Я не смогла бы приехать сюда в кресле. Это место и приковало меня к нему.
Если честно, меня до сих пор охватывает страх. Слышу, как волны бьются о пирс, и внутри все сжимается, конечности немеют, сердце начинает биться чаще. Но я не позволяю панике охватить меня. Я научилась бороться, контролировать приступы. Я не умру. А если и придется, то точно не паника закопает меня в землю.
Дышу глубже. Глотаю морозный воздух и вспоминаю, что когда-то это место дарило счастье. До аварии именно здесь мы с Бостоном обретали комфорт. Это было наше место, о котором не знал ни один лишний человек. Только я и Бостон. Только старый контейнер, пледы, тепло от его объятий и вино.
Хочу, чтобы остались только эти воспоминания. Чтобы порт ассоциировался с чем-то хорошим. Я пытаюсь управлять своим сознанием, но все равно еще ни разу не взглянула на океан. Одно дело слышать, а совсем другое – видеть облик своей смерти. К этому я еще не готова.
Я потираю плечи и встряхиваю головой, отгоняя дурные мысли. Снежинки роятся вокруг моего лица, и я вздергиваю подбородок к небу. Снег падает на мои ресницы, тает на теплых губах. Я улыбаюсь. Эта зима прекрасна. Настоящее чудо за долгие годы дождей.
Момент умиротворения прерывают чьи-то руки, обхватившие меня со спины за талию. Я взвизгиваю и отрываюсь от земли, роняя трость. Меня обнимают крепко-крепко. Меня кружат. Я зажмуриваюсь и начинаю смеяться, потому что понимаю, что оказалась в объятиях Бостона.
– Хватит, прекрати! – хихикаю, разводя руки в стороны. – Мы сейчас упадем!
И мы падаем в сугроб под мой громкий визг. Бостон приземляется на спину, а я – на него сверху. Он не отпускает меня, лишь крепче обвивая руками мою талию.
– Я нашел тебя, – шепчет он, зарываясь носом мне в волосы.
– Я ждала тебя, – скатываюсь на бок, чтобы оказаться лицом к его лицу.
Мы лежим в снегу возле заброшенного порта. Рядом развивается сигнальная лента, от которой я оторвала кусок, чтобы оставить Бостону последнюю загадку. На нас тихо падает снег. На меня, укутанную в шарф и теплый длинный пуховик, и на Бостона, в черном пальто почти нараспашку, но, кажется, его это совершенно не заботит. Наши носы соприкасаются. Его тонкие пальцы касаются моей щеки. Карие глаза смотрят прямо на меня. Тепло от его дыхания паром оседает на моих губах.
– С днем рождения, – шепчу я.
– С Рождеством, – его губы касаются моих, и меня уносит в другую реальность.
Я отключаюсь и растворяюсь в нежном поцелуе. Хватаюсь за воротник его пальто и притягиваю Бостона ближе, забывая, где мы находимся. Хочется только целовать его, а остальное неважно. Мы вместе, а мир пусть идет к черту.
– Я так сильно тебя люблю… – выдыхаю сквозь поцелуй, не замечая, как между ресниц просачиваются слезы. – И не переставала ни на минуту. Прости меня. Я потратила слишком много времени для нас.
Бостон напрягается и замирает. Я открываю глаза. Его ладонь по-прежнему на моей щеке, но не двигается. Взгляд темно-карих глаз серьезен.
– Это значит «да»? – тихо произносит он.
Я молча сую руку в карман пуховика, нащупываю кольцо с черным бриллиантом в виде сердца и вкладываю его в ладонь Бостона.
– Соедини наши три точки, – поглаживаю его пальцы, а сама дрожу.
Не верю, что делаю это после стольких лет, после всего, что произошло с нами. Но это то, чего я хочу больше жизни.
Бостон сжимает кольцо в кулак, потом подхватывает меня под руки, поднимает и произносит:
– Не здесь.
– Но… – я в недоумении.
– Доверься мне, ладно? – Бостон аккуратно придерживает меня за талию и стряхивает снег с моей куртки. Я киваю. – Сможешь дойти до моей машины?
– Здесь рядом кресло, – указываю я, но Бостон нагибается за тростью.
– Сможешь дойти? – протягивает ее мне.
– Смогу.
– Я рядом, – он дает мне опору на свою руку. – И буду всегда. Запомни это. Я, а не кто-нибудь другой.
– Мне не нужен кто-нибудь другой. Мне нужен только ты.
***
Бостон помогает мне усесться в его машину, закрепляет меня ремнем безопасности и трогается.
– Ну и что ты задумал на этот раз? – оглядываю его лицо, с которого не сползает счастливая улыбка.
– У нас мало времени. Я обещал вернуть тебя домой к праздничному ужину.
– Хочешь… – нерешительно продолжаю я. – Пойти со мной?
– Спасибо за приглашение, но прости, любимая, сегодня я заявился бы в твой дом и без него.
– Мне нравится, когда ты называешь меня так, – улыбаюсь, оглядывая его профиль.
– Как? – прищуривается Бостон, делая вид будто не понимает, о чем я.
– «Любимая». Мне нравится.
– Привыкай, – его соблазнительные губы снова растягиваются в улыбке, и Бостон берет меня за руку, переплетая наши пальцы. – Скоро я буду звать тебя любимой женой.
