Раздался стук в дверь, и в следующую секунду в кабинет вошла Таня.
— Станислав Михайлович, можно?
Слегка взлохмаченные карамельные локоны, платье чуть выше колен, то самое, которое яростно стягивал с нее в этом же кабинете, томно вздымающаяся грудь, — почему-то именно этот образ отложился у него в голове.
— Зачем ты здесь? — никакого удивления, стандартный бесстрастный вопрос. Дымов не был рад ее видеть, скорее, наоборот. В связи с последними событиями их ссора показалась чем-то мелким и незначительным и очень быстро забылась. В какие-то моменты, когда становилось совсем тяжело, он вспоминал Таню, хотел ощутить ее тепло и поддержу, но мгновенно отгонял подобные мысли и желания — всегда справлялся сам и не мог позволить себе проявить слабость. А сейчас она снова возникла в его жизни, без спроса вторглась в личное пространство, а это не сулило ничего хорошего.
— Я хотела поговорить.
Куликова специально искала повод, чтобы приехать сюда, увидеть его, услышать голос. Она безумно соскучилась, давно уже простила все грубые слова, брошенные в порыве эмоций, и поняла, что ей дико не хватает его присутствия.
— Не о чем, — отрезал Стас и взял первую попавшуюся бумажку со стола, всем своим видом демонстрируя, что не намерен продолжать разговор.
— Я так не считаю, — Таня была настроена серьезно и не собиралась отступать от намеченной цели — с ним просто нельзя было по-другому.
— Мне все равно. Я работаю.
— Я узнала, у тебя приемные часы.
— Ладно, пойдем, — Дымов тяжело выдохнул и отложил документ в сторону. Спорить с этой женщиной не имело смысла.
— Куда?
— В кафе, — ответил он и, выйдя из-за стола, негромко добавил: — Опасно с тобой в кабинете оставаться.
— Что? — переспросила Куликова, не расслышав последнюю фразу.
— Пообедать, говорю, пора.
Стас понимал, что разговор неизбежен, что она так просто не уйдет, но оставаться в этом кабинете не собирался. Боялся не совладать с собой, со своими скрытыми желаниями, глубоко подавленными где-то внутри. Как бы ни убеждал себя в том, что Таня осталась в прошлом, обмануть свое тело не получалось. Оно по-прежнему отзывалось на каждое ее движение, запах и неповторимый тембр голоса: мышцы напрягались, сердце сжималось, а желваки помимо воли играли на лице. Внешне это не было заметно — Дымов прикладывал массу усилий, чтобы не выдать себя.
В маленьком уютном ресторанчике, неподалеку от Управления, играла легкая ненавязчивая музыка. Людей было немного, поэтому они могли выбрать практически любой столик. Через несколько секунд к ним подошел официант и, оставив меню, удалился.
— Что с рукой? — Таня только сейчас заметила небрежно забинтованную ладонь.
— Порезался, — отмахнулся Стас и, даже не подняв головы, продолжил изучать предлагаемые блюда.
— Дай посмотрю.
— Это лишнее.
Куликова заранее знала ответ, поэтому, пропустив его слова мимо ушей, молча встала и пересела к нему на диванчик. Взяла за руку и развернула ее к себе тыльной стороной ладони. Дымов хотел отстраниться, но она держала крепко.
— Ну кто так перевязывает? — беззлобно проворчала, размотав бинт. — Ты хоть обработал?
— Да.
— Чем?
— Коньяком.
Стас прекрасно помнил, как отчаянно сжимал стакан, пока тот не лопнул прямо в руке, разрезав осколками кожу в нескольких местах. Странно, тогда он даже не почувствовал физической боли — алкоголь притуплял ощущения, но заглушить моральную боль, скопившуюся в области сердца, не мог.
— Как маленький… — устало выдохнула Таня и, достав из сумки дежурную аптечку, принялась обрабатывать рану.
— А ты всегда с собой половину аптеки носишь?
— Ты забыл, кем я работаю?
Она вела себя естественно и непринужденно, словно не было той ссоры и двух недель расставания, этим и подкупала.
Дымов увлеченно наблюдал за ее действиями, подмечая каждую мелочь, вплоть до взмаха ресниц. Невероятно красивая, мягкая и нежная, от нее невозможно было оторвать взор. Слишком сильно соскучился, слишком нуждался в ее близости, но, конечно, скрывал это от самого себя и, тем более, от нее. Ощущая легкие прикосновения на своей коже, он старался дышать ровно и не выказывать внезапно охватившее волнение. Солнечное сплетение сдавливало тисками, — с недавних пор это чувство стало знакомым, но справиться с ним было не так-то просто.
Мгновенная острая боль в ладони разнеслась по телу, и Стас быстро среагировал на нее, дернув рукой.
— Больно?
— Нет.
— Терпи, — Куликова крепче сжала пальцы и подула на рану. Закончив манипуляции, взглянула на аккуратную чистую повязку и удовлетворенно произнесла: — Ну вот, так гораздо лучше.
