В реальной жизни он излучает непривычный жар и напор, атакуя без спросу. Потому что слишком долго ждал этой встречи или потому что я ему нравлюсь — не разберу.
— Привет, я Лекс. Рад знакомству.
В горле образуется ком, когда его ладонь обхватывает мою шею, а пальцы давят на позвонки, заставляя поднять голову выше.
— Не могу сказать того же.
В зелёных глазах мелькает вспышка, и всполох искр пронизывает мой живот, распространяясь по бёдрам и груди.
Я сгребаю белую рубашку. Лёгкое трение ткани между нами быстро перерастает в плотное соприкосновение. В схватку.
Лекс выдыхает, наклоняясь ниже, чтобы поравняться со мной ростом. Для этого ему приходится немного сгорбиться, несмотря на мои высокие каблуки.
— Красивая... Очень... Останься, пожалуйста, — говорит он с той же ироничной улыбкой, стремительно касаясь губами моей скулы, щеки и заканчивая этот маршрут там, где находятся мои губы.
15.
***
Первое прикосновение достаточно невесомое и осторожное — словно пробное, но даже от него моё тело превращается в воск. Мягкий, податливый воск, принимающий любую форму, к которой прикасаются пальцы и губы чужого мужчины.
— Ты даже лучше, чем я себе представлял, — произносит Лекс, отстранившись буквально на миллиметр.
Этой передышки должно хватить, чтобы подготовиться к большему и осознать, с кем я вообще имею дело, но мысли превращаются в желе, потому что настойчивое давление в живот оставляет мало… слишком мало пространства для размышлений.
— Напомню: сначала ты считал, что переписываешься с мужчиной.
— Я имел в виду от первой фотографии — до вчерашней. Ты лучше, чем я ожидал, хотя мои ожидания и так были высокими.
Минимальное расстояние между нами само по себе становится приглашением к новому поцелую.
Я без всякого сопротивления раскрываю губы, роняю сумку на пол и застываю у стены, позволяя Лексу проскользнуть языком внутрь. В замешательстве, в ожидании. В смешанных чувствах, которые заставляют меня разбирать баррикады кирпич за кирпичиком. Добровольно. Без боя.
Ладонь на моей шее перемещается к затылку, путаясь в волосах и закрепляя за собой право на этот момент.
В этом есть что-то бескомпромиссное. Требовательное. Новое.
Запахи, движения. Мятный привкус во рту, соприкосновение тел, габариты, напор губ и языка. Я привыкла к другим мужчинам, другому поведению, другим ласкам — более медленным и взвешенным.
Это не плохо. Нет. Лекс… Он импульсивный и грубоватый, и его осторожность — всего лишь иллюзия, замаскированная под контроль.
Наверное, при адекватной встрече стоило бы сесть за стол, поговорить, присмотреться и принять какое-то решение, но я даже рада, что всё происходит иначе — без долгих вступлений и пауз, которые в нашем случае были почти неизбежны. Это в переписке можно взять время на раздумье, но не в реальности…
— Позволишь?
Лекс упирается лбом в мой лоб, учащённо дышит и пронизывает взглядом. Его грудная клетка высоко вздымается. Она твёрдая, как и его живот, и бёдра. Свободная ладонь скользит по моей ноге, задирая вверх подол платья.
В ушах взрывается пульс, когда я киваю, из-за чего в барабанных перепонках образуется вакуум.
Усмирить эмоции не только не удается — они раскачиваются, как маятник, и есть догадка, что эта качка не закончится до последнего. Пока мы не окажемся в одной постели или за пределами этой гостиницы. Пока не закроем гештальт.
— Что именно позволишь?
Лекс проводит ладонями по моим ягодицам, затем чуть сильнее притягивает к себе, словно проверяя, насколько я уступчива. Его намерения более чем понятны, и даже без слов они пробегают по мне разрядом, заставляя дыхание сбиться, а мышцы напрячься в ожидании.
Абстрагироваться и не сравнивать не выходит. Подстроиться под незнакомую динамику — тоже. Этот вечер определённо станет вечером открытий, потому что, как выясняется, цепляться за привычное — было непозволительной ошибкой.
— Всё, — наконец отвечаю. — Всё, за что тебя не привлекут к уголовной ответственности. Учти, моя подруга знает, в каком я отеле, и видела твою фотографию.
— Серьёзный подход.
— Постарайся не давать ей повода использовать эту информацию.
Лекс слегка улыбается, когда я выскальзываю из его хватки — не резко, но достаточно ловко, чтобы создать между нами пространство.
Я беру его руку. Мои пальцы блуждают по стальному запястью, оставляя лёгкий нажим. Он позволяет мне провести экскурсию по номеру, уступая инициативу — хотя бы на этот миг.
В том, что этот мужчина инициативен сам по себе, я уже убедилась не только в переписке, но и на деле. И по ощущениям пока не понимаю, насколько это противоречит моим убеждениям и принципам, потому что пока я слишком увлечена, чтобы задумываться о границах.
— На самом деле, очень предусмотрительно, Оливка, — хвалит Лекс. — У тебя хорошая подруга.
Проходя через гостиную, я ощущаю его присутствие за спиной — спокойное, но наполненное скрытым напряжением, которое колеблет воздух вокруг нас, создавая магнитное поле.
