Барабанчики бьют все тише.
Я сделал шаг вперед и развернулся, одновременно таща за собой плененное копье, которое с хрустом из чего-то вышло.
Второй нападавший мягко, будто мокрая сорочка, повалился на землю.
Неподалеку еще один продолжал сражаться с Брусом.
С мокрым лицом и задыхаясь, он вертел мечом, рубя и коля, но Брус танцевал перед ним в уклонениях, и клинок резал только воздух. Выглядело так, словно мечник пытался попасть по летающей осе. Но Брус держал перед собой лишь железный знак сколопендры и хрипло молился Праматери.
Маска сидела на его голове криво, под глазом металл был вогнут от удара, но, похоже, Бруса он спас.
Я не успел сделать и шага, когда скрипнули тетивы.
– Кинь копье! – услышал я голос Мирах.
Две стрелы смотрели прямо мне в лицо, я почти чувствовал острое прикосновение их наконечников.
На момент все замерли.
Тот, что сражался с Брусом, подошел к нему и рывком сбросил с него маску, после чего поднял меч горизонтально, целясь Брусу прямо в кадык.
– Стоять! – процедила адептка. На ней была дорожная одежда синдара и бурый плащ с капюшоном. Бритую голову она укрыла под платком.
– Этот щенок убил Шингея, – сказал лучник странно дрожащим голосом, подтягивая стрелу к уху. Его рука чуть дрожала. – Мой брат мертв. Я говорил, что когда мы поднимем руку на жрецов, случится несчастье.
– Хара! – рявкнула она. – Это лишь лунные псы! Благословение Матери с нами.
– Вижу, – пробормотал тот. – Копье летает в его руках как освященное.
– Брось копье! – повторила она.
Я смотрел на человека, который целился клинком в шею Бруса, продолжавшего сжимать в горсти железную сколопендру. Мой соратник стоял неподвижно и вдруг показался мне стариком. Выхода не было, но пальцы не желали слушаться. Если я выпущу оружие, снова перестану быть человеком. Стану животным, которое можно безнаказанно резать. Отчаянно блеющей овцой.
Мои пальцы были словно выкованы из стали. Я с усилием разжал хват: словно разгибая гвозди, – и выронил копье. Оно упало мне точно на носок сапога.
Будь у меня чуть больше времени, чем невыносимо короткое мгновение, за которое летит стрела, мне хватило бы одного движения ноги – и древко снова было бы у меня в руках. Копье.
Меч.
Цепь.
Целый арсенал, скрытый в долбленой деревяшке.
Но у меня не было ни единого шанса.
– Отшвырни копье, Агирен, – произнесла Мирах. – Только легонько.
Выхода не было. Я дернул носком сапога и позволил древку откатиться в сторону. Все еще чувствовал прикосновение наконечников к лицу.
– Где шкатулка? – спросила Мирах. – Если отдашь ее, отпустим вас живыми.
Выходит, она все еще считала меня сельским дурачком.
– Освященная… Шингей, – сказал лучник.
Его голос ломался.
– Хара! Где шкатулка, Агирен? Ты ведь не хочешь, чтобы мы убили твоего учителя.
Я громко хлюпнул носом и дрожащей рукой указал себе за спину.
– Спрятана в повозке.
– Где?
Я медленно развернулся, слыша, как скрипят обе тетивы. Уже знал, как умру. Прошитый стрелами, как путник на мосту.
Я нашел металлические защелки, спрятанные под сиденьем козел, и деревянную перемычку. Крышка отвалилась, открыв перевернутый сверток.
– Вынь его! – приказала она.
– Сама вынь, Мирах, – ответил я медленно. Она стала неподвижной, широко распахнула глаза. Губы ее раздвинулись в гримасе удивления.
Внезапно она ударила стрелка по руке, приказывая опустить лук.
– Как ты сказал?! – адептка подошла ко мне двумя длинными шагами. – Кто ты?.. – спросила, растерянная, и протянула руку, желая приподнять мое лицо.
Это было одно движение, быстрое, как бросок змеи. Я схватил запястье, выкрутил руку Мирах за спину и притянул ее к себе, пережимая горло вторым предплечьем. Выгнул тело назад и чуть приподнял, заблокировав ноги девушки коленом. Она пыталась меня пнуть, но тогда сразу начинала сама себя душить, а выкрученная рука прошивала ее резкой болью. Потому у нее не было другого выхода, кроме как стоять на цыпочках и бессильно втыкать ногти в пережимающую ее глотку руку.
Установилась полная недоверия тишина, которую прерывали лишь хрипы Мирах.
– Пусть опустят луки, – шепнул я ей на ухо.
– Отпусти ее, не то я убью старика! – орал стражник, направляя клинок в горло Брусу.
– Свиньи треснувшего мира! – надрывался Брус.
– Опустить луки! – крикнул я. – Не то задушу ее!
Я позволил девушке поставить стопы на землю и чуть ослабил захват. Услышал свист, с которым она набрала в грудь воздух, а потом начала кашлять.
– Убейте его! – выдохнула она хрипло. Я подбил ее крестец бедром и снова усилил хватку. Она расцарапала мне руку, дергаясь все резче. Один из лучников опустил оружие, но второй, потерявший брата, все еще целился в меня. Он отошел чуть в сторону, желая найти место для выстрела, но я крутанул девушку, заслоняясь ее телом.
