— Я спросил, зачем ты пришла?
— Я же сказала, соскучилась, — невинно хлопая ресницами, ответила Карина. Узнав, что соперницы больше нет, она решила как можно быстрее завоевать потерянную территорию. План был прост: утешить Громова, направить его энергию в нужное русло и позволить ему забыться в ласковых объятиях. А он, в свою очередь, должен был осознать, насколько она ему необходима.
— А я нет. Уходи, мне нужно побыть одному.
— Ты просто устал, давай я помогу тебе расслабиться…
Не встретив сопротивления, Базанова взобралась на кровать, помогла Тиму снять футболку и принялась массировать его напряженные плечи.
Он словно наблюдал за происходящим со стороны. Усталость и правда достигла своего апогея, сил не осталось совершенно, и Громов сам не заметил, как оказался лежащим на спине рядом с обнаженной девушкой.
Тонкие пальчики блуждали по телу, умело пробуждая животные инстинкты. Дождавшись нужного отклика, Карина принялась покрывать поцелуями мощную грудь, шею и постепенно подобралась к манящим губам. Сначала осторожно, потом все настойчивее целовала его, желая добиться ответа, но Тим не поддавался на ее уловки.
Он не ощущал ничего: ни возбуждения, ни жалости, — все его естество сопротивлялось опостылевшим ласкам и безвкусным поцелуям. Мерзко и противно было осознавать, что это не та женщина, которую он любит и хочет. Пришло время наконец сбросить маски и прекратить этот спектакль, показать свое истинное отношение.
Внутренние противоречия, усиленные алкогольным опьянением, дробили сознание на части, раздражение росло с каждой секундой, приобретая масштабы катастрофы. Тимур задыхался от чужого запаха, беспрепятственно проникавшего в легкие, въедавшегося в кожу. Не выдержав накала негативных эмоций, он отстранился и грубо оттолкнул Карину. Дышать стало гораздо легче.
— Ты чего? — удивилась она и непонимающе посмотрела на него.
— Я не хочу тебя.
С трудом сохраняя равновесие, Громов поднялся с постели, собрал разбросанную одежду и кинул на кровать.
— Уходи.
— Да что с тобой такое в последнее время?
— Все в порядке.
— Да не в порядке! Это все из-за судьи, да? — Базанова заглянула ему в глаза, пытаясь понять, угадали ли причину такого странного поведения.
— Это не твое дело.
— Почему? Ты мой мужчина и я имею право…
— Не имеешь. Я не твой и никогда твоим не был.
Она хотела было что-то возразить, оспорить его слова, но быстро смекнула, что скандалом ничего не добьется и выбрала другую тактику.
— Мурчик, иди ко мне, — произнесла томным голосом и пальчиком поманила его к себе. — Со мной ты забудешь обо всем…
— Я не хочу ничего забывать! Просто уйди отсюда!
— Да это же смешно! — не вытерпела Карина. — Она тебя ни во что не ставила, ноги об тебя вытирала, а ты сидишь тут и горюешь о ней. Да посмотри, в кого ты превратился из-за нее!
— Прекрати, — предупредил Тимур и болезненно поморщился. При упоминании об Ирине сердце мучительно сжалось.
— Ну чем я хуже ее? Я моложе, красивее, сексуальнее, в конце концов…
Карина встала и, нисколько не стесняясь своей наготы, а наоборот, гордо демонстрируя прелести фигуры, подошла ближе. — Посмотри на меня, это тело идеально, оно всегда тебе нравилось.
— Дело не в тебе, просто люблю я ее.
Громову совсем не хотелось в очередной раз затевать бесполезный разговор и объяснять Карине прописные истины. Память об Ирине была неприкосновенна, он и мысли не допускал о том, чтобы сравнивать ее с кем-то, ведь для него она была единственной и неповторимой.
— Но она тебя не любила! Неужели ты не понимаешь, что она использовала тебя? Она заслужила такой конец!
— Замолчи! — Тимур неосознанно сделал шаг навстречу.
Карина знала, что перегибает палку, но уже не могла остановиться, вся эта ситуация ей порядком надоела, и просто необходимо было высказать все, что накопилось.
— Она сама говорила мне, что ты не нужен ей, что она готова лечь под кого угодно, лишь бы выбраться отсюда.
Базанова исказила разговор с Ириной, интерпретировала ее слова по-своему и приукрасила для пущего эффекта.
Воспоминания, неожиданно яркие, заполнили сознание. Ира ослушалась его, пошла с Шевцовым только потому, что тот поманил ее свободой. Громов горько усмехнулся, но не поверил ни единому слову Карины. Он знал Иру другой, чувствовал на расстоянии. Их эмоции были искренними, ощущения настоящими, а любовь взаимной. Но сейчас все это не имело значения, ничего нельзя было вернуть…
— Прикинулась бедной овцой, соблазнила тебя, а ты такой благородный повелся на всю эту показуху, — пламенная речь Базановой вновь беспардонно вторглась в его мысли и подлила масла в огонь негодования.
— Еще одно слово… — Тим навис над ней, как скала. Лимит внутренних возможностей исчерпался, он понимал, что может сорваться в любую секунду.
Карина ощущала угрозу, исходившую от него, но промолчать уже не сумела.
— Нахер ты ей не был нужен! Шалавой жила, шалавой и сдохла!
Звонкая пощечина обожгла щеку. Карина вздрогнула от неожиданности и подняла на Громова полные недоумения глаза.
— Я тебе сказал, заткнись! — прохрипел он, сжимая кулаки в бессильной злобе. Не сдержался, потерял контроль над собой всего лишь на миг, но этого было достаточно, чтобы зверь, ждавший своего часа, вырвался наружу.
— Меня из-за нее? — Базанова просто отказывалась верить в происходящее. Глаза наполнились слезами от боли и обиды, но она не собиралась плакать.
— Ты и мизинца ее не стоишь, дрянь! Убирайся отсюда и не приходи больше!
— Этого я тебе никогда не прощу!
Карина быстро схватила свои вещи и вышла в коридор, громко хлопнув дверью.
Тим устало опустился на постель и посмотрел на свои дрожащие руки. Он прошел точку возврата, опустился на самое дно и утонул в этой грязи. «Золотая рыбка» все-таки поглотила его, превратила в животное. Тьма проникла в душу, вытеснив все человеческие чувства. Никогда в жизни не бил женщин, но сейчас не смог остановить свой порыв. И самое страшное, что он не испытывал ни жалости, ни раскаяния, лишь едва заметный осадок добавился на гору пепла из его грехов.
Москва. Главное следственное управление
Уже в конце рабочего дня, когда Зимина начала собираться домой, помощница оповестила по селектору о том, что вызывает начальник Управления.
— Этого еще не хватало… — шумно выдохнула Елена и закатила глаза. Ничего хорошего от встречи с руководством ждать не приходилось, но выбора, к сожалению, не было.
Закрыв сейф на ключ, она вышла из кабинета и, пройдя несколько метров по коридору, остановилась у таблички «Волкова Л. И.»
— Разрешите, товарищ генерал?
— Зимина? — Лариса Ивановна окинула ее пренебрежительным взглядом. — Ну проходите.
— Вы меня вызывали…
— Вообще я думала, вы сами ко мне зайдете. Но раз так… — она сделала театральную паузу и продолжила: — Я вас слушаю.
— Не поняла, — Лена нахмурилась и вопросительно посмотрела на нее.
— Что непонятного? Рассказывайте, почему не следите за своими подчиненными, не проверяете дела, которые они направляют в суд, почему не закрываете сейф и так халатно относитесь к вещдокам по важным делам…
Волкова никогда не упускала возможность указать Лене на ее недочеты, при этом редко выбирала выражения.
«Да что ж ты пристала ко мне вместе со своим Глебом!» — мысленно сокрушалась Зимина, уставшая от этого несправедливого отношения. Сначала она пыталась как-то изменить ситуацию, разобраться в причинах, а потом поняла, что все бесполезно — нужно просто принять и смириться.
— Лариса Ивановна, я просто физически не успеваю проверять каждое дело.
— Что значит «не успеваю»? — возмутилась Волкова. — Это ваши прямые обязанности. Если не справляетесь, пишите рапорт.
— Я все поняла. Исправлюсь.
Елена не хотела спорить и оправдываться, потому что не видела в этом смысла — проще было согласиться и поскорее покинуть ненавистный кабинет.
— Я надеюсь. Потому что это мое первое и последнее предупреждение вам.
— Разрешите идти?
— Нет. Как продвигается дело о «Рыбке»?
Стандартный, казалось бы, вопрос застал ее врасплох. Без одобрения Дымова она не решалась подшивать к делу последние полученные материалы, не знала, что с ними делать, поэтому со стороны все выглядело так, будто следствие топчется на одном месте: никаких новых данных, никакого прогресса.
— Пока порадовать особо нечем, но…
— Интересно, почему я не удивлена? — саркастично произнесла Лариса Ивановна и насмешливо ухмыльнулась.
— Но есть кое-какие зацепки, мы прорабатываем версии, — Зимина пропустила ее упрек мимо ушей и спокойно закончила свою фразу.
— Вам напомнить, сколько времени уже ведется расследование?
— Нет.
— Неужели за два месяца нельзя было найти что-нибудь существенное?
С одной стороны, Волкову можно было понять — дело находилось на особом контроле, и с нее тоже требовали результат. Но с другой — она не разделяла понятия «личное» и «служебное», все ее симпатии и антипатии, так или иначе, отражались на работе.
— Мы делаем все, что в наших силах.
— Этого недостаточно.
— Ну вы же понимаете, что это не рядовое дело. Здесь нужно действовать максимально аккуратно, чтобы не спугнуть.
— Понимаю. А вы понимаете, что чем дольше будет тянуться следствие, тем больше людей погибнет?
— Да, но… — на этом аргументы закончились. Лена судорожно искала слова, и, как назло, ничего не приходило в голову.
— Елена Сергеевна, мне рекомендовали вас как хорошего следователя, ответственного сотрудника. Именно поэтому вы здесь. Но, честно говоря, я очень разочарована, — Лариса Ивановна развела руками и неодобрительно покачала головой.
— Я докажу, что не зря занимаю эту должность.
— В противном случае мне придется вас сместить, — предупредила она и, еще раз окинув Зимину коротким взглядом, добавила: — Можете быть свободны.
— Есть, — Лена еле заметно кивнула в ответ и поспешила выйти в коридор.