– Милая, мы знаем. Ты ни в чем не виновата… – мама накрывает мою ладонь второй рукой, и я чувствую на себе ее теплый взгляд, но пока что не могу взглянуть на нее. Не смогу, пока не закончу свою исповедь.
– Та ночь не ограничилась лишь видео…
– Кендалл? – мама напрягается.
– Я периодически теряла сознание, а когда приходила в себя… Меня куда-то тащили. Я была… обнажена. Мне грозила опасность, но я ничего не могла сделать. У меня не было сил. А потом провал. Помню только, как внезапно меня охватило тепло, страх отступил, и я погрузилась в спокойный сон. Наутро я проснулась в квартире Бостона под капельницей. Он обо всем позаботился. Бостон спас меня. До сих пор боюсь представить, что могло произойти, если бы Бостон не оказался рядом. Если бы он не успел…
– Господи, Кендалл… – мама закрывает лицо руками.
– Это еще не все, – продолжаю, делая глубокий вдох. – После того, как Чейз накачал меня наркотиками, я лечилась. Бостон настоял. Когда вы думали, что я в Нью-Йорке на очередной фотосессии, я была здесь, в Бостоне, в частной клинике, где проходила полное обследование. Я так боялась, что вы узнаете и возненавидите меня, – мои глаза щиплют слезы, чувствую, как под столом рука Риверы сжимает мое колено. – Бостон помогал мне во всем. Единственное, в чем он не успел помочь, это видео, – проглатываю комок слез. – Он не успел предотвратить публикацию. Простите меня. Пожалуйста. Я ужасная дочь, – слезы катятся по щекам, и я всхлипываю, когда мама вскакивает со стула и обнимает меня. – Пожалуйста, мамочка, прости. Я позор нашей семьи. Я столько всего натворила…
– Ты наша гордость, – мама обнимает меня крепче и целует в затылок. – Ты не виновата, что доверилась не тому человеку. И мне жаль, что я не была рядом, чтобы помочь тебе сделать правильный выбор.
– Я до сих пор ставлю тебя в пример всем своим подругам, – добавляет Ривера. – Хрен они тебя забудут, понятно? Моя сестра – звезда.
– Ривера! Следи за выражениями, – возмущается мама.
Я хихикаю и обнимаю их обеих, чувствуя, как с души падают кандалы. Я чувствую свободу, понимание, любовь. Я безумно боялась, что родные не примут мою правду, но кто, как не они, готовы это принять? Только семья будет рядом в тяжелые времена. Только им искренне не все равно сунешь ли ты голову в петлю или спалишь веревку своим пронзительным криком.
Они любят меня любой.
И я совсем не понимала, какую боль могла доставить им, если бы ушла из жизни. Эти попытки были моей самой огромной ошибкой.
– Мы любим тебя, детка, – мама целует меня в висок, а затем Риверу в щеку. – Ты сильная девочка.
– Незабываемая девочка.
Слышу голос Бостона и оборачиваюсь вместе с мамой и Риверой к холлу. Там стоит Бостон и мой отец, лицо которого больше не пылает гневом.
– Готова снова заявить о себе на весь мир?
Глава 40. Лучший праздник
Бостон
– Выйдем на улицу, – Юджин открывает входную дверь и выпроваживает меня под снег.
– Мы замерзнем, – нехотя переступаю порог и выхожу на крыльцо.
– Быстрее закончим, – он захлопывает дверь за своей спиной и складывает руки на груди. – Слушаю.
– Я хочу жениться на ней, – начинаю прямо и с основного. – И мне нужно твое благословение.
– Ты его не получишь.
– Ты же понимаешь, что Кендалл уже сказала мне «да»? Она совершеннолетняя, и я могу повести ее под венец хоть завтра, наплевав на традиции, – Юджин напрягается и стискивает челюсть. – Но мне важно получить разрешение от тебя, Юджин. Поэтому я здесь. Мне важно, чтобы ты перестал считать меня врагом и понял, что я последний человек, который хотел бы причинить Кендалл боль. Я люблю ее. И хочу сделать ее счастливой.
– Я заметил, – скептически прищуривается он. – Ее фиктивные отношения с Чейзом, чтобы насолить тебе. Ее безрассудное поведение, чтобы забыть тебя. Твоя невеста, которая из-за тебя едва не лишила меня дочери. И чем это все закончилось? Инвалидностью, судебным запретом, депрессией, растянувшейся на годы. Годы, Бостон. Моя дочь замкнулась и отвернулась от всей семьи на долгие месяцы. Тебе этого мало? Хочешь, чтобы она все-таки сделала то, чем грозила? Хочешь вогнать ее в могилу?
– Ты вообще слышишь меня?! – повышаю тон. Мне надоело, что Юджин совершенно не слушает то, о чем я говорю. Значит, буду говорить громче. И я не только о тоне. – А где был ты, когда она притащила этого гребаного Чейза? Где был ты, когда я вытаскивал твою дочь из гребаного закрытого клуба извращенцев? Где был ты, когда ее едва не изнасиловали ублюдочные друзья Чейза? Почему ты не выносил ее на руках оттуда? Почему не избавлял ее организм от наркотиков? Почему не лечил ее? Почему не слушал? Не замечал? Ну конечно, ведь так спокойнее. Ведь она уже взрослая, да? Самостоятельная. Рассудительная. Кендалл самодостаточная, способная принимать собственные решения, но только не тогда, когда дело касается меня, верно, Юджин?
– Заткнись, Бостон! – его ноздри задуваются, а челюсть скрипит.
