В сердце Бостона — страница 42 из 66

Я плачу?

Я не заметила.

Мои руки трясутся, но я тяну их к его лицу.

– Я люблю тебя, – повторяет Бостон, притягивая меня к своей груди. – Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты поверила?

– Миллион, – всхлипываю я и улыбаюсь сквозь слезы.

– Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю…

– Не останавливайся.


***

Миллион закончился, а его шепот – нет.

Он повторял, когда мы упали на подушки. Он повторял, когда раздевал меня. Повторял, когда снимал с себя рубашку. Когда входил в меня. Когда ласкал мое тело. Когда целовал и стонал в унисон со мной. Когда мы оба кончили, он снова прошептал, что любит. И сейчас, когда мы лежим под покрывалом, абсолютно обнаженные, переплетаясь ногами и руками друг с другом, он повторяет:

– Я люблю тебя, Конфетка.

Все-таки это место лечит. Мое сердце тут же и пострадало, тут и исцелилось. И тут нам обоим хорошо.

– Кендалл, – Бостон целует меня в макушку и поглаживает волосы.

– М-м? – мурчу ему в грудь. Мне так хорошо, что ленюсь даже поднять голову.

– У меня есть знакомый врач. Он уже обследовал тебя после того случая в клубе…

– К чему ты клонишь? – взбираюсь выше и упираюсь подбородком в грудь Бостона.

– Тебе нужно пройти обследование. Лечь в клинику на несколько дней.

– Я не наркоманка! – порываюсь вскочить, но Бостон ловит меня за локоть и возвращает обратно.

– Я не говорил, что ты… Такая. Просто Чейз вкачал в тебя какой-то новый препарат. Да, Аластор сделал анализ крови. Но этого недостаточно. Нужно проверить тебя полностью. Я беспокоюсь. Пойми. Ты ничего не помнила. Какую только дрянь этот ублюдок ни впустил в твой организм? Кендалл, я волнуюсь.

Бостон прав.

Я совершенно ничего не помню о той ночи. И я уверена, что Чейз мне что-то подмешал. Я вытворяла ужасные вещи, а потом вообще отключилась, и если бы не Бостон…

– Да, хорошо, – соглашаюсь я и прикладываю щеку обратно к его груди. Там так быстро бьется горячее сердце. Мое сердце. Которое любит меня. Которое переживает за меня.

– Я договорюсь с Аластором. У него частная клиника. Очень хорошая. Ляжешь на неделю. Все будет конфиденциально, не переживай.

– А мои родители? Я не хочу, чтобы они знали подробности… Ну ты понимаешь… – отвожу взгляд.

– Скажем, что ты уехала. На съемки в Нью-Йорк, – Бостон обнимает меня за плечи и тянет ближе к своему лицу. – Всего на неделю, Кендалл.

– Хорошо, – касаюсь его губ своими губами. – Неделя в реабилитационном центре для наркоманов.

– Не утрируй, – цокает Бостон, и я, смеясь, запускаю руку ему в волосы.

– Ради тебя я готова на все.

– Не говори так, – он хватает меня за плечи и резко переворачивает на спину, накрывая сверху своим телом. –Ты мое все, Кендалл. Услышь меня наконец.

– Услышу, когда повторишь в миллионный раз, – целую его в нос. – Кажется, ты повторил всего девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять раз.

– Люблю тебя больше всех этих гребаных миллионов, – хватает меня за бедра и толкается между ног. – А теперь простони мне столько же.


***

Я лежу справа, под мышкой Бостона, а он не успокаивается даже после моего миллионного стона. Он покрывает горячими поцелуями мою руку от запястья до плеча и трется носом о мою кожу.

– Это лучшая ночь, – улыбаюсь я. – Хочу продолжить.

– О, детка, даже не проси. Я и так готов продолжать до утра.

– Нет, ты не понял, – уклоняюсь от очередного поцелуя в шею. – Хочу двух Бостонов. Тебя и ночной. Хочу кататься до утра и заезжать в дешевые закусочные. Хочу бургер с двойным сыром и кетчуп на твоих губах.

– Легко, – усмехается Бостон. – Что еще?

– Хочу твое имя у себя на запястье, где ты меня только что целовал. И линию от твоего бриллианта, – касаюсь микродермала в виде сердечка в ложбинке между своих грудей. – До твоего имени на левой руке. Вот здесь, – вырисовываю ногтем «Бостон» на своем запястье, поднятом к потолку контейнера. – Хочу прямо сейчас. Поехали?

– Почему именно на запястье левой руки? – Бостон приподнимается на локте и внимательно наблюдает за мной.

– Древние римляне верили, что вена от безымянного пальца левой руки связана с сердцем. Они называли ее «веной любви». Поэтому мы и носим обручальные кольца на этом пальце. В знак вечной любви, Бостон. Я хочу проложить видимый путь этой вены. Запечатлеть его и соединить тремя точками. Первая – твой бриллиант. Он рядом с сердцем. Вторая – твое имя на моем запястье. И третья…

– Третью точку я обязательно обозначу сам, – не дает договорить Бостон. – Обручальным кольцом на твоем безымянном пальце, когда ты согласишься выйти за меня.

Я замираю с открытым ртом, глядя в его глаза. Он смотрит пристально и теперь не улыбается. На моих губах повисает вопрос, ответ на который не готов услышать разум.

Бостон прямо сейчас предлагает мне стать его женой?!

Я даже не моргаю.

Нет, Кендалл, это глупо. Тебе показалось. Он не мог. Это безрассудно и несвойственно Бостону.