Я чувствую себя счастливой и спокойной впервые за долгие годы. Его рука крепко держит мою ладонь, и мне тепло. Сегодня я верю, что у нас с Бостоном есть будущее, и я вижу его ярко, не совсем безмятежно, ведь мы не идеальны, со скандалами и жаркими примирениями в нашем огромном доме, где будет бегать несколько пар ножек наших красивых и здоровых детей. Бостон будет самым прекрасным отцом, а я постараюсь быть хорошей матерью. Я ведь такая безрассудная, я ничего не умею. Но у нас все получится, верно? Мы ведь так сильно любим, мы через многое прошли…
Мои мечты о счастливом будущем развеиваются, как только перед глазами возникает лицо папы. Он открывает перед нами дверь, и мне хочется провалиться сквозь землю.
– Кендалл? – удивляется он, но смотрит на Бостона, держащего меня под руку по левую сторону. – Быстро в дом. На улице холодно, – папа протягивает ко мне руки, но я держусь за Бостона и за трость.
– Я пригласила Бостона на рождественский ужин, – Бостон помогает мне переступить порог, но дальше стеной восстает папа и не дает нам прохода.
– Он не сядет за мой стол, – грубо отрезает отец.
– Юджин, я пришел поговорить, – так же напористо отвечает Бостон.
– Нам не о чем разговаривать.
– Папа! Ради всего святого! Бостон не сделал ничего плохого. Он всегда меня оберегал! Ты не должен так с ним обращаться! – срываюсь я, но Бостон обхватывает меня за талию и прижимает к себе.
– Детка, я сам должен поговорить с твоим отцом, хорошо? Хочет он того или нет. Тянуть дальше некуда.
– Ты решил, что можешь устанавливать правила в моем доме? – возмущается папа.
– Просто выслушай его, Юджин. Сегодня святой праздник, – за спиной отца появляется мама. Она подходит ближе и обнимает папу за плечи. – И, если ты не заметил, наша девочка стоит, а не сидит в кресле. И сюда ее привел Бостон.
Папа окидывает взглядом мой силуэт, и в его глазах проступают слезы.
– Иди сюда, родная, – мама помогает мне пройти дальше в холл. – Оставим их ненадолго. Юджин, – она резко поворачивается к моему отцу. – Не сходи с ума. Он любит ее даже больше, чем ты.
На этой фразе мама уводит меня в гостиную, где накрыт праздничный семейный стол. Ривера, заметив меня, выпускает из рук телефон и бросается маме на помощь.
– А где твое кресло? – я отмахиваюсь от ее руки и кое-как ковыляю до стула. Медленно, болезненно, но я иду сама, опираясь только на руку мамы.
– Его забрал порт, – отвечаю я. – Пусть там и остается.
Ривера едва заметно улыбается, всего на секунду, но я улавливаю. Она гордится мной. Она об этом не скажет, как и я не скажу о том, что слышала, как она плакала ночью, когда меня привезли домой из больницы, когда она поняла, что я не встану на ноги, когда я закрылась в своей комнате и не впускала даже ее. Я тоже плакала каждую ночь. Но тогда мне хотелось думать, что страдаю лишь я одна. Все мы эгоистичны в своем горе. В порыве мы не хотим замечать, что близким порой больнее, чем нам.
– Мне нравится твоя улыбка, – вдруг отмечает Ривера, помогая маме придвинуть мой стул к столу. – Неужели поддалась чарам этого демона?
– Перестань его так называть, – хмурюсь я, а мама усмехается.
– Вы прямо как я и Серена в молодости. Та вечно звала Эзру Дьяволом, а я его зачищала.
– Дядя Эзра тот еще тип, – фыркает Ривера.
– Да ты в нем души не чаешь, – улыбается мама.
– Больно надо. Он старый.
– Но, если бы у него не было Серены, ты бы к нему подкатила, – вмешиваюсь я. – Сама говорила.
– Что?! – вскрикивает мама.
– Да ничего! – Ривера бьет меня по плечу. – У Кендалл просто крышу снесло от любви. Вот она и несет всякий бред! – сестра толкает меня в бок локтем, усаживаясь рядом со мной за стол.
– Хватит с меня возрастных татуированных мужчин, – мама резко распрямляет салфетку и кладет ее на мои ноги. – Я больше не выдержу, – она косо поглядывает на меня, и я понимаю, что речь идет о Чейзе.
– Мам, – неосознанно опускаю взгляд в пол. Но лучше сейчас, пока близнецы не спустились к ужину, и мы здесь наедине. – То видео.
– Кендалл… – мама застывает, Ривера тоже и отводит взгляд в сторону.
– Нет, послушайте, – сглатываю и кладу руки на стол. – В ту ночь я была расстроена. Мам, ты помнишь… Тогда Бостон сообщил мне о беременности Скай… И… конечно, это нисколько не оправдывает меня. Я сама виновата. Я сама пошла к Чейзу. Я просто хотела развеяться. Забыться. Немного выпить. Чейз обещал, что поможет. А я доверяла ему. Я была глупой и разбитой.
– Дорогая… – мама берет меня за руку и с пониманием смотрит мне в глаза.
– Чейз всегда был добр ко мне, – продолжаю. – Я даже не подозревала, чем он занимается и насколько это серьезно. Я не знала, что он нарушает закон. А о продаже порно-видео даже предположить не могла. Я доверилась не тому человеку…
Мама сжимает мою ладонь, и я нахожу в себе силы рассказывать дальше. Мне тяжело, но я и так слишком долго молчала, поэтому сегодня расскажу все.
– С той ночи в клубе я почти ничего не помню. Я не видела, что Чейз снимал меня. Я даже не видела его лица. Он накачал меня наркотиками. И мне везде мерещился Бостон. Поэтому и появилось то видео. В трезвом уме я бы никогда не позволила себе подобное. Мам, Ривера, клянусь. Я не такая.