Из квартиры я выходила только в магазин. Закупив себе продуктов на день, я возвращалась и целый день проводила перед телевизором — благо, смотреть его было одно удовольствие. Спала я на раздвижном диване в гостиной, который был так широк, что и в сложенном виде мог бы сойти за кровать.
На пятый день меня заставили слегка занервничать странные телефонные звонки. Первый раздался в десять утра, но вместо голоса в трубке было зловещее молчание. Это насторожило меня, и я не пошла даже в магазин. После второго звонка, который раздался в два часа, я начала грызть ногти и прислушиваться к каждому шороху. Телевизор я не выключила даже ночью и заперлась на все замки. В третий раз позвонили в час ночи, и снова в трубке было жуткое молчание. Я повесила трубку и забралась под одеяло. Уснуть мне удалось только под утро.
Я уже подумывала о том, не позвонить ли мне по тому номеру, который оставила Лана для экстренного случая, но, прикинув, решила пока её не беспокоить. Я сомневалась, можно ли странные звонки считать экстренным случаем. Нужно ли ей об этом сообщить прямо сейчас или следует ждать, пока что-нибудь действительно не случится? Но если что-то и впрямь случится, может быть уже слишком поздно. Подумав, я решила: если снова позвонят, я набираю экстренный номер, а пока просто не выхожу из квартиры.
Целый день я просидела в четырёх стенах, но странных звонков так и не повторилось. У меня закончилась еда, и утром на шестой день пришлось выйти в магазин. Перед тем как осуществить вылазку, я посмотрела в дверной глазок. На площадке было на первый взгляд пусто. Я открыла дверь и осторожно высунула голову, бросила взгляд по сторонам, вверх и вниз. Сердце колотилось. Никого.
Я вышла и заперла дверь на все замки. По дороге в магазин я всё время озиралась. На каждом углу мне мерещилось, будто за мной кто-то следит. А может быть, я просто трогаюсь умом от этого сидения в четырёх стенах? Как бы то ни было, до магазина я дошла благополучно и купила там продуктов с тем расчётом, чтобы просуществовать по меньшей мере дня три, не высовывая носа на улицу.
На обратном пути также обошлось без происшествий. Я вернулась в квартиру и снова заперлась на все замки, закрыла занавески на всех окнах и включила телевизор.
— Ещё пара дней такой жизни — и у меня точно разовьётся паранойя, — пробормотала я. — Нет, такая работа не по мне. Если я доживу до возвращения Ланы или не сойду с ума до того времени, попрошу её больше не давать мне таких заданий.
А в восемь вечера того же дня снова зазвонил телефон. Я долго слушала звонки, не решаясь поднять трубку. Я испугалась не на шутку, у меня даже затряслись колени и похолодели руки. Но в конце концов я всё-таки подошла и сняла трубку. После пары секунд молчания послышался неуверенный женский голос:
— Здравствуйте, это тридцать седьмая аптека?
— Нет, вы ошиблись номером, — сказала я и быстро повесила трубку.
Сначала я вздохнула с облегчением: слава Богу, просто ошиблись номером. Но уже в следующую секунду мне пришла в голову мысль, от которой я снова напряглась и похолодела: а если это тот же самый человек или люди, которые молчали в трубку? Просто сейчас они сделали вид, что ошиблись номером, чтобы усыпить мою бдительность. Но какого чёрта им нужно? Зачем они звонят? Может быть, проверяют, дома ли хозяева, чтобы без помех обчистить квартиру? Ну нет, ничего у них не выйдет: в ближайшие трое суток я буду сидеть здесь безвылазно, а там, быть может, и Лана приедет. Господи, только бы выдержать, только бы не рехнуться!
Однако нервы у меня начали пошаливать. Через час после подозрительного звонка я не выдержала и позвонила своему соседу, компьютерщику Мише.
— Миш, привет, это я…
Он, видимо, был так погружён в виртуальную реальность, что не узнал меня.
— Кто это?
— Миша, ну, не тормози! Это я, Лида Лагутина из квартиры напротив.
До него дошло.
— А… Привет.
— Слушай, Миша, если тебе не трудно, выйди на площадку и проверь, всё ли нормально с моей квартирой.
Видимо, его мозг ещё не успел вернуться к нормальному способу мышления, потому что пару секунд он молчал, а потом недоуменно спросил:
— На фига? Ты что, сама не знаешь?
Я объяснила:
— Нет, не знаю, потому что меня там сейчас нет. Но мне очень нужно знать, всё ли у меня нормально.
Наверно, он решил, что я звоню ему из параллельной реальности. Мне было почти слышно в трубку, как информация перекатывается у него в извилинах, не находя себе места и не усваиваясь. Пошевелив извилинами, Миша задал ещё один уточняющий вопрос:
— А где ты?
— Я сейчас не дома, — сказала я. — На работе. Я не могу отлучиться, а ты находишься ближе всего к моей квартире. Поэтому я тебе и позвонила, чтобы ты выглянул и проверил, всё ли там в порядке. Мне очень нужно знать. Просто для того, чтобы успокоить душу. Будь так добр, очень тебя прошу.
Наконец Миша, что называется, "въехал" в ситуацию — хоть и не с первого раза, но въехал.
