Дама брезгливо кинула розовые кружевные трусики обратно, а я подумала, что непременно сожгу их, как только эта ведьма уберется отсюда.
— Вы в своем уме! — тут уже не выдержала Алина. — И вообще, кто вам дал право копаться в чужих вещах! А ну убери свои гребаные ручонки оттуда или я щас оторву их и засуну тебе в…
— Мы выполняем свой долг, проверяем наличие необходимых малолетнему ребёнку вещей, — заявила та. — Полина, так и запиши, кидались на нас, проявляли агрессию.
Девушка опустила голову, стараясь, не встречается со мной виноватым взглядом, но послушно продолжала строчить в тетрадочку.
— Вам нужно было просто спросить меня об этом, — как можно спокойнее проговорила я и махнула в сторону шкафа. — У моего сына есть все необходимое, можете сами убедиться.
Но Роза Генрихована даже не слушала меня, она поморщилась и прошествовала на кухню. Я же подхватила плачущего Даниэля на руки и отправилась следом за ней.
Боже, что вообще здесь происходит? Может все это недоразумение и меня с кем–то спутали? Ну, кто может составить на меня жалобу? Соседи? Так мы вроде все в хороших отношениях.
Дама из опеки тем временем распахнула холодильник и принялась изучать содержимое.
— Та–а–ак…Ага, все понятно!
— Что вам понятно? — Алинка заглянула ей через плечо.
— В морозилке отсутствует мясо! — воскликнула та. — Ребенка морим голодом, как не стыдно.
— У нас на первом этаже магазин, мы каждый день свежее берем! — пробормотала сестра и обернувшись ко мне, умоляюще сдвинула брови. Я осторожно покачала головой, предупреждая ее, чтобы не вздумала показывать характер, пока мы спокойно во всем не разберемся.
— Даниэль вообще–то на грудном вскармливании, — заметила я.
Пытливый взор инспектора скользнул к мусорному ведру. Острый носок туфли поддел его и послышался характерный стеклянный звон.
— Прикорм не вводите, деньги на выпивку тратите.
Алина молча подошла к шкафу и распахнула дверцу, где в ряд стояли баночки с овощным пюре известной марки детского питания.
— Лень готовить самим, — тут же нашлась дамочка.
И вот тут я окончательно все поняла. Она меня намерено топит. Стоит и с наглым видом доказывает, что я отвратительная мать. Вот только для чего ей это нужно?
— Послушайте, давайте поговорим спокойно, — попыталась я наладить диалог. — Давайте мы покажем вам все что нужно, я…
— А мы уже все увидели, — получила безапелляционный ответ. — Протокол составлен, ждите повестку в суд.
— Ничего не понимаю…почему в суд? — от волнения я кажется забыла как дышать, просто стояла с открытым ртом и ловила воздух.
— Ну все! Тебе хана!
Послышался разъярённый вопль младшей сестры, только что вышедшей на тропу войны.
Алина схватила с плиты прихватку, посмотрела на нее, чертыхнулась, кинула на пол и потянулась за скалкой.
— Нападение на официальных лиц при исполнении! — взвизгнула Роза Генриховна. — Полина, вызывай полицию! Пусть этих хамок упекут за решетку, тогда можно ребенка прямо сейчас забрать. Полина!
Но ее напарница не спешила бежать на голос старшей коллеги. Я же по инерции качала плачущего сына и лихорадочно соображала, как выкручиваться из сложившейся ситуации.
Внутренний голос мне подсказывал, что опека не может вести себя столь бесцеремонным образом. Этот богомол в синем костюме явно выполняет чей–то заказ. Ей заплатили, чтобы отобрать у меня ребенка? Кто? Костик с Мегерой? Но зачем? Ответ напрашивался сам собой…конечно, чтобы подсунуть Льву Ильчу, они же не знают, что тест на отцовство отрицательный. Или все же сам Игнатьев, сколотивший состояние в лихие девяностые решил таким образом взять меня измором, чтобы получить в свое распоряжение новую жену–игрушку. Возможно думает, что я побегу к нему просить помощь…или сам вскоре ее рассчитывает предложить. Боже…
Голова раскалывалась от криков Алины и Розы Генриховны. Каждая не уступала другой в красноречии, демонстрируя все се новые высоты на шкале децибелов. Я же молча вернулась в комнату, чтобы Даня не слушал всю эту ругань, и посадила его в кроватку.
Так кто из двух? Мегера или Игнатьев? Или…третий вариант я не рассматривала только потому, что совершенно не знала, кто еще может желать мне зла.
Глава 23
Я не стала ждать окончания войны в кухне, достала телефон и набрала номер почти бывшего мужа. Тот ответил не сразу и я успела вдоволь поволноваться. Будто и без того у меня не было для этого причин!
— Привет, Лиза, — произнёс он так, словно не удивлён моему звонку.
Я завелась с пол–оборота. Ах вот как!
— Костя, зачем ты натравил на меня опеку? Совсем с ума сошёл?
— О чём ты, Лиза? — удивился муж. Кажется, не врёт. — Я никуда не звонил, никого не натравливал. К тебе пришла опека? Ну, так нечего шляться по мужикам, — злорадно добавил он.
— Не твоё дело, с кем я шляюсь! — в сердцах выкрикнула в трубку. — Скажи своей матери, чтобы отозвала своих цепных псов… псин! Роз!
