Московская область. БО «Васильки»
Весь день Громова прошел как в тумане. Он совершенно не отдавал себе отчет в передвижениях по базе. На автомате что-то делал, с кем-то общался, но не помнил абсолютно ничего. В голове было пусто, будто вместо мозга там находилась вата. Перенапряженный организм требовал отдыха.
Покончив со всеми срочными делами, Тимур направился к себе в надежде упасть на кровать и отключиться, однако его желанию не суждено было сбыться — не успел он закрыть дверь, как она снова распахнулась.
— Громов, скажи мне, это правда? — возмущенно воскликнула Инга, ворвавшись в его комнату.
— Что конкретно? — устало поинтересовался Тим и обреченно покосился на такую желанную постель.
— Карина рассказала мне, что Ира умерла…
Тимур напрягся и рефлекторно сжал кулаки. Очередное напоминание о страшной трагедии скрутило внутренности крепким узлом. Нет, он не забыл об этом, просто попытался абстрагироваться от происходящего, спрятаться за невидимой стеной своего сознания, но Инга не позволила, одной фразой выдернула его из укрытия, вновь обнажив притупленные эмоции.
— Так как? — она все еще ждала ответа, испытующе глядя на него.
— Правда, — тихо произнес Громов и сглотнул подступивший к горлу ком, смысла скрывать больше не было.
— И ты приложил к этому руку, — продолжила логическую цепочку своих мыслей Томилина.
— Я не знал…
— Молодец, ничего не скажешь, — она невесело усмехнулась. Эта ситуация не укладывалась в голове, роман Тимура и Иры происходил на ее глазах, она знала обо всем, что происходило между ними, и даже завидовала такой яркой, всеобъемлющей любви.
— Че тебе надо? — огрызнулся Тим.
— В глаза твои посмотреть хочу.
— Ну, смотри, — он повернулся к ней лицом и мужественно встретил прямой, полный разочарования взгляд.
«Все правильно, так и должно быть», — Громов полностью разделял ее чувства. Теперь она презирала его, но он заслужил такое отношение, сам был не лучшего мнения о себе.
— Тим, как ты мог?
Не выдержал ее натиск и опустил глаза, сказать было нечего, свою вину он признавал, только от этого легче не становилось.
— Ну, что ты молчишь?
— Мне нечего ответить.
— Какая ты, оказывается, скотина! Она тебе верила, а ты… Как же я ошибалась в тебе…
— Да блядь, не знал я, что так получится! Не знал! — внезапно выпалил Тимур. Плотину самоконтроля, сдерживающую бушующие чувства, прорвало, и он больше не мог молчать, необходимость выговориться бурным потоком снесла остатки здравого смысла и затопила инстинкт самосохранения. — Я любил ее, спасти хотел! Я, блядь, все для этого сделал! Все, понимаешь? Сука, так не должно было быть, я сам готов был сдохнуть, но вытащить ее отсюда!
Выплеснув негативную энергию, Громов устало опустился на пол. У него не было цели что-то доказать Инге или как-то обелить себя в ее глазах, просто больше не мог копить переживания внутри.
— Обыкновенная, сука, авария, и все, ее больше нет… Я не знаю, как с этим жить, вообще не знаю, как жить.
Прислонившись спиной к стене, он откинул голову назад. Даже не заметил, здесь еще Инга или уже ушла, не услышав ни единого слова. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что забыл про скрытую камеру — Бушин непременно использует полученную информацию, чтобы уничтожить его. Но Тим не намерен был доставлять ему такого удовольствия — пусть насыщается телом, душу он не получит.
— Прости, я не знала, что все так… Я думала, это здесь… — Томилина присела рядом и чуть сжала его плечо, пытаясь поддержать. Она пребывала в легком шоке от услышанного, но ни секунды не сомневалась в правдивости произнесенных слов.
— Теперь знаешь…
— Что дальше?
— Пустота.
— Тим, ты не виноват… — так много хотелось ему сказать, в первую очередь, извиниться, но мысли упрямо не выстраивались в предложения.
— Не надо…
Громов был рад тому, что Инга не ушла — лишь с ней он мог оставаться собой. Немного отодвинувшись в сторону, он положил голову ей на колени и закрыл глаза. Она ощущала его боль и страдания и старалась хоть как-то их облегчить, разделить на двоих. Слова были не нужны, она просто гладила его по волосам, зарываясь в них пальцами, успокаивая и даря такое необходимое умиротворение.
Тула. Квартира Куликовой
Ночь вступила в свои права, стирая очертания предметов и открывая дверь в мир, полный сладостных грез и несбыточных фантазий. Но для Романовой это время стало невыносимым. Который вечер подряд она не могла уснуть, лежала на кровати с широко распахнутыми глазами и слушала размеренный храп своего мужа. Мысли, будто тяжелые грозовые тучи, затягивали сознание плотной завесой, через которую не мог пробиться ни один светлый лучик надежды. Если днем еще получалось худо-бедно справляться с ними, отвлечься на насущные дела, спрятаться за постоянной занятостью, то ночью они вырывались на волю и беспрепятственно терзали ее, высасывая последние силы.