Но Бостон повторяет:

– Как смотришь на то, чтобы мы поженились? Этой ночью. Хочешь, прямо сейчас?

– Ты серьезно? – все еще не верю своим ушам. У меня галлюцинации. Или я сплю.

Точно. Это все сон. И когда я открою глаза, то снова проснусь одна в своей комнате, зная, что Бостон засыпает в постели со своей будущей женой. Со Скайлар. Не со мной.

Бостон хмурится и тут же вскакивает на ноги.

– Вставай. Поедем выбирать тебе кольцо, – он быстро натягивает на себя брюки. – Что предпочитаешь: Tiffany, Cartier… Может быть, Chopard? Решай быстрее, я должен знать, кого поднимать на ноги, чтобы нам открыли магазин в час ночи.

– Бостон, ты спятил? – я сажусь на гору подушек, которую совсем недавно давили наши тела, и натягиваю плед на обнаженную грудь. – Мы не можем…

– Мы не сможем пожениться, только если ты этого не хочешь, – он подает мне мои пижамные шорты и застывает напротив моих глаз. – Ты хочешь? Если нет, я все пойму. Я ни в коем случае не пытаюсь на тебя давить… Но…

– Иисусе, какой же ты зануда! – подпрыгиваю с подушек и бросаюсь ему на шею. – Разве ты не помнишь мои детские клятвы? Я собиралась стать твоей женой с трех лет. Потому что обожала тебя так же сильно, как и моего любимого волшебного пони из мультика про пони. Я не шутила, Бостон. Я мечтала выйти за тебя с самого детства. И ты до сих пор думаешь, что я могу сказать тебе «нет»?

– Тогда озвучь мне свой положительный ответ, – он притягивает меня к себе еще ближе. Его жаркие губы почти касаются моих.

– Cartier, – выдыхаю ему в рот. – С черным бриллиантом в виде сердца. Не хочу изменять своему вкусу, – Бостон подхватывает меня на руки и тянется за поцелуем, но я снова отстраняюсь всего на секунду. – И ты встанешь на колено!

– Ради тебя я готов даже ползти на своих двух.


***

Нет, правда. Это происходит всерьез. На мое тело, поверх пижамных шортов, накинута черная рубашка Бостона и перетянута его же ремнем на талии. Я босая, а у него пальто на голое тело. И в таком виде мы действительно едем покупать мне помолвочное кольцо от Cartier в час ночи.

В нас две бутылки вина и больше двух тысяч фунтов счастья.

Мы улыбаемся и смеемся, как ненормальные.

Бостон натягивает на меня свои носки, чтобы я не ступала по холодному асфальту босиком. А затем мы останавливаемся у витрины пустого ювелирного магазина.

Немыслимо.

И вот так осуществляются заветные мечты? Раз и все? И я будущая миссис Нот-Кёртис? Пятнадцать лет тайных молитв оправдаются прямо сейчас?

Нас встречает полусонный владелец магазина, оглядывает каждого с ног до головы, трет глаза и оглядывает еще раз.

– Можно побыстрее? – подгоняет его Бостон. – Моя невеста может простудиться, пока Вы здесь возитесь.

– Одну секунду, мистер Нот-Кёртис.

Я подавляю смех и крепче сжимаю ладонь Бостона.

Миссис Кендалл Нот-Кёртис.

Поверю, когда преподобный произнесет это в церкви.

– Я правильно расслышал Ваши пожелания по телефону? – уточняет владелец магазина, распахивая перед нами стеклянную дверь. – Черный бриллиант в виде сердца?

– Все верно, – уверенно подтверждает Бостон, не выпуская мою руку из своих ладоней. – Неужели у Cartier есть с этим какие-то сложности? В таком случае нам придется обратиться к кому-нибудь другому.

– О нет-нет, мистер Нот-Кёртис. Просто Ваш эксклюзивный заказ займет немного больше времени. Мы не привыкли работать с подобными материалами.

– Сколько?

– Точно сказать не могу, – мужчина потирает переносицу. – Два-три месяца.

– Меня устраивает десять дней, – строго сообщает Бостон, и я смотрю на него, разинув рот.

Это точно тот Бостон, которого я знаю? Такой суровый, требовательный и непреклонный. И тон у него такой командный, что хочется одновременно сжаться в комок и отдаться ему прямо здесь, на одной из стеклянных витрин, среди золота, платины и бриллиантов.

Низ живота схватывает приятный спазм, и я непроизвольно сжимаю бедра, испытывая прилив возбуждения.

Я никогда не видела, как руководит Бостон, но теперь мне очень хочется, чтобы он поруководил и мной. Навряд ли у нас получится что-то толковое, но яркий оргазм будет обеспечен обоим.

Владелец магазина снимает с меня мерки и уточняет нюансы. Я улыбаюсь и даже почти забываю про свой внешний вид. Все равно под пристальным взглядом Бостона ощущаю себя голой. Он не отрывает от меня глаз, следит за каждым действием, и я чувствую, как дрожь волнами окатывает мое тело. Через десять дней, когда будет изготовлен заказ, а я пройду обследование в клинике, Бостон наденет на мой безымянный палец кольцо, и я вовсе сойду с ума от счастья.

– Постараемся уложиться в срок, мистер Нот-Кёртис, – одаривает нас улыбкой мужчина. – Я оповещу Вас о готовности изделия.

– Отлично. Моя невеста и я выразим Вам огромную публичную благодарность, – Бостон кивает владельцу магазина и обнимает меня за талию. – Едем дальше? До рассвета еще многое нужно успеть. Следующая остановка «двойной чизбургер»?