— Да как ты можешь оскорблять мою маму, Лиза! Что она тебе плохого сделала? Я только и слышу от неё, как она раздосадована нашим разводом и твоим поведением. Она никогда бы так не поступила!
— Костя! — произнесла с угрозой. Но тот и слушать меня не стал.
— Лиза, моя мама — настоящая Мать с большой буквы и прекрасно понимает, как ты относишься к Даниэлю. Она бы никогда, ни за что не поступила подобным образом. И замечу, не давала ни единого повода себя заподозрить в столь низком поведении. А вот ты, Лиза, ведёшь себя недостойно!
— Да, да, Костя! Я очень, очень недостойная для вашего вшивого рода, о котором никто, кроме самих Корбутов, не осведомлён! — рявкнула я в трубку и отключилась.
Вдох. Выдох. Если бы была драконом, спалила бы всё кругом от ярости.
Мне показалось, Костя вёл себя естественно. Могла ли Мегера играть за его спиной? Отомстить мне напоследок? Но ведь для финта ушами с передачей ребёнка Льву Ильичу за деньги Костя необходим.
От неё, конечно, можно было всего ожидать, но слова мужа всё же затронули струны моей души. Что ни говори, какой бы гадиной не была Марта Геннадьевна, сына она любила беззаветно, души в нём не чаяла и, вполне вероятно, муж прав, она не стала бы так меня подставлять органам.
Наверное.
Кажется.
Значит, остаётся только один человек — Лев Ильич.
Оказывается, я не так много болтаю по телефону. Его номер был в списке последних вызовов.
— О, Лизонька! — обрадовался олигарх. — Какими судьбами? Передумала? А я всё жду, жду, можно сказать: ночей не сплю, думаю, как там моя будущая жена поживает.
— Лев Ильич, добрый день, — чинно поздоровалась я с предприимчивым дедком. — У меня к вам важное дело и оно совсем не касаетсявашейбудущей свадьбыне со мной.
— Грубая ты какая–то, — тут же сменил тон олигарх. — Чего хотела? Быстро! Занят я!
— Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос — вам так нужна жена, что вы решили надавить на меня через свои связи?
— О чём ты? — резко спросил мужчина.
— Ко мне пришла опека! И они явно пытаются забрать моего ребёнка! — едва не выкрикнула я в сердцах.
— Гонялась, небось, за другими богатеями и воровала у них расчёски, — съехидничал мужчина, — вот они и подали жалобу. Мы, знаешь ли, своё добро бережём.
— Лев Ильич! Да как вы смеете?!
— А ты как смеешь обвинять меня в таком? — возмутился в ответ олигарх. — Делать мне больше нечего! Ёк макарёк! Тоже мне — цаца! Было бы из–за кого связи напрягать!
— До свиданья! — попрощалась я неподобающим тоном и отключилась раньше, чем услышала ответ. Или мат.
Всё же зря я так с ним пообщалась, ой, зря. Нервы совсем плохи стали. Следовало спровадить опеку, успокоиться, может, даже купить что–нибудь убойное в аптеке у дома и потом названивать мужчинам с претензиями.
Даня лежал и смотрел на меня.
— Золотой ты мой! — Я склонилась к кроватке, обняла сына, поцеловала в макушку, вдохнула его восхитительный запах. — Я тебя никому не отдам! Никогда–никогда! Ничего не бойся, мама тебя защитит ото всех на свете!
Сердце же билось тревожно и неровно. Дёргалось. Болело.
Как справиться с этой чёрной полосой, избежать травли неизвестного и спасти свою маленькую, но дружную семью, я не знала. И куда бежать, что делать, тоже не знала.
Входная дверь хлопнула и в спальню метеором влетела Алина.
— Эти твари ушли. Лиза! Ты должна их остановить! Они не имеют права! Что они здесь вообще учинили? Это произвол!
— Тшшш, — произнесла я.
Но закемаривший в кольце моих объятиях сыночек всё равно разнылся и мне пришлось вновь взять его на руки. Я бы с удовольствием сейчас пряталась в ванной и порыдала, но любимый сын на руках вызывал улыбку. Однако и страх тоже. Вдруг его у меня отберут? Кто я, чтобы противостоять олигарху?
— Выйду за старика, но тебя у меня никто не заберёт! Никто! — произнесла сквозь слёзы.
— Ты что, систер, совсем сбрендила?
Алина посмотрела на меня круглыми глазами.
— Видимо, да. Так испугалась. Господи, да я не могу придумать ничего ужаснее разлуки с ним!
Слёзы всё–таки сорвались, потекли по щекам водопадом. Огромные горячие капли смывали макияж и помогали справиться с нервным напряжением. Самую малость и ненадолго!
— Выходить замуж за старика не надо! У тебя ведь есть Демьян! А у Вари — Глеб! А у меня — Макс! Неужели мы все как–нибудь не придумаем и не справимся с ситуацией? У нас всё получится! — попыталась утешить меня сестра.
Только вот голос её звенел от волнения и страха.
— Алина, не знаю. Я готова на всё, чтобы защитить его. Это… это… Материнская любовь — она на грани добра и зла. Мне кажется, я убить за него могу. Притом голыми руками и с особой жестокостью.
— Страшная ты женщина, Лиза. Особенно зарёванная и с потёкшим макияжем. Дай сюда моего племянника и иди в душ постой. Заодно наревёшься там на три года вперёд, успокоишься и будем думать.
Однако думать я была не способна и после душа сразу отключилась на диванчике рядом с Данечкой. И, похоже, даже не шевелилась, поскольку так и