– Мы принесли документы, чтобы обсудить их с вами, мисс Дюрант, – сказал мистер Тейлор.
Тревис терпеливо ждал, стоя возле школьного учителя и его жены.
– Документы?
– На усыновление, – объяснила Анни Тейлор.
Молли словно вылили на голову ведро ледяной воды.
– Судья придет через две недели, – сказал Тейлор. – Если вы подпишите документы до его прихода, дело может быть ускорено и Тревис не упустит шанс поступить в школу святого Августина.
Молли пытливо вглядывалась в такое вызывающее, но такое дорогое лицо брата… которого она теряла. Даже если он поступит в школу, будет ли он по-прежнему членом их семьи? Молли сомневалась.
– Нет необходимости в усыновлении, мистер Тейлор.
– Молли… – начал Тревис.
– Мистер Джаррет помог мне изыскать средства, чтобы послать Тревиса в школу. Мы оценим любую помощь, какую вы сможете оказать нам, но Тревис и без усыновления сможет попасть в школу святого Августина, когда начнутся занятия. Почему бы нам не пойти сейчас в гостиную и не обсудить стоимость всего необходимого: книг, одежды и других вещей?
– Каким же образом вы изыскали средства? – поинтересовался Тейлор.
– Если вы думаете заработать необходимое количество денег обедами и ужинами в таверне, то это просто смешно, – высказала свое мнение Анни Тейлор. – Вы никогда не сможете столько заработать…
– Извините, миссис Тейлор, – перебила Молли и обратилась к ее супругу: – Я нашла деньги, чтобы послать Тревиса в школу. Меня интересует, могли бы вы помочь ему со вступительными экзаменами и зачислением в школу? Или вы хотите все-таки уточнить…
– Не слишком обольщайтесь, мисс Дюрант, – прервал ее Тейлор. – Конечно, вы должны понимать, как сильно моя жена рассчитывала на усыновление…
Молли посмотрела на подавленную женщину, уголки ее губ опустились, в черных глазах Анни Тейлор блестели слезы. Молли взъерошила волосы Тревиса. Удивительно, но он вел себя достойно.
– Кто не хотел бы иметь Тревиса своим сыном, миссис Тейлор! Но он член нашей семьи. Вам не составит труда найти другого ребенка. Тревису мы не позволим покинуть нас.
– Другого ребенка? Но такого сообразительного…
– Детям нужна любовь, миссис Тейлор, так же, как и образование. У множества детей в этом мире нет никого, кто бы их любил. – Молли посмотрел на Тревиса. – Но таких нет в нашем доме.
Хотя Анни Тейлор и была близка к тому, чтобы расплакаться, а школьный учитель разозлился, они ушли, дав обещание помочь Молли подготовить Тревиса к школе.
Тревис медлил. Это было первое воскресенье, которое, как могла вспомнить Молли, он не проводил с утра до вечера у Тейлоров. Скоро Молли поняла причину, почему он задержался. Тейлоры еще не вышли за ворота, как Тревис скептически спросил:
– Как, Молли? Ты намереваешься продать Блек-Хауз по совету Клитуса? Ты не ответила на вопрос учителя!
– Никогда не продам! – поклялась Молли.
Они стояли на крыльце. Налетавший ветерок был теплым, даже знойным. Пчелы жужжали возле кустов жимолости. Молли спустилась с крыльца, села на качели и начала слегка раскачиваться, отталкиваясь пятками от земли.
– Иди сюда, Тревис. Я все объясню.
Тревис отказался сесть на качели, устроившись на перилах крыльца.
– Я никогда не продам этот дом. Его построил наш дедушка. Я понимаю, ты не знаешь ему цену…
– Я в этом не разбираюсь, Молли. Учитель Тейлор говорит…
– Я знаю, что говорит Тейлор. Но как бы я ни уважала учителя, Джубел прав, нужны не только хорошие умственные способности, чтобы занять достойное место в мире. Здравый смысл и знание своих корней сопутствуют счастью человека.
– Ты влюблена, не так ли?
– Влюблена?
– В Джубела Джаррета.
Молли почувствовала, что краснеет. Слово «влюблена» не соответствовало тому, что она чувствовала к Джубелу.
– Нет… я… э… я не знаю, как ответить тебе, Тревис. Быть влюбленной – это что-то вроде пылкого девического увлечения, это не…
– Линди рассказала мне о прошлой ночи.
Молли качалась на качелях, выслушивая нотацию от ребенка, который, она была уверена, еще воспринимал женщин лишь как кого-то, кто убирает дом и готовит для него еду.
– Он не имел права целовать тебя!
– Ты так думаешь?
– И у него не было права говорить подобные вещи Линди и выгонять из дома Джефа.
Молли изучающе посмотрела на серьезное лицо юнца.
– Я сама целовала его в ответ, Тревис. А Линди… ну, я уверена, Линди не все рассказала тебе. Ты не можешь возражать против того, чтобы Джубел поучил ее, что значит быть ответственной молодой леди.
– Клитус прав.
– Клитус?
– Он чего-то хочет, Молли! Джубел Джаррет чего-то хочет, и от тебя, и от всех нас!
Молли нахмурилась. Странно было слышать, каким образом этот мальчик, претендовавший на то, чтобы слыть весьма смышленым, объяснил их с Джубелом связь.
– И чего же он хочет, Тревис? Ты знаешь? Или Клитус знает?