– Нет. Я не буду больше молчать. Я нахлебался дерьма. Я отмолчал свое. Я ждал вдали от нее, пока все остынут. И, между прочим, делал то, чем не занимался ты. Я убрал Чейза. Я отомстил. Я удалил то видео и заставил всех забыть. И я, черт возьми, готов вернуть Кендалл ее славу. Тебе уже пора понять, что ради нее я готов на все. И я не хочу, чтобы ты был для меня препятствием. Я хочу видеть в тебе союзника. Отца, которым считал тебя раньше. Да, я ошибался. Да, натворил дерьма. Думаешь, я не виню себя за это? Каждый день, Юджин. И мне с этим жить. Но рядом с Кендалл я по-прежнему чувствую себя человеком. С ней я знаю, как сильно способен любить. И это лечит мою душу. Позволь мне до конца излечить и душу Кендалл. Дай мне шанс. Я смогу.
Юджин раскрывает рот, но проглатывает слова. Он тяжело выдыхает, отвернувшись в сторону, и набирает полные легкие морозного воздуха. Затем еще раз и еще. Я терпеливо жду. Пусть переварит мои слова, осмыслит, черт побери. Поймет, что я не враг, не предатель, не мучитель. И даже если он не увидит во мне прежнего Бостона… Пусть. Я уже давно не тот, что три года назад. Это неважно. Важно лишь то, чтобы Юджин снова доверился мне.
– Я очень сильно люблю ее, Бостон, – тихо проговаривает Юджин.
– Знаю. Иначе бы ты не разбивал мне лицо при каждой последней встрече.
Он слабо усмехается.
– И я боюсь ее потерять.
– Я тоже, – смотрю ему в глаза. – Больше всего на свете.
– Мы пережили очень сложный период…
– И я бы хотел прожить его вместе с вами. Рядом с Кендалл. Я бы помог. Но… Она не позволила, потому что думала, что я не приму ее… такой. Представляешь? Упрямая. Все решила за меня. Даже запретила всем рассказывать мне о ее травме.
– Это она в мать. Сложная женщина, но не любить ее просто невозможно.
– Мне не рассказывай, – ухмыляюсь и ловлю ответную улыбку Юджина.
– Я вижу, как ведет себя Кендалл сейчас, – голос Юджина в миг становится серьезным. – Она согласилась на программу реабилитации. Работает с психотерапевтом. Посещает группы. Уже встала с кресла и согласилась на протезирование. Невероятный прогресс за несколько месяцев, которого мы со Стенли не смогли добиться за годы, – он тяжело вздыхает. И я понимаю, как сильно болит его сердце, задевая эту тему. – И я вижу, что моя дочь светится впервые за три года. Светится так ярко, как светилась всегда только с тобой. Думаешь, я не замечал? Я не слепой, Бостон. Я просто… Наверное не хотел верить, что моя девочка уже достаточно взрослая, чтобы любить мужчину. Я хотел для нее легкой жизни. Без боли и страданий. Но так ведь не бывает, верно?
– Я сделаю все, чтобы со мной она никогда не страдала, Юджи, обещаю.
Он молчит, вглядываясь в мое лицо. Ищет подтверждения моим словам.
– Прости меня, – добавляю. – За нерешительность. Многие пострадали именно из-за нее. И Кендалл, и Скайлар. Вы со Стенли. И я сам. Я сожалею. Если бы я только мог все исправить, Юджи. Но время, увы, не подвластно мне. Я могу повлиять только на будущее. И поверь, тут я уверен. Я не заглажу вину, не исправлю то, что уже никогда не исправить. Но я подарю новое счастье. Мы все начнем с ноля. Я приложу максимум усилий и не оступлюсь. Доверься мне.
Юджин пристально смотрит мне прямо в глаза и кладет свою большую ладонь мне на плечо.
– Ты не тот замкнутый мальчик десяти лет, с которым меня знакомила Серена. Ты вырос и научился говорить громко. Ты не тот юнец, который оставался за няньку у моих детей. Теперь ты готов нянчить своих. Ты не тот парень, который воровал Кендалл из окна ее спальни. Тебе больше не нужны секреты от меня. Ты не мой сын, Бостон… И я этому рад.
– Юджи?.. – от его слов становится не по себе. Кажется, вот сейчас он замахнется и снова разобьет мне нос, окрестит судебным запретом, лишь бы я не приближался к его дочери. Но вместо удара Юджин говорит:
– Потому что теперь я могу выдать за тебя мою дочь. Ты хотел моего благословения? Еще пару месяцев назад я бы ни за что не дал его тебе. Но сейчас… Я верю тебе. Верю и признаю, что с тобой моя дочь будет счастлива. Благословляю вас. И прошу, позаботься о ней. Она мое сокровище.
– Она мое все, – я обнимаю его, и Юджин обнимает меня в ответ. – Спасибо, Юджи, для меня это очень важно. И для Кендалл тоже.
Он крепко сжимает меня в объятиях и похлопывает по спине, а потом резко выпрямляется и прочищает горло.
– Ну а теперь рассказывай, что ты задумал. Сказал, что знаешь, как вернуть ей славу. Выкладывай.
– Расскажу при всех. Кендалл сама еще ничего не знает. И, честно говоря, я не уверен, что она согласится, потому что идея сумасшедшая. Поэтому мне будет нужна твоя поддержка.
– Сумасшедшая идея говоришь? Давненько я не участвовал ни в чем сумасшедшем.
***
– Готова снова заявить о себе на весь мир? – я вглядываюсь в округленные от удивления глаза Кендалл и улыбаюсь. – Если захочешь, я гарантирую тебе изумительное возвращение.
– Вернуться в модельный бизнес? – неуверенно переспрашивает Кендалл, сидя за праздничным столом.