Шеф-повара застали, когда он орал на одну из ассистенток и угрожал уволиться, если ее не выставят прочь. Пока он наблюдал за тем, как Тина ставит этого невероятно грубого парня на место, у него встал. При виде того, как она обнимает тридцатилетнюю выпускницу Гарварда, которую называет одной из своих «девочек», у него сжалось сердце… А разве оно у него было? О, он знал, что с физиологической точки зрения у него было сердце. Ему пришлось выслушать от врача целую речь о том, как его диета может его убить. Но было ли у него сердце с эмоциональной точки зрения?
Роман покачал головой.
— Я сказал премьер-министру, что в следующий раз мы привезем свой собственный соус, если ему слишком сложно запастись едой, чтобы удовлетворить предпочтения гостей. По сути, это была не его вина, но он должен понимать, что я не буду терпеть плохое отношение к нашим сотрудникам, даже со стороны знаменитого шеф-повара.
Поджатые губы тут же изогнулись в соблазнительной улыбке.
— Хотела бы я это увидеть. И спасибо, что поддержал. Ты знаешь, что со мной происходит, когда я вижу несправедливость.
Она ее не терпела. Ей приходилось сражаться не только за себя, но и за окружающих. Августина, Ледяная королева.
— Я знаю. — Он посмотрел на часы и вздохнул. — Через десять минут прибывает Зак. И мир вокруг превратится в хаос.
Она улыбнулась, первая настоящая, искренняя улыбка, которую она подарила ему за последние годы. Ему словно дали под дых.
— О, все может быть даже хуже, чем ты думаешь. Мамочка и папочка все еще в ссоре.
— Что? Зак утверждает, что все в порядке. Случилось ли что-то, чего я не знаю?
Тина вторглась в его пространство, взяв его за галстук.
— Подожди. Ты неправильно его завязал. Слишком коротко для этого костюма. Нельзя, чтобы великий Роман Колдер выглядел не идеально.
Да, у него было сердце. Оно бешено стучало у него в груди, потому что она коснулась его впервые за многие годы. Тина всегда была осторожна. Даже когда они вместе работали до поздней ночи, она прилагала всевозможные усилия, чтобы держать между ними дистанцию. Теперь девушка приблизилась, и он почувствовал прикосновение ее груди к его, когда она поправляла его галстук.
— Что происходит между Заком и Лиз? — повторил он, оставаясь совершенно неподвижным под ее руками. Он не хотел давать ей повод останавливаться. Будучи так близко к ней, он чувствовал тепло ее тела, чувствовал нежный аромат цитрусов. Желание горячило его кровь.
Она умелым движением завязала галстук.
— Ну, после многих лет флирта твой мальчик вдруг решил, что больше не хочет мою девочку. Это похоже на ситуацию, когда тебя бросают — и бросают жестко — когда ты меньше всего этого ждешь, а тебе даже не было хорошо настолько, чтобы последующее расстройство стоило того.
Роман должен был защищать лучшего друга. Он также должен был продолжать притворяться, чтобы Тина не догадалась о реальной причине, по которой Зак отдалился от своего пресс-секретаря.
— Мне жаль, что Лиз обижена, но сомневаюсь, что Зак когда-либо давал повод подумать, что их отношения были чем-то большим, чем просто профессиональными. Наверное, мне следует меньше удивляться тому, что у Лиз к нему возникли чувства. Полагаю, Зак обладает определенным шармом, и я знаю, что многие женщины воспринимают это как вызов. Тем не менее, для него она всегда была лишь коллегой.
Ее руки не перестали двигаться, но внезапно девушка подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Роман беспокоился, что она могла видеть его насквозь.
— В самом деле? Очень интересно, ведь я наблюдала за ними в течение последних нескольких лет. Он тянется к ней так же часто, как и она к нему. Но полагаю, что мои инстинкты не так точны, когда дело доходит до Истинных Джентльменов. — Она выпустила галстук и попыталась сделать шаг назад.
Стиснув зубы, Роман нежно схватил ее за руки.
— Это не то же самое, Августина. То, что происходит между Заком и Лиз, совсем не похоже на то, что произошло между нами. Зак никогда ее не трогал. Не сравнивай его со мной. Он не плохой парень.
— А ты, значит, да? Так или иначе, я не думаю, что ты смотришь на вещи таким образом.
Он знал, что должен отпустить ее, знал, что прикасаться к ней было опасно, но не мог заставить себя отступить. Впервые за тринадцать лет она смотрела на него. Она давала ему возможность объясниться.
Разве все эти годы он ждал не этого? После той ночи он снова и снова пытался ей дозвониться. Она поменяла номер, и он убедил себя, что это к лучшему. В следующий раз, когда они увиделись, она была так холодна, что Роман решил, будто все воспоминания о теплоте ее улыбок и горячих объятиях были ложными. С тех пор пролетело больше десяти лет. Мужчина думал, что пережил их связь. Он даже убедил себя, что влюбился в другую женщину. Позже он планировал заключить брак. Раз или два ему в голову действительно приходила мысль завести семью. Он полагал, что, когда станет старше, это будет неизбежно. Может, воспитать детей будет вовсе не так ужасно. Возможно, он достаточно повзрослел, чтобы стать порядочным отцом. Роман не был уверен.