В полной тишине раздался легкий звук, когда Брус выпустил из руки сколопендру, что повисла на цепочке, накрученной вокруг его пальцев.
Мирах пиналась все отчаяннее и дергалась всем телом.
Стоявший напротив стрелок неуверенно поднял лук.
Множество вещей произошли одновременно.
Я услышал свист, и сколопендра в руке Бруса вдруг крутанулась в размазанном блеске стали. Хлопнули одежды жреца, и мой соратник превратился в торнадо.
Раздался крик, и меч стражника взлетел в воздух.
Заходящий сбоку от меня лучник развернулся в ту сторону в тот момент, когда Брус на него бросился. Цепочка в его руке превратилась в пучок молний.
Стрела пробила руку Мирах навылет и оцарапала мне висок выше глаза.
Я выпустил девушку, толкнув ее прямо в руки второго лучника. Падая, она вцепилась в его куртку, когда я уже был в прыжке.
Один миг. Все это случилось в один миг.
Мирах падала тому в ноги, я дернул лучника на себе, сбивая его с ног, воткнул ему ладонь в горло, вплел руку под локоть – и мы вцепились друг в друга как разъяренные псы.
Он был старше меня и намного сильнее.
Полжизни он провел в жестких драках где-то на бездорожьях империи.
Я рос в спокойствии и достатке Дома Стали.
Но у меня был мой Мастер Войны и знание поколений кирененских воинов. Все грязные фокусы, позволявшие более слабому уцелеть в схватке с более сильным противником.
А еще у меня был старший брат. Он тоже был сильнее меня и жестче, чем все разбойники и храмовые стражники, вместе взятые.
Противник навалился всем телом, захватывая мою шею рукой. Это очень опасный хват «ошейник», если враг быстрее и сильнее, из него очень трудно вырваться.
Моя правая рука увязла где-то внизу. Левой я ударил его под ребра, но это ничего не дало. Он чуть ослабил захват, и я понял, что он тянется к поясу за ножом.
Я метнулся ладонью над давящей меня рукой и дотянулся до глаз врага. Воткнул в них пальцы и дернул, словно лицо его было маской. Он завыл, и тогда я сумел освободить прижатую правую руку, вбил ладонь ему в пах и раздавил ему ядра.
Повернул его спиной к себе и сумел забросить ногу ему за шею. Он ткнул вслепую ножом, но я заблокировал удар и сплел ноги – изо всех сил. Почувствовал, как он напрягается в моем хвате, и понял, что через секунду он его разорвет.
А в следующий миг я увидел ноги Бруса.
Тот придавил храмовому руку, выщелкнул нож, присел и воткнул клинок ему под ребра.
Я услышал вскрик и хрипы, а потом и собственный крик, когда умирающий конвульсивно воткнул зубы в мое бедро.
Он умер, сжимая мою ногу в челюстях, а я бился и дергался, словно бедро мое жрал тигр. Наконец Брус разжал его челюсть обратной стороной ножа и освободил меня.
Я с трудом встал и расшнуровал штаны.
Рана была неглубокая, кровь шла из нескольких ранок, оставленных зубами, но вокруг них уже появился большой красно-фиолетовый синяк. Никогда ранее я не чувствовал такой боли. У меня потемнело в глазах, и казалось, что я упаду. Мирах сбежала.
Нет, не сбежала, а брела с трудом, спотыкаясь и раскачиваясь, с плечом, прошитым стрелой.
Опершись о перевернутую повозку, я сблевал от боли и усталости.
Вокруг лежали пять скорченных трупов храмовых стражников, ржавая дорога забрызгана была кровью, почти невидимой на фоне красной пыли.
Тем временем Мирах ковыляла прочь, двумя руками держа железную шкатулку.
Лук того, с которым я сражался, был сломан, но второй лежал на земле неподалеку.
Все еще постанывая, я указал на убегавшую девушку.
Она меня узнала.
У нее была шкатулка.
Она потеряла своих людей.
Не могла вернуться в Башню.
Мирах была довольно далеко, когда Брус деликатно потянулся и отобрал у меня лук.
Достал стрелу, не спеша провел перышком по губам, словно целуя его, а потом натянул лук и выстрелил, почти не целясь.
И промазал. Стрела мелькнула над головой девушки и воткнулась в холмик неподалеку. Я услышал проклятие, а мигом позже Брус натянул тетиву во второй раз. Стрела свистнула в воздухе и попала беглянке в спину.
Мирах вскрикнула и застыла, напрягши тело, – но не выпустила шкатулку и не упала.
Тело, которое я когда-то целовал… Она пыталась идти дальше, уже неловко, едва переставляя ноги. Ноги, которые когда-то…
Внезапно она уселась на землю и наклонилась. Я думал, что она падает, но увидел, что ее руки рвут завязки, а потом морочатся с замко́м шкатулки.
– Она открывает ящик… – сказал я с удивлением.
– Быстро! – Брус с криком потянул меня по другую сторону ущелья.
Мы упали сразу за телами онагров. Один из них был мертв, второй еще дергался и храпел, фыркая кровью. Я выглянул из-за животного и сумел рассмотреть, что Мирах не удалось открыть шкатулку. Слабеющие, окровавленные пальцы бессильно скользили по железной скобе, голова то и дело падала на грудь. В этот момент Брус схватил меня за загривок и потянул назад на землю.
– Лежать! – заорал он яростно, и тут на нас обрушилось сияние.