Чейз с детства дружил с мальчиком, который вместо того, чтобы стать китобоем в Тихом океане, учился в Гарварде. Уильям Коффин-младший был двадцатитрехлетним сыном успешного торговца ворванью, который также исполнял обязанности начальника почтового отделения на Нантакете. По окончании Гарварда Уильям-младший прошел краткий курс медицины, а потом, по словам его друга, «занялся другим делом, более соответствующим его страсти к литературе». Возможно, именно он стал тем неизвестным писателем, который обработал историю Нантакета для Овида Мейси. Есть свидетельства, что он помогал писать историю о печально известном мятеже на корабле «Глоуб». Но его писательская карьера, скорее всего, началась с публикации «Рассказа о крушении “Эссекса”».
Коффин идеально подходил Чейзу. Хорошо образованный и опытный писатель, Коффин прекрасно знал и Нантакет, и китобойный промысел. Одного возраста с Чейзом, он мог сопереживать молодому первому помощнику, так что создавалось впечатление, «будто Оуэн писал все сам», – как отметил на полях Герман Мелвилл. Эти двое работали быстро и хорошо. К началу осени рукопись была закончена. А двадцать второго ноября, почти через год после крушения, книга уже появилась в магазинах Нантакета.
В обращении к читателям Чейз пишет, что, потеряв после крушения все, он отчаянно пытается заработать немного денег, чтобы поддержать свою молодую семью. «Надежда на некоторое вознаграждение, – писал Чейз, – заставила меня изложить краткую историю моих страданий и представить ее вниманию публики». Но у него были и другие мотивы. Он получил возможность выставить себя, молодого офицера, в максимально выгодном свете.
Рассказ Чейза естественным образом сосредоточен на том, что происходило в его лодке. Однако большинство смертей – девять из одиннадцати – случилось на двух других лодках. Чейз просто кратко перечисляет их в самом конце своего рассказа. Любой, кто читал одну только книгу Чейза, не сможет оценить истинный масштаб трагедии. Например, Чейз никогда не акцентировал тот факт, что пятеро из первых шести умерших были черными. За кулисами остались и многие другие тревожные и симптоматичные аспекты бедствия. Чейз сделал из истории «Эссекса» историю личных испытаний и личного триумфа.
Он тщательно скрывает тот факт, что все его поступки, предшествовавшие крушению, были расчетливы и глубоко корыстны. Он молчит о том, что именно он на пару с Мэтью Джоем убедил Полларда продолжить поход после шквала в Гольфстриме, хотя шквал унес несколько вельботов. Решение идти к берегам Южной Америки он выставляет как общее, хотя, согласно Никерсону, Поллард предлагал плыть к Островам Общества. И главное – Чейз скрыл, что после первой атаки кита у него была возможность убить его. Факт этот всплывет на поверхность лишь через сто шестьдесят три года после публикации рассказа Никерсона.
Товарищи Чейза, оставшиеся в живых нантакетцы, и особенно капитан Поллард, несомненно, чувствовали, что в рассказе Чейза их несправедливо обошли. (Герман Мелвилл выяснил, что позже Поллард «вынужден был написать свой собственный отчет, подписанный его именем, но он так и не увидел свет».) И даже члены команды Чейза чувствовали, что Чейз пренебрег ими в своем «Рассказе»… Ральф Уолдо Эмерсон, посетив остров в 1847 году, писал: «Нантакетцы болезненно относятся ко всему, что позорит остров, потому что это бьет по репутации каждого». Последнее, чего они желали бы, – поведать всему миру о том, как были съедены их собственные товарищи. Рассказ Чейза не акцентировал эту проблему. Во фразе о предложении съесть Исаака Коула он обошелся двумя восклицательными знаками. И как бы Чейз ни нуждался в деньгах, он не стал делать сенсацию из страданий собственных людей. Интересен тот факт, что в следующий рейс Чейз ушел не на нантакетском судне. В декабре того же года он поехал в Нью-Бедфорд и оттуда ушел первым помощником на «Флориде», китобойном судне, на котором не было ни одного нантакетца. И хотя его семья оставалась на острове, Чейз еще одиннадцать лет уходил в море на судах других портов.
А Джорджу Полларду выдали окончательный вотум доверия. Двадцать шестого ноября 1821 года, через три с лишним месяца после возвращения в Нантакет и спустя несколько дней после выхода книги Чейза, он отправился в Тихий океан капитаном «Ту Бразерз». Но, возможно, самое необычное признание его заслуг выказали два члена его команды. Двое пожелали и дальше служить под его командой на борту «Ту Бразерз» – Томас Никерсон и Чарльз Рэмсделл, юноша, девяносто четыре дня проживший с ним в одной лодке. Если кто-то и знал капитана Полларда, так это был Чарльз Рэмсделл.
Глава четырнадцатаяПоследствия
Свое второе судно Джордж Поллард принял с удивительным, в свете того, что случилось с первым кораблем, оптимизмом. Зимой 1822 года он успешно провел судно мысом Горн, затем направился к западному побережью Южной Америки и запасся провиантом в перуанском порту Пайта. В середине августа «Ту Бразерз» пересекся с американской шхуной «Уотервитч». На ее борту был четырнадцатилетний гардемарин Чарльз Уилкс. Случилось так, что Чарльз как раз окончил чтение чейзовского «Рассказа». Он спросил капитана «Ту Бразерз», не имеет ли он отношения к знаменитому Джорджу Полларду из Нантакета.
Поллард подтвердил, что это он. «Эта встреча произвела на меня огромное впечатление», – много лет спустя писал Уилкс. И хотя Уилкс только что прочел отчет Чейза, капитан Поллард настоял на том, чтоб гардемарин выслушал его версию событий. «Можно было ожидать, что все случившееся с ним найдет какое-то отражение в его поведении или словах, – вспоминал Уилкс, – но он, напротив, был весел и скромен». Юный гардемарин пришел к выводу, что Поллард – «герой, который даже не понимает, что преодолел то, что сломало бы девяносто девять человек из ста».
Но перенесенные испытания все-таки оставили свой след. Уилкс заметил в каюте капитана необычную особенность. К потолку была подвешена сеть, в которой хранилась еда. Много картофеля и свежие овощи. Капитан Поллард, человек, за год до этого едва не умерший от голода, теперь мог просто потянуться и взять что-нибудь съестное. Уилкс спросил капитана, как после всего, что с ним случилось, он решился снова выйти в море. «Он ответил старой пословицей, – писал Уилкс, – молния никогда не бьет дважды в одно и то же место». Но в данном случае Поллард ошибался.
«Ту Бразерз» и «Марта» были в нескольких сотнях миль от Гавайских островов и направлялись в сторону Японии, когда начался штормовой ветер. Поллард приказал своим людям убрать паруса. Начался проливной дождь, сильное волнение, и стало ясно, что в такую погоду «Ту Бразерз» не очень хорошо слушается руля. «Марта» была быстрее и маневреннее, и к вечеру впередсмотрящий уже едва различал ее на горизонте.
Они были на той же широте, что и Френч-Фригат-Шолс – смертельный лабиринт скал и коралловых рифов к северо-западу от Гавайев. Однако и Поллард, и капитан «Марты» Джон Пис считали, что опасный участок лежит к востоку от них. Поллард успел изучить, как определять долготу по лунным наблюдениям. Но небо уже десятый день было затянуто тучами, и Поллард вынужден был полагаться на точный расчет скорости судна и направления ветра.
Ветер был такой, что вельботы срывало со шлюп-балок, и они бились о палубу. Той ночью один из офицеров заметил, что «вода рядом кажется белее, чем обычно». Томас Никерсон собирался спуститься вниз, чтобы взять куртку, когда заметил, что Поллард стоит у борта судна, напряженно вглядываясь в воду. Пока Никерсон был внизу, судно с «ужасным звуком» тряхнуло, и он упал на пол. Никерсон подумал, что они столкнулись с другим кораблем. «Каково же было мое удивление, когда я увидел, что мы посреди огромных, высотою с дом, волн, и корабль кренится набок и трясется так, что едва ли можно было устоять на ногах». Судно разваливалось на части, налетев на коралловые рифы. «Капитан Поллард стоял словно громом пораженный», – вспоминал Никерсон.
Первый помощник Эбен Гарднер прыгнул в брешь. Он приказал матросам рубить мачты, надеясь так спасти корабль. Поняв, что упавшие мачты разобьют вельботы, капитан Поллард, наконец, очнулся. Он приказал, чтобы команда убрала топоры и начала готовить лодки. «Если б мы срубили эти мачты, – писал Никерсон, – то я бы не рассказывал сейчас эту историю».
Но к тому моменту, как люди начали грузиться в лодки, Поллард снова впал в прострацию. «Его способность рассуждать здраво изменила ему», – вспоминал Никерсон. Капитан отказывался покидать судно. Волны едва не разбили лодки о корпус, пока матросы умоляли капитана спуститься к ним. «Капитан Поллард неохотно сел в лодку, – писал Никерсон, – когда мы уже собирались отчаливать». Никерсон, который в свои семнадцать лет уже был гарпунером, стоял у рулевого весла, когда волна смыла его за борт. Но один из помощников капитана протянул ему весло, и Никерсона вытащили обратно.
Два вельбота быстро потеряли друг друга в темноте. «Казалось, наша лодка идет прямо по рифам, – вспоминал Никерсон. – Не видя выхода, мы гребли между ними всю ночь». Утром они увидели корабль, стоявший на якоре у скалы в пятьдесят футов высотой. Это была «Марта», которая едва не врезалась в эту скалу прошлой ночью. Вскоре люди с обеих лодок поднялись на борт, и «Марта» продолжила свой путь к Оаху.
Два месяца спустя в гавани Раиатеа, одного из островов Общества, миссионер по имени Джордж Беннет погрузился на американский бриг «Перл», шедший в Бостон. Среди пассажиров был Джордж Поллард. Тридцатиоднолетний капитан сильно изменился с тех пор, как он беседовал с Чарльзом Уилкисом, а ведь с того момента прошел всего год. Исчезла его прежняя жизнерадостность. И в гавани острова, на котором он когда-то предлагал искать спасения и который его люди отвергли из страха быть съеденными, Поллард попросил Беннета выслушать историю «Эссекса» во всех болезненных деталях. Но в этот раз, когда речь зашла об убийстве Оуэна Коффина, Поллард вдруг оборвал себя. «Больше я ничего не могу вам сказать, – разрыдался он, – моя голова горит от воспоминаний. Я едва понимаю, что говорю».