— Ладно, подожди, — сказал он и положил трубку рядом с телефоном.
Его не было минуты три, и всё это время я держала трубку возле уха и с тревогой ловила позывные его маленькой вселенной. Наконец послышались шаги, стук поднимаемой с полочки телефонной трубки, и Мишин голос сказал:
— Алло, ты там?
— Да, Миша, я здесь, — немедленно отозвалась я. — Ну, как?
— Всё нормально, — сказал он.
— Дверь заперта? — спросила я.
— Заперта, — ответил Миша.
— Ты точно проверял?
— Точно.
Я вздохнула.
— Спасибо, Миша… Извини, я, наверно, отвлекла тебя от чего-нибудь.
— Да ничего, — сказал он. И вдруг поинтересовался: — Слушай, а ты где пропадаешь? Я уже целую вечность тебя не видел. Тебя что, нет в городе?
— Нет, я здесь, — ответила я. — Просто у меня такая работа… Пока я не могу вернуться домой.
— В засаде сидишь, что ли? — усмехнулся он.
— Что-то типа того.
— Слушай, а ты точно не впуталась в какую-нибудь авантюру? Что это за работа такая?
Я засмеялась:
— Да нет, Миша, не беспокойся за меня. Никаких авантюр. У меня всё нормально. Дня через три вернусь домой.
Разговор с Мишей немного успокоил меня. Я не стала набирать экстренный номер, и в этот вечер никаких звонков больше не было.
7. Примирение
Проснулась я от телефонного звонка. Схватила трубку — гудок. На самом деле никакого звонка не было, мне это приснилось. Проклиная всё на свете, я выпила стакан молока и снова улеглась. Было три часа ночи.
Я долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок часа полтора. А в шесть утра меня разбудил настоящий звонок. Страх вернулся: на меня словно вылили ушат холодной воды, сердце застучало со скоростью электрической швейной машины. Дрожащей рукой я подняла трубку и еле слышно сказала "да", но в ответ мне шуршала зловещая тишина. Мои нервы сдали окончательно, и я заорала в трубку:
— Хватит сюда звонить!
Мне никто не ответил, трубку повесили. Злая и не выспавшаяся, я пошла на кухню заваривать чай.
— Сумасшедший дом какой-то, — бормотала я себе под нос. — Ещё один такой звонок — и я разобью этот чёртов телефон…
Выпив чаю, я проснулась и немного взбодрилась, но вскоре моё самочувствие ухудшилось. Заболела голова, и я прилегла на диван. Под бормотание телевизора мне удалось задремать.
Разбудил меня звонок, но не телефонный. На этот раз звонили в дверь, и я перепугалась до полусмерти. Час от часу не легче! На подгибающихся ногах я подкралась к двери и посмотрела в глазок. Это был Рудольф! Сначала я не поверила своим глазам, подумала, что мне померещилось спросонок. Протерев глаза кулаками, я снова посмотрела в глазок: нет, точно он. Он снова нажал кнопку звонка.
— Ланы нет дома, она уехала, — сказала я через дверь.
— А я не к ней, я к тебе, — ответил Рудольф.
— Я не хочу с тобой разговаривать, уходи, — сказала я.
— Подожди, Лида! Я хочу попросить прощения… Я был не прав, я обидел тебя, я знаю. Я хочу загладить свою вину. Открой, пожалуйста! Я ничего тебе не сделаю, клянусь. Я просто хочу попросить прощения, вот и всё.
И вид, и голос у него были такими искренними и покаянными, так что ему хотелось верить. Я уже почти поверила, но толика сомнения всё же скреблась у меня в груди: если я его впущу, не наступлю ли я второй раз на те же самые грабли? Но эти звонки! Я была уже так напугана и измучена ими, что была рада впустить кого угодно, лишь бы не быть с этим один на один. Если бы не это обстоятельство, я не впустила бы Рудольфа ни за что на свете, но сейчас я была бы рада даже его обществу, лишь бы только не быть одной. Задавив в себе сомнения, я всё же открыла дверь.
— Лида, прости меня, — тихо и проникновенно сказал он, виновато опуская взгляд и чуть наклоняя голову. — Можно войти?
— Ладно, проходи, — сказала я, сама не веря, что я это говорю.
Я впустила его и закрыла за ним дверь. Он топтался на коврике перед дверью, то опуская глаза, то вскидывая их на меня. На руке у него был пластырь.
— Я знаю, я поступил как последний мерзавец… Ни за что ни про что обидел такую замечательную девушку. Наверно, это из-за виски… Когда я выпиваю, я делаюсь такой дурак! Прости меня, Лида. Прости, если можешь.
Я не придумала сказать ничего лучше, кроме:
— И ты извини… За то, что укусила тебя.
Он улыбнулся, потрогал пластырь на руке.
— Да ничего, ты правильно сделала… Ты же защищалась. Так мне и надо.
Я вздохнула.
— Ладно, что стоять у порога… Проходи. Чай будешь?
Рудольф обрадованно кивнул и прошёл на кухню. Я поставила чайник, достала чашки и нераспечатанную коробку конфет, оставшуюся после того визита Рудольфа, кончившегося столь неприятно.