Довольная улыбка сменилась серьезным выражением лица, как только она подняла голову. Его глаза оказались так близко, что можно было увидеть, как расширяются зрачки, как искра одна за другой вспыхивает в радужке и тут же угасает. Невольно скользнула взглядом ниже — к четко очерченным губам, и, нервно сглотнув, тут же вернулась обратно. Дыхание у обоих слилось в один сбивчивый ритм, всего несколько сантиметров отделяло их от долгожданного поцелуя. Таня уже прикрыла веки в предвкушении, но Дымов так и не сумел преодолеть это ничтожно маленькое и одновременно опасное расстояние, здравый смысл помешал ему совершить столь опрометчивый поступок.
— Я и сам мог, — произнес практически в самые губы и отстранился.
Сладостное томление за доли секунды стерлось в пыль и осело на душе. Горло неприятно сдавило, Куликова поспешила пересесть на свое место.
— Зачем приехала?
— Ира мне все рассказала.
Стас напрягся, но не успел задать свой вопрос. Официант подошел к столику и поинтересовался, готовы ли они сделать заказ.
— Два кофе без сахара.
После того, как молодой человек отошел на безопасное расстояние, он продолжил:
— Что все?
— Про «Золотую рыбку».
Таня отлично подготовилась к этой встрече. Давно искала повод, чтобы увидеться с Дымовым, но даже для элементарного звонка не находилось достойной причины. Зато теперь, после разговора с Романовой, она обладала определенной информацией, вот только этого было недостаточно для составления полной картины.
— И что? — фраза прозвучало нарочито холодно. Стас пытался прикинуть, что именно рассказала Ирина и каких последствий ждать.
— Может, ты объяснишь?
— Что тебе объяснить?
— Кто такой Громов, например? — Таня надеялась, что ее осведомленности хватит, чтобы заинтересовать его.
— Понятия не имею.
— А мне кажется, что ты мне врешь, — она облокотилась на стол и посмотрела ему прямо в глаза.
— Мне все равно, — все так же бесстрастно ответил Дымов.
— Это как-то связано с тем разговором с Зиминой?
— Я уже говорил, тебя это не касается.
— Стас, ну хватит. Тебе не надоело?
Он пододвинул к себе принесенный кофе и сделал глоток.
— Почему ты не ответил мне на сообщения? — задала, пожалуй, главный волнующий ее вопрос и замерла в ожидании.
— Потому что я не решаю такие вопросы по телефону.
— Теперь я здесь, — голос предательски дрогнул, во рту пересохло, но к чашке с кофе Таня так и не притронулась.
— Не самый подходящий момент, — Дымов знал, что она в любом случае затронет тему их отношений, был к этому готов, но старался обойти.
— А я не хочу ждать подходящего.
— Не жди, — он неопределенно пожал плечами и снова сделал глоток, демонстрируя свое безразличие.
— Стас, почему ты избегаешь разговоры о нас, это мне одной надо?
Таню задевали его ответы, да и поведение в целом, но она давила в себе обиду и гордость, потому что чувства к нему были важнее, сильнее, чем сиюминутные порывы.
— Ну, видимо, да.
Его слова стали настоящим приговором. Зачем продолжать разговор, допытываться, искать правду, если человеку это просто не нужно, и он открыто об этом заявляет? Именно такие мысли Дымов внушил ей, намеренно. Пусть жестко, зато действенно — на кону стояла ее жизнь, приходилось чем-то жертвовать.
— Я поняла, — она едва сдержала слезы, встала из-за стола и, не оборачиваясь, направилась к выходу.
Московская область. БО «Васильки»
Время, будто издеваясь, замедляло свой бег. Минуты мучительно медленно складывались в часы, часы бесконечно долго, буквально по капле стекались в сутки. Громов лежал на кровати, устремив отсутствующий взгляд в потолок.
Он снова был пьян, но в последние дни это состояние стало привычным. С каждым разом доза алкоголя увеличивалась — организм привыкал к количеству яда и мужественно сопротивлялся, но жажда заглушить душевные муки была сильнее.
Устало прикрыв веки, Тимур мечтал лишь об одном — провалиться в спасительную черную дыру без снов и воспоминаний. Он подходил к опасной черте все ближе, рисковал потерять контроль, но не мог найти в себе силы бороться дальше. Сдался, вопреки своим убеждениям и принципам, и жизнь превратилась в жалкое существование. Тонкая грань, отделявшая его сознание от реальности, постепенно размывалась. Тим знал: еще несколько напряженных вдохов, и оно отключится, дав организму необходимую передышку.
Мягкие пальчики нежно заскользили по щеке, вырисовывая замысловатые узоры на коже. Он задержал дыхание и прислушался к собственным ощущениям. Боялся даже пошевелиться, чтобы случайно не спугнуть внезапное наваждение. Воображение рисовало красивую картинку: Ира здесь, рядом с ним, сейчас он проснется, сожмет ее в своих объятиях и зацелует до умопомрачения.
— Мурчик, ну просыпайся, я соскучилась, — голос Карины внезапно ворвался в его фантазию, безжалостно рассеивая желанный образ.
Скрипнув зубами от злости, Громов распахнул веки и с трудом сфокусировал на ней остекленевший взгляд.
— Зачем ты пришла?
— Мур, ты совсем не обращаешь на меня внимания… — Базанова обиженно надула губки в надежде вызвать хоть немного нежности, но получилось с точностью до наоборот.
Тимур поморщился от отвращения и, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик повторил: