— Тихо, Арсений Палыч, вам нельзя…
— Тварь… — свистел он, как прохудившаяся гармонь.
Мои губы сплюнули остатки желе:
— Он сам ко мне полез… насиловать. За что получил бутылкой по черепу. Упал и ударился об столик. Это была самооборона.
Рачьи глаза вытаращились на меня с багрового лица.
— Что… что эта тварь… несёт?.. Размазать… Кишки выпустить!..
— Сначала надо проверить информацию, шеф. Убрать её мы всегда успеем.
Дальнейшее было бы делом техники — и проверка моих слов, и моя ликвидация. Помешало именно оно — "бы", раздавшись негромкими хлопками в полутёмном помещении. Три или четыре "бы" хлопнули и вспыхнули, оставив на лбах следы в виде круглых тёмных дырок. Частокол из ног поредел: из перпендикулярного мне положения они перешли в параллельное. Мутный, остекленевший взгляд, приоткрытые губы — да, это было то самое придурковатое выражение, сейчас совершенно противоречившее чётким и быстрым движениям. Она стреляла с двух рук, практически не глядя, и попадала точно между глаз: один выстрел — один труп. Никто не успел сделать ответного выстрела; максимум, что они успели — лишь достать оружие.
Рачьи глаза ещё моргали, их обладатель остался единственным, кто стоял на ногах — кроме неё, конечно. Он давился ещё не рассосавшейся во рту таблеткой, а Лана смотрела на него, держа пистолеты глушителями вниз.
— Ты… кто?
Одна рука с пистолетом поднялась.
— Привет тебе из ада. От Олега Негоды.
Последнее "бы" с сухим хлопком пометило шефа между глаз своей смертельной меткой, и он тоже перешёл в горизонтальное положение, став равным всем, кто был до него. Он лежал, изумлённо уставившись в потолок, с прилипшей к языку таблеткой.
Наверно, такое бывает только в кино: гора трупов и одна женщина с двумя пистолетами. Могло ли быть такое в реальности? Не знаю. Я уже не понимала, где явь, а где сон; может быть, женщина в чёрном была моим бредом? Может быть, мне чудилось, как она, уронив оба пистолета, обвела взглядом тела, помеченные смертью между глаз, и увидела меня — единственную, не помеченную круглым знаком? Её губы вздрогнули, и с них слетело:
— Олеся…
Не знаю, кого она видела, произнося это имя, но, наверно, не меня. Тем не менее, перешагивая через трупы, она подошла ко мне, опустилась на колени и бережно приподняла мне голову.
— Олесенька…
В её затуманенном взгляде проступила нежность и боль, пальцы щекотно ворошили мои волосы, а через тела уже перешагивал Орёл, на ходу убирая не понадобившееся ему оружие. Присвистнув, он усмехнулся:
— Качественная работа. Впрочем, кто б сомневался. — Остановившись возле шефа, он проговорил: — Мать твою, какого зверя завалили! А таблеточка-то уже не поможет, мда…
Секунда — и он склонился надо мной, открывая наручники.
— Ну, как наша девочка? Цела?
— Олеся, — в третий раз пробормотала Лана.
Орёл бросил на неё внимательный взгляд. Дотронувшись до её плеча, он сказал:
— Это же Лида. Не узнаёшь?
Теперь в глазах Ланы отразилось недоумение.
— Лида?
— Ну да. Она самая. Ну-ка, подвинься, надо её осмотреть.
Он ощупывал меня с ног до головы, спрашивая: "Здесь больно? Нет? А здесь?" Подняв меня на руки, он кивнул Лане:
— Всё, пошли.
18. Холодное блюдо
Потрескивал огонь в камине, отбрасывая уютный золотистый отсвет на полукруглую деревянную обшивку, создававшую эффект бревенчатых стен.
— Ну всё, пойдём, пока тебя совсем не развезло. Пока ещё можешь двигать ногами…
Орёл приподнял Лану, подхватив под мышки, и оторвал от уставленного закусками стола.
— Ух, да ты у нас совсем в хлам… Всё, пора баиньки.
Последовал трудный спотыкающийся подъём по деревянной лестнице, сопровождавшийся стонами Ланы и подбадривающими словами Орла. Через пять минут он спустился, подошёл и поправил шерстяной плед, которым я была укрыта. Диван был широк и мягок, обезболивающее уже действовало, а на веки давила тёплая дрёма. В окно тихо скрёбся дождь.
— Ты тоже давай баиньки, — сказал Орёл. — Всё плохое позади.
Тыльная сторона его пальцев коснулась моего подбородка, щеки. Он присел к столу и налил себе ещё стопку водки, но пить медлил. Хотя он выпил наравне с Ланой, казалось, хмель его совсем не брал — только в слегка отяжелевшей походке засквозила усталость. Лана, по его выражению, надралась как сто китайцев — впрочем, это ей было сейчас необходимо. Не самый лучший способ снять стресс, но наиболее доступный и первый, что пришёл в голову.
У меня в ушах всё ещё звучали негромкие хлопки, сопровождавшиеся краткими вспышками. Лана будто материализовалась из воздуха, бесшумно, как ниндзя, и за пять секунд уложила всех, кто был в том подвале. Взгляд её, когда она стреляла, не был направлен ни на одну конкретную цель, он охватывал и держал их ВСЕ сразу, а потому со стороны казался отрешённым и невидящим. Внезапность её появления — она словно "просочилась" в подвал — и поразительная быстрота и меткость стрельбы сделали своё дело: все, кто стоял, легли на пол с дырками между глаз.