В чем он был чертовски уверен так это в том, что он был здесь с Августиной. Круг замкнулся.
— Я считаю себя человеком, который причинил тебе боль, хотя и не хотел этого.
Она отступила, разрывая их связь со смехом, который прозвучал совсем не весело.
— Роман, это было целую вечность назад. Я уже давно об этом не вспоминала.
Для него это было сигналом вздернуть подбородок и кинуть фразу, что он вообще давным-давно об этом забыл. По крайней мере, так бы он поступил раньше. До смерти Джой. До того, как они потеряли Мэда. Пережив все это и осознав, что жизнь может оборваться в любой момент, мужчина стал менее воинственным.
— Я много думаю об этом. В последнее время — постоянно.
Ее глаза вспыхнули, верный признак того, что ее удивили. Было приятно узнать, что у него все еще это получается.
— Почему?
Он снова приблизился к ней, словно мотылек, которого тянуло к пламени.
— Полагаю, я чувствую, что годы давят на меня. Мне совсем не хотелось тебя ранить.
Она не могла встретиться с ним взглядом.
— Все нормально. Я была в порядке.
Но теперь, когда он стоял так близко, Роман ясно увидел, что это не так. Тогда она была не в порядке, и теперь ее броня стала еще прочнее.
— Тина, мы были так молоды. И определенно амбициозны. Если бы мы решили завести серьезные отношения, уверен, это стало бы катастрофой. Мы были не готовы к обязательствам.
Идеально ухоженная бровь выгнулась.
— Мы?
Он почувствовал ловушку, но не знал, как избежать ее.
— Да, Августина. Мы понятия не имели, что делаем. Но мы повеселились и многому научились. В конце концов, никто не пострадал. В этом возрасте чувства легко приходят и уходят, верно? Так разве мы не должны простить себя за любые ошибки и двигаться дальше?
Она отстранилась и стала холодна как лед.
— Конечно. Никто не пострадал. Все прощено. Считай, что мы движемся дальше.
На него нахлынуло неожиданное острое разочарование.
— Что я сейчас сказал неправильного?
Ее лицо побледнело, она нацепила ту безразличную маску, которую он видел последние тринадцать лет.
— Ничего. Прошлое осталось в прошлом, и нам лучше оставить его там. А сейчас мне нужно убедиться, что в гостиной все готово для Лиз. Уверена, что после встречи с прессой ей понадобится немного времени. О, и я хотела спросить… Зак привезет с собой подружку? У него запланировано много выступлений. В последнее время он везде появляется с какой-нибудь бимбо под ручку.
Роман ясно понял две вещи: его не простили, а прошлое не было просто забытым воспоминанием.
— Он встречается с другими людьми не ради того, чтобы ранить Лиз.
— И все же ему прекрасно это удается. Но, в конце концов, он учился у лучших.
Он почувствовал, как закипает. При виде ее напряженной язвительной улыбки разочарование внутри него вспыхнуло и переросло в гнев.
— Что это должно значить? Черт возьми, Тина. Ты говоришь, что забыла все, что произошло между нами, а в следующую секунду снова попрекаешь меня прошлым. Чего ты от меня хочешь?
— Правду, — ответила она. — Если Зак относится к Лиз чисто профессионально, почему он не даст ей уйти? Может быть, у нее есть другие возможности, которые она хотела бы использовать.
— Это между ними двумя.
Девушка снова встала перед ним, готовая сражаться.
— Нет, это не так. В этой пьесе сразу виден почерк Романа Колдера. Думаешь, я не знаю твоих приемов?
— Так значит, я всегда во всем виноват? Все, что идет не так, каждый гадкий политический ход, ты все приписываешь мне. В твоих глазах никто другой не может быть так плох, как я. Но, конечно, ты полностью пережила то, что произошло между нами.
— Так и есть. Мне на тебя плевать. Я и думать о тебе забыла.
Она врала. Упрямый наклон ее головы почти кричал о том, что все это — лишь бравада, лишь маска, которой он верил годами.
— Неужели?
— Если только это не касается работы, и тогда я обычно стараюсь побыстрее ее выполнить, чтобы мне не пришлось иметь с тобой дело.
Он подошел ближе, чертовски хорошо зная, что она не сдаст позиции. Это было не в ее стиле. Никаких отступлений. Она будет держаться до конца.
Увидев свет в ее глазах, он кое-что осознал.
— Никогда? Ты ни разу не вспомнила, как хорошо нам было вместе?
— Мне было хорошо со многими мужчинами, — ответила она.
Никто никогда не бросал ему вызов так, как эта женщина. Его кровь не бурлила так уже больше десяти лет. Раньше такое предвкушение он испытывал перед ночью выборов, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы словесно сражаться с Тиной прямо перед тем, как толкнуть ее на кровать и развернуть настоящую битву. Он все помнил.
Роман навис над ней.
— Ох, а мне кажется, ты забыла, как я мог заставить тебя кричать мое имя, детка.
— Я ничего не забываю, Колдер. Просто между нами не произошло ничего такого, что стоило бы помнить, — сказала она, запрокинув голову, чтобы сохранить их зрительный контакт. Ее плечи расправились, и он практически слышал ее рычание. — На самом деле, тебя в том числе.