– Клитус сказал, Джубел хочет, чтобы ты слыла распутной женщиной среди жителей нашего города. Учитель Тейлор сказал…
– Хватит! Сейчас же замолчи! – возмущенно захлестнуло ее, Молли встала. – Я не хочу знать, что сказал Тейлор, потому что он ничего не понимает, и он не знает, что происходит в нашем доме. Я повторяю, он не знает, Тревис. Мистер Тейлор – умный мужчина, он учит тебя… как ты это называешь?.. обстоятельно думать? Не значит ли это, что ты не смеешь выносить какое-либо суждение, пока не разберешься во всем и не учтешь всех фактов?
– Но…
– Тейлор лишь повторяет городские сплетни, Тревис, – Молли, выпрямившись, стояла перед ним, – и ты ошибаешься, Джубел Джаррет не намерен превращать меня в распутную женщину. Он лишь превратил сплетников в этом городе в настоящих стервятников, – она посмотрела на дверь дома, потом снова повернулась к брату. – Тебе интересно, как я собираюсь изыскать средства, чтобы послать тебя в школу?
Соскользнув с высоких перил крыльца, Тревис пожал плечами:
– Это нереально. Тейлор говорит, ты не сможешь.
Цинизм Тревиса заставил Молли весь остаток воскресения размышлять, чем закончатся их отношения с Джубелом.
Несколько горожан, включая священника и его сплетницу-жену, пришли на ужин. Шугар приготовила оставшееся мясо, испекла свежий кукурузный хлеб и подала простоквашу. Миссис Келликот не могла остановиться, расхваливая кухню Блек-Хауз.
– Представьте, у вас такая прекрасная повариха, но никто из нас ничего не подозревал!
Молли хотела ответить, что никто и не приходил в Блек-Хауз, чтобы отведать блюда Шугар, пока не появился Джубел, возбудив в городе всеобщий интерес. Она желала бы знать, много ли горожан считают ее распутницей, как сказал Тревис. Некоторые – без сомнения, но, конечно, не все относятся к ней, как к падшей женщине, хотя она и пускает на постой холостяков. Один из холостяков, во всяком случае, очень дорожит ее репутацией и великодушен по отношению к детям. Да, Молли ясно видела; люди сплетничают, не зная правды.
После ужина Молли села на крыльцо, убеждая себя, что она вовсе не ждет Джубела, просто ей нужно побыть одной и подумать. Линди – в своей комнате, малыши – в кровати, а Тревис еще не вернулся от Тейлоров, к которым убежал после их разговора.
Рубел нашел ее тихо сидящей на качелях. Он остановился на верхней ступеньке крыльца, огляделся и увидел Молли. Его сердце забилось быстрее, тысяча разнообразных чувств всколыхнулись в душе, и прежде всего – страсть, а потом уже чувство вины, угрызение совести, ощущение безнадежности… Прежде всего, была страсть! Вожделение и любовь. Любовь? Его глаза ласкали неясный силуэт. Ему казалось, она тоже смотрит на него, но издали он не мог видеть ее глаз и понять их выражение.
Что она почувствовала, выслушав его порывистое предложение руки? Он сделал шаг к ней. Коли на то пошло, а что чувствует он сам?
Одной из причин, почему он взял Джефа с собой за город, было нежелание думать о предстоящей ночи, Молли и своих необдуманных словах. По другой, вполне очевидной причине он хотел удержать Джефа подальше от Линди, чтобы у Молли был бы поспокойней день.
Но был ли у нее день спокойным? Или одиноким? Был ли ее день таким же одиноким, как и у него? Сев рядом с ней на качели, Рубел спросил небрежно, хотя ком стоял у него в горле:
– Как прошло воскресенье?
– Хотелось бы, чтоб лучше.
Он повернулся к ней, нахмурившись.
– У меня был ужасный день, – пояснила Молли.
По его просьбе она рассказала о разговоре с Тревисом, опустив слова юнца об ответственности Джубела за ее репутацию. Рубел положил руку на спинку качелей. Ситцевый рукав коснулся его руки.
– Хочешь, я поговорю с ним?
– Думаю, не стоит. Когда мы продадим лес, и он сможет поступить в школу святого Августина, может быть, тогда он увидит…
– Что, Молли?
– Что в семье его любят, и что мы не такие уж глупцы!
Они тихо раскачивались. Рубел вдыхал запах жимолости – запах Молли. В тусклом вечернем свете его глаза искали ее глаза.
– Нам следует поговорить о…
Она так быстро соскочила с качелей, что Рубел чуть не упал на землю. Сохранив равновесие, он нашел опору, схватив Молли за плечи.
– Почему нет?
Она отказывалась смотреть ему в глаза.
– Я не могу.
Ее голос был таким ровным, он не смог уловить признаки малейшего волнения.
– Не можешь, что?
«Услышать, как ты забираешь свои слова обратно», – подумала Молли.
– Обсуждать… говорить о…
Его руки скользнули по ситцевым рукавам к плечам. Он обнял ее, проведя большим пальцем по высокому воротнику платья.
– О чем? О браке? Страсти? О чем, Молли?
– Ни о чем. Я ни о чем не могу говорить.
– Я не думаю, что у нас с тобой есть выбор.
Она резко повернулась к нему лицом:
– Хорошо, мы поговорим. Ты сболтнул, не подумав! Предложил мне выйти за тебя замуж, потому что в тебе говорила… страсть. Ты часто так делаешь!
– Часто? – он удивился.
Она старательно избегала его взгляда: