
– Я периодически теряла сознание, а когда приходила в себя… Меня куда-то тащили. Я была… обнажена. Мне грозила опасность, но я ничего не могла сделать. У меня не было сил. А потом провал. Помню только, как внезапно меня охватило тепло, страх отступил, и я погрузилась в спокойный сон. Наутро я проснулась в квартире Бостона под капельницей. Он обо всем позаботился. Бостон спас меня. До сих пор боюсь представить, что могло произойти, если бы Бостон не оказался рядом. Если бы он не успел…
– Господи, Кендалл… – Мама закрывает лицо руками.
– Это еще не все, – продолжаю я, делая глубокий вдох. – После того, как Чейз накачал меня наркотиками, я лечилась. Бостон настоял. Когда вы думали, что я в Нью-Йорке на очередной фотосессии, я была здесь, в Бостоне, в частной клинике, где проходила полное обследование. Я так боялась, что вы узнаете и возненавидите меня. – Мои глаза щиплют слезы, чувствую, как под столом рука Риверы сжимает мое колено. – Бостон помогал мне во всем. Единственное, в чем он не успел помочь, это видео. – Я проглатываю комок слез. – Он не успел предотвратить публикацию. Простите меня. Пожалуйста. Я ужасная дочь. – Слезы катятся по щекам, и я всхлипываю, когда мама вскакивает со стула и обнимает меня. – Пожалуйста, мамочка, прости. Я позор нашей семьи. Я столько всего натворила…
– Ты наша гордость. – Мама обнимает меня крепче и целует в затылок. – Ты не виновата, что доверилась не тому человеку. И мне жаль, что я не была рядом, чтобы помочь тебе сделать правильный выбор.
– Я до сих пор ставлю тебя в пример всем своим подругам, – добавляет Ривера. – Хрен они тебя забудут, понятно? Моя сестра – звезда.
– Ривера! Следи за выражениями, – возмущается мама.
Я хихикаю и обнимаю их обеих, чувствуя, как с души падают кандалы. Я чувствую свободу, понимание, любовь. Я безумно боялась, что родные не примут мою правду, но кто, как не они, готовы это принять? Только семья будет рядом в тяжелые времена. Только им искренне не все равно сунешь ли ты голову в петлю или спалишь веревку своим пронзительным криком.