Она могла прекратить эту пытку: пойти на кухню, посмотреть телевизор, но не хотела лишний раз беспокоить Таню. Подруга и так сильно переживала за нее, и давать новый повод для волнений было ни к чему.
Обреченно вздохнув, Ира прикрыла веки и безропотно отдалась во власть своих мучителей. Словно стая изголодавшихся зверей, они накинулись на нее, вонзая острые клыки в израненную душу.
В очередной раз проматывая события последних дней, она наблюдала за тем, как жизнь стремительно меняется. Не давая передохнуть, снова затягивает в кипящий водоворот эмоций. Но не светлых и чистых, а, скорее, неприятных и горьких. Однако винить в этом было некого. Ирина сама выбрала свою судьбу: могла отказать, оттолкнуть, но вместо этого пожалела и поддалась на уговоры бывшего супруга и разрешила ему занять половину постели. Ни о какой близости речи не шло, Кирилл не решался даже обнять жену после того, как она резко одернула его в первую же ночь, но одно только его присутствие сильно раздражало, не позволяло расслабиться ни на секунду. Ира постоянно чувствовала давление с его стороны.
С того злосчастного ужина в компании старых друзей прошла неделя, и с каждым днем она все отчетливее понимала, какую ошибку совершила. Как ни хотела возненавидеть Громова, ничего не получалось, слишком сильно любила его, сердце просто отказывалось подчиняться голосу разума. И, чтобы заглушить боль от потери, она попыталась начать жизнь с чистого листа: стереть из памяти Тимура и все, что с ним связано, заменить его другим мужчиной, вернуть, в конце концов, свою семью, но на деле только вырыла себе глубокую яму.
Раньше Романова многого не замечала: ни храп, ни чавканье, ни разбросанные по дому вещи, — бытовые мелочи вовсе не напрягали ее. Постоянная рутина, щедро приправленная стойким убеждением, что у всех бывают трудности, сглаживала острые углы их совместного проживания. Все это органично вписывалось в придуманную ею картинку семейной жизни и не доставляло абсолютно никакого дискомфорта, но нынешние обстоятельства вмиг обнажили недостатки Кирилла, и Ира вынужденно взглянула на него другими глазами. Годами выстроенный образ идеального мужа рассыпался, как карточный домик, то, что она считала его достоинствами, сейчас нервировало, а прикосновения и вовсе вызывали отвращение.
Осознание того, что настоящую любовь не заменить дешевым суррогатом, пришло слишком поздно, она уже не могла свернуть с выбранной дороги. Жизнь превратилась в сущий кошмар. Романова не видела выхода и все больше погружалась в апатию. При Тане старалась держаться, демонстрировать прекрасное настроение, но наедине с собой готова была выть волком. Когда-то «Золотая рыбка» казалась самым страшным местом на Земле, худшим, что могло с ней случиться. Так сильно она никогда ошибалась — ее сегодняшнее положение не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала на базе. Находиться в одном пространстве с бывшим мужем и понимать, что он никогда не станет тем единственным, было невыносимо. Кирилл приблизился к ней физически, но не морально — их души по-прежнему разделяла огромная пропасть.
Глава 10
Москва. Управление уголовного розыска
Дымов закрыл крышку ноутбука и устало откинулся на спинку кресла. Последние десять дней выдались очень тяжелыми. В первую, очередь морально. Он всегда был готов к трудностям, но в этот раз черная полоса как-то затянулась.
Расставание с Таней слегка подкосило его, но работа полностью заполняла голову, не оставляя места посторонним мыслям. Чувства заглушались злостью и обидой, но иногда, буквально на несколько секунд, он остро ощущал, что соскучился. Естественно, не признавался себе в этом, но обмануть сердце все же не мог.
Сюрприз, который приготовила Зимина, сильно пошатнул его равновесие и поставил перед нелегким выбором. С одной стороны, многомесячная операция, с другой, просьба коллеги — достаточно близкого ему человека. То, что все усилия, брошенные на поиски Хана, можно было стереть в порошок, Стаса не особо волновало. Гораздо больше он переживал за Елену, боялся, что любовь, вскружившая ей голову, подтолкнет на совершение глупых, необдуманных поступков. Допустить это он не мог, поэтому начал тщательную проверку, а затем разработку нового плана.
Известие о смерти лучшего друга окончательно выбило из колеи. В это невозможно было поверить, но, скорее всего, просто не хотелось. Дымов подсознательно поставил блок на эту информацию и отказывался ее принимать. На несколько дней он выпал из реальности, жил в своем мире, замкнулся в себе. Работу выполнял чисто механически, на автомате подписывал документы, практически не глядя, листал дела, печатал отчеты. Ночью становилось гораздо хуже, даже алкоголь не помогал забыться, но, когда все же удавалось заснуть, кошмары заполняли собой все свободное пространство, и он просыпался в холодном поту. Весь ужас продолжался на протяжении недели. Опознание, похороны, заплаканные лица родственников, истошные крики матери у могилы… Даже железный подполковник не сумел сдержать слез. Он привык к смерти, не раз видел ее на расстоянии вытянутой руки, но, тем не менее, пережить все это было крайне непросто.