В номере не на что смотреть — стандартный интерьер, нейтральные тона, минимум деталей. Сейчас это не имеет никакого значения. Правда…
— Да, она очень хорошая, — согласно киваю. — Это с ней я ходила на спектакль. Это она подстегнула меня к решению встретиться. Это она настаивала на том, чтобы ты прислал мне в личку фото члена, прежде чем соглашаться ехать в гостиницу.
— У меня даже своих фото нет, не говоря уже о члене. В любом случае — там ничего выдающегося. Ты бы не приехала — и я бы расстроился.
Я смеюсь, запрокинув голову к потолку. Настроение волнительное и игривое.
Мы заходим в спальню. Едва я поворачиваюсь к Лексу, как он делает шаг вперёд, загоняя меня к тумбе. Дерево упирается в поясницу, и прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он рывком притягивает меня ближе и снова целует.
Не просит, не нащупывает границы — просто берёт: уверенно, жадно. Настолько, насколько я позволю.
Если в прихожей я почти не откликалась, то сейчас стараюсь отвечать. Я… правда стараюсь. Как умею и как знаю. Но невольно ловлю себя на том, что мы ещё не совсем совпадаем — только ищем общий ритм и пробуем подстроиться, неловко сталкиваясь зубами.
Я не учитываю его темп, он — мой, но это в любом случае вопрос времени. Возможно, часа. Быть может, ночи…
Мои пальцы нащупывают ткань белоснежной рубашки — плотную, ещё тёплую. Я веду ладонями вверх, находя пуговицы, и не торопясь расстёгиваю их одну за другой, чувствуя, как с каждым движением дыхание Лекса становится глубже.
Под ладонями проступают очертания его плеч — широких, крепких и каменных. Кожа горячая, под ней перекатываются упругие мышцы. Он хорошо сложен. Прекрасно… Не перекачан, но это тело мужчины, привыкшего к нагрузкам и не зацикленного на форме.
Я медленно плыву по груди и натыкаюсь на шероховатость коротких волосков. Они жёсткие и колючие. Немного кудрявые.
Память подкидывает сообщение, что на ногах у Лекса тоже есть растительность. Это непривычно, но точно не вызывает отвращения. Не вызывает, потому что этот контраст сладко отзывается внизу живота.
Моё платье собирается гармошкой. Прикосновения настойчивые, порывистые. Движения — безоговорочные.
Лекс отрывает меня от пола, легко подхватывая за талию и прижимая к себе. Я кажусь себе невесомой пушинкой на фоне мужчины, с которым собираюсь заняться сексом. Мои ноги рефлекторно обвивают его корпус, и пока я пытаюсь ухватиться за плечи, он наклоняется ниже, присасываясь губами к моей шее.
— М-м…
Это очень.… Приятно… Я не знаю, чего жду от этой ночи — удовольствия, забвения или чего-то большего, но когда умелый язык скользит по чувствительной линии чуть выше ключицы, оставляя после себя пульсирующий след, мозги превращаются в сахарную вату.
Под спиной пружинит матрас, и я сразу сажусь, подгибая под себя ноги и стягивая через голову смятое платье.
Ума не приложу, в каком виде выйду из гостиницы, но единственное, что меня заботит, — взгляд напротив. Зелень глаз темнеет, теряя прежнюю насыщенность и ясность. Не знаю, что читается в моих, но по ощущениям — там разливается такая же тьма.
Лекс рывком выдёргивает края рубашки из-под кожаного ремня, за считанные секунды справляется с пряжкой и пуговицей. Похлопывает себя по карманам в поисках блестящего квадратика с презервативом, а затем позволяет брюкам скользнуть вниз.
Я завожу руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер, но вместо этого цепенею, во все глаза таращась на член, который мой аноним сжимает в кулаке, ступая одним коленом на матрас.
И, кажется, он всё-таки пошутил…
Определенно пошутил…
Потому что «ничего выдающегося» — явно было сказано с изрядной долей иронии.
Сознание услужливо выстраивает параллели, хотя я этого не прошу! Не прошу, но разница ощущается даже на уровне восприятия. Она заставляет щёки залиться густым румянцем, когда к гладкой головке прижимается латекс.
У Лекса массивный член. Он у него… внушительный и налитый. На несколько тонов темнее кожи, с отчётливо проступающими венами.
Я вижу, как у моего анонима перехватывает дыхание, когда я всё же расстёгиваю бюстгальтер и откидываю волосы за плечи, позволяя ему рассмотреть меня без преград.
При приглушённом свете ночника тени играют на изгибах наших тел, подчёркивая их достоинства и рельефы.
Поставив второе колено на матрас, Лекс приближается и стягивает с меня трусы. Я вижу его впервые, но внутри нет ни стеснения, ни протеста, когда нежных зон касаются мужские пальцы. Длинные, умелые. Точно знающие, что делать. И я прихожу к выводу, что у этого холостяка в разводе навыков и практики — более чем достаточно. Столько, что у меня не остается против него ни единого шанса, и я шире развожу бедра…
Воздуха не хватает.
Я выгибаюсь дугой, когда его пальцы растягивают меня изнутри. Гладят и ласкают, а потом опять проникают сильнее, обостряя эмоции. Как только груди касается поросль волосков, и Лекс плотно накрывает меня собой, выдох застревает где-то в горле, а тело плавится, готовясь принять любую форму под этим соприкосновением.