— Лучше всех.
— У тебя было время подумать.
— Я подумал.
— И? Готов наконец начать сотрудничать? — раздраженно поинтересовался Бушин, видя, что Громов по-прежнему упорствует. За несколько дней он испробовал на нем десятки разных пыток, но так и не получил желанной информации.
— Не дождешься, — жалкое подобие улыбки исказило его лицо, но Адольф знал, как стереть ее с губ.
— Судья тоже долго ломалась, но сдалась, и ты сдашься, а пока давай немного развлечемся.
Каждое слово попадало точно в цель. При воспоминании о страданиях Ирины ненависть мгновенно заполняла легкие.
— Урод, — с трудом выдохнул Тимур и невольно дернулся в сторону противника. Боль тут же скрутила все тело колючей проволокой, заставив отступить. Беспомощность собственного положения злила еще больше: с каким бы удовольствием он разорвал Гитлера голыми руками, но, к сожалению, не мог даже пошевелиться. Лишь горящий, полный презрения взгляд выдавал его истинные эмоции.
— Так-то лучше.
Бушин приказал охранникам подвесить Громова и отошел к столу, выбирая способ добывания информации.
Двое мужчин послушно подошли к пленнику, отвязали его от стула и, туго стянув оба запястья веревкой, подцепили на висевший под потолком крюк. Тим не сопротивлялся, сил не было абсолютно, он чувствовал себя боксерской грушей и выглядел примерно так же. Разорвав футболку сзади и обнажив тем самым гладкую кожи спины, охранники поспешили удалиться на безопасное расстояние.
Адольф медлил, нарочно изводя свою жертву ожиданием.
— Последний раз предлагаю все рассказать самому.
— Да пошел ты! — Тимур прикрыл глаза, ощутив радость от очередной победы. Он знал, что все равно сдохнет в этом вонючем подвале, но подставить Дымова не мог, равно как и стереть все усилия последних месяцев.
— Ну как знаешь, — невозмутимо пожал плечами Бушин и, взяв со стола длинную плеть, обошел висящее тело.
Красные полосы одна за другой появлялись на спине, раздирая кожу на части. Она свисала, будто старые лохмотья, и оставляла свежие раны без защиты. Алая кровь струйками стекала на пол, свист кнута, смешанный со сдавленными глухими стонами Тимура, звучал для управляющего, словно музыка.
Он упивался своей властью, могуществом и просто наслаждался эффектным зрелищем. Лупил без остановки, пока мышцы руки не свело от перенапряжения, но так и не дождался мольбы о пощаде.
Громов терпел, сжав зубы, периодически отключался, но заботливый охранник тут же подносил к его носу вату с нашатырем, сознание возвращалось, и все начиналось сначала. Он потерял счет времени, не знал, когда наконец завершатся его мучения, но не смел струсить и отступить от четко намеченной цели.
— Ну что, хватит с тебя? — самодовольно спросил Гитлер.
Тим хотел было ответить, но язык прилип к небу и отказывался слушаться, поэтому получилось только нечленораздельное мычание.
Однако Бушина такой расклад не устроил. Свернув плетку в правой руке, левой рукой он взял Громова за волосы и приподнял голову, вынуждая смотреть в глаза.
— Будешь говорить?
— Нет.
— Ну ничего, я не спешу.
— Спешишь. — Тимур все еще хотел поставить мат в этой партии и понимал, что это ему по силам. — Знаешь, что скоро сдохну и унесу эту тайну с собой.
— Заткнись, — прорычал Адольф и, заметив довольную улыбку, не сдержался и со всего размаха ударил его рукоятью по лицу.
Тим тут же отключился.
— Кораблева сюда!
— Я здесь, — Иван Васильевич почти сразу вошел в темницу.
— Приведи его в чувство, мы не договорили.
Кораблев медленно осматривал истерзанное тело Громова и, мысленно содрогаясь, оценивал, масштабы увечий.
— Это невозможно, — вынес он свой вердикт не терпящим возражения тоном и прошел к столу, затем открыл свой чемодан, принялся перебирать разные ампулы с лекарствами и готовить инъекции.