— Кто такой Олег Негода? — спросила я.
Орёл чуть нахмурился.
— Откуда ты знаешь это имя?
— Лана назвала. Перед тем, как застрелить этого… шефа.
— Гм…
Орёл наконец выпил, закусил бутербродом с салями.
— Кто вы? — спросила я. — Почему Лана называла меня Олесей? Чем она занимается? Она… киллер?
Орёл устало усмехнулся.
— Ну что ты, нет… Нет, конечно. Давай все вопросы потом, ладно?
Я со стоном приподнялась на локте.
— Когда — потом? Лана перестреляла у меня на глазах кучу народа, а вы — "потом"?.. Да я… всю ночь не усну! Как я могу спокойно находиться под одной крышей с вами?!
— Уснёшь, тебе лекарство вкололи. Ты устала, родная. И я тоже… Пойду я, отдохну — тяжёлый день выдался. — Орёл встал, поправил мне подушку и по-отечески чмокнул в лоб. — Нас бояться не нужно, мы не те, кем ты нас считаешь. Ты в безопасности, больше никто тебя не тронет.
Погладив меня по голове, как ребёнка, он ушёл, и я осталась в комнате одна.
Что делать? Куда бежать? И стоит ли вообще предпринимать попытку к бегству? (да и способна ли я в таком состоянии, что более важно?..) Нахожусь ли я в руках опасных преступников, или не так всё просто? Все эти вопросы толклись в моём тупеющем и заторможенном от вколотого мне лекарства мозгу, и ни на один у меня не было ответа. То, как Лана расправилась с теми людьми, выдавало в ней профессионала высочайшего класса, вот только непонятно было, чему служили её навыки — добру или злу. И всё-таки какое-то шестое чувство подсказывало мне, что не всё здесь так просто, что не следует спешить с выводами. Хоть Лана с Орлом и производили жутковатое впечатление, но на злодеев они были не похожи. Ни тот, ни другая не тронули меня до сих пор и пальцем, напротив — они всячески заботились обо мне и охраняли меня, а сегодня ещё и спасли мне жизнь. Кем бы они ни были, зла мне причинять они, судя по всему, не собирались — это подсказывало мне внутреннее чувство, которое распознавало в них моих защитников, а не убийц. Стали бы убийцы спасать меня, укладывать на мягкий диван, бережно обрабатывать ссадины и мазать мазью синяки, колоть обезболивающее и укрывать тёплым пледом? Вряд ли…
Видимо, обезболивающее имело ещё и снотворный эффект, потому что глаза неодолимо слипались. Картинка — Лана, стоящая над горой трупов — казалась кадром из голливудского боевика, допрос с пристрастием — частью какого-то жуткого реалити-шоу, и последним, что я увидела, перед тем как провалиться в сон, были медленно стекленеющие от водки глаза Ланы и шёпот её губ, произносивших: "Олеся".
Разбудил меня звук чьих-то шагов на лестнице. Проснувшись, я, тем не менее, не открыла глаз, вся превратившись в слух.
— Тише, не буди её, — послышался шёпот Орла.
Кто-то — скорее всего, Лана — подошёл ко мне и некоторое время сидел возле меня на корточках: я кожей чувствовала взгляд. Чьи-то руки едва ощутимо поправили плед, укрыв меня им получше, и мой слух уловил еле различимый вздох.
Хлопнула дверца, завёлся мотор, машина отъехала и растворилась в шелесте дождя. В окно сочился серый свет осеннего утра; не хотелось ни открывать глаза, ни даже думать. Чуть пошевелившись в тепле под пледом, я ощутила боль в рёбрах. Частокол из бьющих ног. Все они теперь там же, где Рудольф, и никакие таблетки им больше не помогут. Шелестящая пелена дождя накрыла меня.
…Снова хлопнула дверца. Высунув из-под пледа нос, я разглядела входящего в дом Орла. Он сразу заметил, подошёл ко мне.
— Ты чего проснулась? Рано ещё. Спи.
— А который час?
— Семь утра.
— Сколько?!. Мне же к Лане…
Сев на диване, я опять ощутила боль и не сдержала стон. Присев рядом со мной, Орёл осторожно уложил меня обратно, поправил и подоткнул плед.
— Тихонько… Надо тебе ещё обезболивающее вколоть. А к Лане тебе уже не нужно.
— Как это не нужно? Я что, уволена?
— Нет, малыш, просто Лана уехала. Ей придётся залечь на дно на некоторое время. Сама понимаешь, после такого…
Сопротивляясь ласково удерживающим меня рукам Орла, я выкарабкивалась из-под пледа.
— На дно?.. Значит, вы всё-таки бандиты…
Орёл задумчиво заправил прядку моих волос мне за ухо.
— Нет, моя хорошая, не бандиты и не киллеры. А вот те, кого Лана постреляла — те были самой настоящей мразью.
— Думаю, пора ответить на мои вопросы, — сказала я решительно — ну, настолько решительно, насколько мне позволяло самочувствие.
Орёл улыбнулся.
— Ладно, но сначала — завтрак. Ты лежи, я сам.
И он всё сделал сам — не хуже меня. Горячие оладушки с мёдом и ромашковый чай буквально возвращали меня к жизни. Снова я ловила себя на мысли, что рядом с ним я чувствую себя в безопасности, под защитой его спокойной тигриной силы. В это дождливое осеннее утро он кормил меня завтраком, а Ланы уже не было с нами. Где она сейчас находилась? Очевидно, где-то в пути…