Драккайнен присел подле неглубокой, наполненной водой выемки, погрузил в нее ладонь. Вода была прозрачной, но коричневой, словно слабый кофе.
– Чарры! – закаркал Невермор.
Разведчик приподнял ладонь и осмотрел ее со всех сторон.
– Ничего тут нет, – заявил разочарованно. – Не вижу сияния. Думаю, это не урочище. Выглядит симпатично, и ничего больше.
– Тут когда-то была сила, – сказала Цифраль. – Это видно по растениям, чувствуется в земле. Но сила исчезла. Вот так просто.
– Пррах! – заорал Невермор. – Нет чарр! Прризраки забррали! Пррочь! В Террн! К Змеям! Пррочь! Нет туман! Нет мгла!
– Ясно, – сказал Драккайнен. – Браво. Ты в жизни столько не болтал. Но я начинаю понимать. Это стратегическое сырье. Отсюда призраки, Пробужденные и прочие чудеса. Сукин сын стягивает их к себе. Делает запасы. Песни богов, где бы они ни были, встают на ноги и ползут к нему. По крайней мере те, о которых он знает. Эксплуатирует урочища, как это. Горе нам, господа и дамы.
– Я нашла остатки, – отрапортовала Цифраль. – Они в ягодах.
– В чем?!
– В ягодах, – повторила она. – Некоторые из тех кустов – ягоды. Кусты умерли, когда сила ушла, но ягоды высохли и пленили чары внутри. Присмотрись.
Вуко присел и сорвал сморщенный коричневый плод размером с изюмину.
– Они не токсичны?
– Не в нормальном смысле. Заражены заклятием, но тебе это и нужно. Если бы росли не в урочище, тебя разве что слегка прослабило бы. Но я бы их не ела. Неизвестно, как подействуют. Лучше их использовать по-другому.
– Не верю, piczku materinu, – проворчал Драккайнен, присев среди высохших кустов с кружкой в руках. – Я собираю ягоды. Там мир пылает, а я, сука, собираю ягоды.
Со всей поляны удалось надергать с полкружки сморщенных ягод. Он встряхнул посудиной и заметил бледный, как микроскопические иголочки льда, отсвет, поднимающийся в морозном воздухе.
– Есть, – заявил. – По крайней мере, чуток.
Завернул ягодки в тряпку, дополнительно обвязал ремешком.
– Этого недостаточно, – сказала Цифраль. – Если мы доберемся до людей, тебе придется его герметично запаковать. Для них это хуже Эболы.
– Пока не во что, – ответил он. – Возвращаемся на дорогу.
Чуть дальше он начал распознавать окрестности. Перевал, где нашел шапочку одного из похищенных детей. Большой луг, который они прошли тогда днем.
Шел мрачно, со стиснутыми зубами и какой-то притаившийся, не снимая ладонь с рукояти меча, все время держась края леса.
Дом Грюнальди Последнее Слово был совсем рядом.
Дом – или обугленный скелет строений. Умиротворенная гарь, с трупами, привязанными цепью к частоколу.
Невермор улетел на разведку и не возвращался. Драккайнен взобрался по склону почти до верха, а потом резко свернул под прикрытие леса и присел под деревьями. Снял рюкзак, расшнуровал ремни, начал копаться внутри. Потом охлопал карманы куртки, нашел трубку и сунул ее в зубы. Выковырял кисет, озабоченно помял пальцами печальные остатки табака. Цифраль повисла перед его лицом, глядя, как он тщательно достает щепотку за щепоткой, чтобы в конце вытряхнуть в трубку последние крохи со дна мешочка.
– Что ты делаешь? – спросила.
– Нет смысла экономить, – заявил он, выворачивая кисет. – Если там все в порядке, в багаже у меня еще две пачки. Мой «Принц Альберт» и какой-то еще, что мне сунули в капсулу. А если поселения нет, придется сражаться, чтобы пройти. В таком случае я должен отдохнуть.
– Вуко, это же ничего не изменит.
– Не морочь мне голову. Я плохо себя чувствую. Мне нехорошо, болит желудок, потеют ладони, я ослаблен, мышцы трясутся. Может, у меня грипп.
– Вуко… Ты боишься.
Он не ответил. Нашел огниво, ссыпал на кусочек коры гостку срезанных ножом стружек и сохлых комочков мха.
– Вуко… Достаточно просто выглянуть за край хребта. Ты сразу все узнаешь.
– Не мешай, – ответил он невнятно, раздувая жар. Победно поднял загоревшуюся щепочку и приблизил ее к трубке.
Потом сидел неподвижно и, выдыхая клубы ароматного дыма, смотрел на поросшие лесом склоны, затянутые осенним туманом.
Цифраль уселась на веточке и соблазнительно сплела ножки с миной нетерпения на мордашке.
Через какое-то время Драккайнен с непроницаемым выражением на лице достал из рюкзака кусок сыра, мяса и отломал половину плоского хлебца. Положил все это на листья, после чего вынул меч и взглянул вдоль клинка, прищурив один глаз. Из кармана подле ножа вынул оселок и принялся методично править меч.
– Если ты будешь оставлять ей еду, она будет постоянно идти за тобой, – не выдержала Цифраль.
– Знаю, – проворчал он невыразительно, не вынимая трубку изо рта.
Проверил острие пальцем и спрятал меч. Нашел кусок ремня, взялся за кончики и одним движением обвязался им накрест, делая импровизированную перевязь. Цифраль молчала, когда он подвешивал нож под левую подмышку рукоятью вниз и крепил меч на спине. Молчала, когда развязал сапоги и завязал их снова, плотно стягивая шнурки на щиколотках.
– Рюкзак оставишь?
– Сковывает движения, – ответил он. – И не будет мне нужен. Так или иначе.
Выбил трубку, встал и несколько раз подпрыгнул на месте. Поправил нож, потом развязал ремешок на тряпочке с ягодами и поместил их все в карман.
Вдохнул через нос, выдохнул ртом.
– Вуко… Каждый боится. Это нормально.
– Я уже забыл, какое это ужасное препятствие, – ответил он. – Пойдем… Боже, как мне не хочется сегодня работать.
Десятка полтора метров до хребта взгорья он шел как автомат: сосредоточенный и взведенный. А потом вышел на грань и окинул долину быстрым взглядом.
Городок Грюнальди стоял за языком небольшого леска, крытые нетронутым гонтом крыши немного лоснились от мороси, из треугольных отверстий под стрехой сочился голубоватый дымок, дальше полированной сталью сверкало озеро. У причала колыхалась небольшая лодка.
Отремонтированные сараи светили заплатами свежего, еще не потемневшего дерева.
Ворота стояли отворенными, внутри крутилась пара человек. Несколько детишек загоняли внутрь стадо косматых четырехрогих коз, а на конце пристани сидел старик с удочкой и ловил рыбу.
Драккайнен встал как вкопанный и не произнес ни слова. Затем оперся о дерево, съехал по стволу на землю и сел.
– Вуко… – сказала Цифраль. – Все хорошо. Все в порядке. Сейчас ты сойдешь вниз, поздороваешься с другом, получишь пиво, найдешь своего коня…
– Заткнись, дура! Ты что, коза слепая? – пробормотал Драккайнен. – Это ведь Змеи. Змеи там живут. Посмотри, как они одеты, увидь татуировки. Это все Змеи. Уже нет Грюнальди. Уже нет Ядрана.
Он сидел так минутку, потом встал и двинулся вниз.
– Вуко, нет! – крикнула Цифраль. – Оставь, это бессмысленно!
Он не отвечал. Потянулся к карману, вытащил несколько ягодок и вбросил их в рот.
– Ладно… – сказала фея медленно. – Я этим займусь.
Глава 8Горный путь
Конь мой, брат мой!
Мы крови одной.
Конь мой, ветер мой,
В бою дикий и злой.
Сын трав, брат мой!
Мчишься, словно поток,
Одна цель и судьба
Вяжут нас в клубок!
(…)
Ты – сердце и гордость,
В гриве твоей скрыта тьма.
Ты – сокровище и песня,
И смерть воина.
Я оказался в седле впервые с того момента, как покинул пылающий Маранахар. И я впервые путешествовал, не переодевшись в кого-то другого. Наши амитрайские одежды, рубахи путника и вообще все, чем мы до той поры пользовались, лежало теперь на хребте вьючного коня. Было их два – больших мрачных животных, которые могли выдерживать скорость других скакунов.
Мы не отличались от следопытов. На нас были такие же бурые одежды цвета земли и сухой травы, укрытые под бесформенными плащами из сетей, такие же мечи, широкие короткие ножи и точно такие же капюшоны на головах с полоской ткани, закрывавшей рот и нос.
Из лагеря людей Фитиля мы ушли галопом и гнали, сколько было сил, чтобы уехать как можно дальше и оттянуть ройхо от наших людей. Я оставил за собой след. Несколько раз обрызгал мочой кусты и камни, пару раз соскочил с коня почти на полном скаку, чтобы отереться о пыль дороги.
Я поранил тыльную часть ладони и время от времени выдавливал на землю каплю крови, а потом бросил кусочек окровавленной тряпки, которой перематывал руку.
Мы могли лишь надеяться, что упырь отправится следом и оставит в покое остальных.
Гнали мы так поспешно, что не было времени поговорить. Брус не помнил ничего, что случилось с момента, когда нас ввели в крепость. Ни встречи с архиматроной, ни того, где он был и зачем. Не помнил ничего и с момента, как нас отравили водой онемения.
Узнал он лишь о существовании упыря и о том, что мы отправляемся в Нахильгил в сопровождении четырех следопытов из возникшей из ниоткуда кирененской армии. Все за несколько недолгих минут, пока мы спешно собирались в дорогу. Узнал он также, что его пытали и что от этого в голове все перемешалось, что его лечили экзорцизмами и кебирийскими иглами. Узнал он и то, что я нынче – Носитель Судьбы, а остатки нашего народа странствуют в поисках новой земли. Узнал все это сразу. Я бы ошалел или не поверил. Брус просто-напросто узнал. Выслушал молча, с непроницаемым лицом, отсалютовал кулаком Фитилю, поклонился Смотрящему-на-Создателя. Все, что он смог сказать: «Агиру кано!» Никаких вопросов – истинный солдат.
Теперь мы полагались на скорость. Некоторое время гнали так быстро, как только удавалось, чтобы за нами успевали вьючные. Никогда ранее я не видел таких быстрых вьючных животных. Были они уродливы, но адски выносливы. Наши кони тоже предназначались не для парада: низкие, жилистые и лохматые, но быстрые и, казалось, не знающие усталости.