Но я надеялся, что в конце недели у нас с Эди появится время, чтобы насладиться обществом друг друга.
Если только она не решит по‑другому.
Я провел пальцем по хрустальному бокалу, глядя, как поблескивает в мерцании свечей красное вино, и тяжело вздохнул.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать.
Глава 13
Проснувшись рано утром, я зажмурилась от солнечных лучей, щедро льющихся в огромное окно моей спальни, и с наслаждением потянулась, предвкушая еще один день работы с группой старших руководителей корпорации Данте.
Вчера мы засиделись допоздна, выслушивая доклады каждого из участников команды. Совещанием руководил Данте, и, хотя часы пробили далеко за полночь, мы все были полны энергии и энтузиазма.
Я успела полюбить эти поздние совещания, когда гости расходились по своим виллам, а мы — в команде помимо меня были еще две женщины и трое мужчин, все старше меня — собирались вместе, чтобы поделиться своими впечатлениями за день.
Вчера менеджер по корпоративным мероприятиям организовал заплыв яхт и парусных шлюпок, чтобы отвезти гостей и нашу команду на пикник на частном острове на побережье. Для нас устроили слишком щедрое для пикника угощение, а также организовали катание на водных лыжах и сноркелинг. Те, кто предпочитал менее активный отдых, просто загорали на солнышке. Вечером нас ждали шашлыки, а потом мы вернулись обратно в поместье и пошли играть в покер. Данте мудро поступил, выдав всем гостям фишек на сотню тысяч долларов, пообещав, что в конце недели каждый получит свой выигрыш, а все проигрыши будут списаны.
Вчера за игрой я получила первую возможность выделиться. Гости были более расслабленными, чем в первый вечер, и, как результат, делали ставки более свободно. Так что мне удалось собрать больше информации об их позиции в отношении рисков. И когда я делала отчет перед другими членами группы и Данте, я ощутила одобрение со стороны последнего.
Я доказывала свою состоятельность, чтобы он увидел, что его вложения в меня были не напрасными, и чувствовала себя ценным членом его команды, что приводило меня в неописуемый восторг.
Вскочив с кровати, я бросилась в гардеробную, где находилась коллекция купальников, которые выбрала для меня Нина Сен‑Жюст. Пока я надевала только один, слитный, потому что слишком стеснялась показываться на глаза Данте в крошечном бикини.
Я покраснела, когда вспомнила, как вчера он пригласил меня присоединиться к его команде, когда мы плыли обратно на виллу. Я воображала себе, что он не сводил с меня глаз все это время, что, конечно же, было не так. С того памятного ужина, четыре дня назад, он вел себя со мной как начальник с подчиненной. Но у меня до сих пор начинали дрожать коленки, когда я вспоминала, как он смотрел на меня и что он сказал.
Я вытащила из комода крошечные треугольнички из синей лайкры и надела их. Прежде я никогда не носила бикини, что, учитывая мои французские корни, возможно, считалось настоящим святотатством.
У меня не было причин стыдиться своего тела, потому что я унаследовала стройную и соблазнительную фигуру матери. И хоть я раньше не надевала ничего настолько откровенного, я не испытывала смущения. Я представила, что на меня смотрит Данте, и ему нравится то, что он видит. Давно я не чувствовала себя такой юной, жизнерадостной и беззаботной, потому что после смерти матери долгое время тащила на себе неподъемный груз ответственности.
Я отбросила в сторону палантин, которым собиралась прикрыться, обула сандалии и, взяв в ванной полотенце, вышла на улицу.
В поместье имелось три частных пляжа, два из которых представляли собой длинную полоску берега с шезлонгами и баром, где гостям предлагали широкий выбор еды и напитков, начиная с одиннадцати утра, а также душевые кабины с горячей водой, чтобы отдыхающие могли ополоснуться перед возвращением в свои апартаменты. Но два дня назад я сходила на третий пляж, который находился на дальнем конце мыса и представлял собой живописную бухточку в виде полумесяца. Тут был летний душ и небольшой навес, под которым стояли шезлонги и холодильник с различными вкусностями. Несмотря на все блага, это место, похоже, не произвело на наших гостей никакого впечатления. Я несколько раз приходила сюда по утрам, но пока не встретила ни одного из них.
Поэтому я решила, что это место будет моим личным пляжем.
Пройдя через сад с его пьянящим ароматом цветов, я направилась к ступенькам, ведущим к бухточке. Меня охватывал восторг при мысли, что я сейчас искупаюсь в прохладной океанской воде, одна, в своем откровенном купальнике.
Я почти спустилась вниз, но, заметив, что в бухте кто‑то есть, застыла на месте. Затаив дыхание, я смотрела на человека, рассекающего волны плавными движениями своих сильных, мускулистых рук.
Это был Данте.
Я перевела взгляд на берег и увидела лежавшую на песке одежду. При мысли о том, что он купался голым, мое сердце застучало так гулко, что у меня закружилась голова. Я прислонилась к скале, чтобы следить за ним, оставаясь незамеченной.
Наконец он поплыл к берегу, и я перестала дышать, когда он начал выходить из воды. Капельки воды блестели на его смуглой коже и, переливаясь на солнце, делали его похожим на морского короля, наподобие Посейдона, мощного и непобедимого. Я стояла всего в нескольких метрах от него, но, к счастью, шум прибоя заглушал мое прерывистое дыхание, которое становилось все тяжелее в ожидании, когда он появится из воды полностью. Я видела белые, почти незаметные шрамы на его коже и татуировку, которая покрывала его левое плечо и обхватывала шею. Мое сердце мучительно сжалось, когда я вспомнила, что он рассказывал о своем детстве в тот вечер и как настороженно отреагировал, когда я выразила сочувствие по поводу его ужасного прошлого. Мне показалось, что Данте пожалел, что разоткровенничался со мной.
Я тяжело сглотнула, заново переживая ужас из‑за того, чему он подвергался, будучи маленьким мальчиком, и восхищение тем, каким мужчиной он стал.
Но тут Данте вышел из воды, и все связные мысли вылетели у меня из головы.
Он в самом деле купался голым. И выглядел просто великолепно. Мне следовало отвернуться — я ведь подглядывала за ним, — но я не могла отвести взгляд от мужественной красоты этого нагого тела. Я любовалась его узкой талией, мускулистыми бедрами, длинными ногами и тем, как играли мышцы на его животе, когда он медленно выходил на берег. Я пришла в такое сильное возбуждение, что у меня кругом пошла голова. У меня пересохло во рту, когда мой взгляд наконец скользнул к темному треугольнику волос внизу его живота.
Боже правый.
Его плоть была огромной. И длинной.
Разве мужское достоинство не уменьшается в размерах в холодной воде?
Восторг и возбуждение смешались с охватившей меня паникой, которая никак не повлияла на бешеную пульсацию моего лона.
Разум призывал меня поскорее убраться отсюда, потому что, если Данте заметит мое присутствие, я не смогу устоять перед натиском желания отдаться ему. Я буду вынуждена сделать выбор, перед которым он поставил меня четыре дня назад, и наконец утолю жажду, которая мучила меня неделями после нашего первого и единственного поцелуя.
Данте поднял полотенце с кучки одежды и начал вытираться, а я пыталась решить, что мне делать. У меня все еще оставалась возможность улизнуть.
Но настойчивая пульсация между моих бедер отказывалась стихать, и вдруг все мои мысли свелись к тому, что я могла бы испытать, став любовницей Данте.
В Монако я сбежала не от этого человека. Тогда он был отстраненным, пугающим. Он мог уничтожить меня одним щелчком своих пальцев. Но вместо этого он дал мне шанс выбраться из затруднительного положения. Данте не раз повторял мне, что он не отличается добротой, и я понимала, что он не шутил. Такого человека было бы сложно любить, а может, и невозможно. Но речь ведь не шла о любви, а о том, чтобы утолить эту жажду, насладиться чем‑то, предназначенным только для меня. И что бы ни случилось, я знала, что могу доверять ему. Он сделал бы нашу близость яркой, особенной, важной — он обещал мне это, и я поверила ему.
Интуиция подсказывала мне, что за его шрамами и татуировками, суровым воспитанием и настойчивым стремлением к власти, влиянию и богатству скрывается хороший человек. И если я не позволю ему, он не причинит мне боль.
Когда еще у меня появится шанс заполучить на роль любовника такого горячего красавца, как Данте Аллегри? Моего первого любовника?
Мне надоело проявлять осторожность. Ведь я была уверена, что благодаря примеру матери, которая бесконечно в кого‑то влюблялась, смогу сберечь свое сердце в целости, отдавая свое тело этому человеку и получая то, что он пообещал мне.
Данте натянул шорты и начал вытирать волосы, когда я вышла из своего убежища. Он словно почувствовал мое присутствие, потому что вдруг поднял голову, а потом застыл на месте.
Я чувствовала кожей его обжигающий взгляд, когда на негнущихся ногах преодолела последние несколько ступенек и спустилась на пляж.
Данте не сводил с меня глаз, его рука медленно опустилась вниз, и полотенце упало на песок.
Я подошла к нему, зная, что он не сделает ни одного шага навстречу. Ведь он оставил выбор за мной.
Его глаза потемнели от страсти, а дыхание стало таким же тяжелым, как у меня.
— Bella… Какого черта ты здесь делаешь?
— Шпионю за тобой, — без тени стеснения ответила я и в свою очередь окинула взглядом его тело, не скрывая восторга, когда он весь напрягся, а его плоть начала увеличиваться прямо у меня на глазах. Я знала, что мне будет больно, но совсем не боялась. Наоборот, я сходила с ума от желания, чтобы эта штуковина поскорее проникла в мое истекавшее от возбуждения лоно.
Данте взял меня за подбородок и посмотрел мне в глаза.
— Эди, ты играешь с огнем. Если ты не хочешь, чтобы через пять секунд я занялся с тобой любовью, тебе лучше уйти.
«Занялся с тобой любовью».
Это были всего лишь слова, чтобы описать удовлетворение элементарных потребностей, но они пронзили мне сердце. Я делано улыбнулась, инстинктивно понимая, что мне не следует показывать ему, насколько неопытной я была. Иначе эта связь закончится, так и не начавшись.