— Почему?
— Болевой шок, нужно время.
Бушин покраснел от злости, но спорить не стал.
— Делай, что нужно, очухается, сразу сообщи, — приказал он и, кивнув охранникам, направился к выходу, оставив врача один на один с пациентом.
Как только шаги на лестнице стихли, Тимур открыл глаза.
— Дядь Вань, вы здесь?
— Тише-тише, помолчи, сейчас обезболю и полегче будет, — Иван Васильевич набрал в шприц двойную дозу сильнейшего обезболивающего и сделал укол. За долгое время пребывания в «Золотой рыбке» он видел всякое, но привыкнуть к этим зверствам так и не смог — душа болела от чужих страданий.
— Спасибо, — прошептал Громов, почувствовав, как боль притупляется, тело становится ватным, а дыхание уже не причиняет привычных мучений.
— Рассказал бы ты ему все, убьет же, — посоветовал Кораблев, буквально по частям собирая изуродованную спину Тимура. Раны были не глубокие, но их количество шокировало.
— Все равно убьет, а рассказать не могу, слишком это важно, — обреченно ответил Тим и зажмурился. Хотя боли он и не чувствовал, но спина горела огнем.
— Как знаешь, я, чем смогу, помогу, но многого не жди, я не Бог.
— Я знаю, спасибо вам за все.
Москва
Дымов припарковался и заглушил двигатель.
— Здесь они будут как на ладони, — констатировал он.
Зимина лишь нервно улыбнулась: прошло столько времени, и вот, она снова оказалась на этом месте. Дежавю? Ведь эти же самые слова ей говорил Страхов три года назад.
— Вспомнила? — спросил, скорее, механически, все и так было понятно по ее реакции.
— Еще бы… Три миллиона за должность начальника отдела.
— Ну я же все равно им стал.
— Ну и как оно? Стоило того? — поинтересовалась Елена, повернувшись к нему лицом, и на секунду задумалась, как бы сложились их жизни, возьми она тогда эти деньги.
— Не знаю, не успел распробовать, — отшутился Дымов и достал из бардачка небольшую коробочку.
— Что это?
— С помощью этого устройства мы будем слышать весь их разговор.
Спустя несколько минут из-за угла показался черный «Мерседес». Бушин покинул салон и внимательно осмотрелся. Вскоре подъехал второй автомобиль, из которого вышел Байдин. Он привычно протянул руку управляющему, но тот даже не пошевелился.
Зимина с Дымовым насторожились и, настроив прибор, приготовились слушать.
— Собрал?
— Да.
Глеб вытащил из портфеля папку и передал ее Гитлеру.
— Ну, что там интересного?
— Ничего нового. Как я и говорил, они не связаны. Громов вообще не из Москвы, родился в Самаре, работал в ЧОПе у одного из наших клиентов.
— Семья? — Бушин просматривал имеющуюся информацию, фотографии, но не находил ничего подозрительного.
— Мать умерла, с отцом не общается с пятнадцати лет, своей семьей не обзавелся. Была, правда, одна девушка — Вера, но она уехала из Самары несколько месяцев назад, больше о ней ничего не удалось узнать.
— Плохо искал, Глеб Аркадич. Скажи лучше, по какой базе ты смотрел?
— МВД.
— А дела под грифом «секретно»?
Адольф Михайлович сразу понял, что сведения, находящиеся в открытом доступе, могут не соответствовать действительности. К тому же, он был уверен, что Громов — мент. А это означало лишь одно: его настоящую биографию подменили и под видом охранника внедрили в «Золотую рыбку». Дела обстояли намного хуже, чем Гитлер предполагал прежде.
— К сожалению, у меня нет к ним доступа, — Байдин опустил голову, боясь встретить пронзительный взгляд.
— Что на Зимину? — Бушин не ожидал услышать другого ответа, но не выказал недовольство, а сразу перевел тему.
— По ней информации больше, пролистайте, — встрепенулся Глеб, довольный собой. Он всегда был рад выслужиться перед управляющим, а насолить Зиминой — еще больше. — Начинала в «Пятницком» простым следователем, за тринадцать лет дослужилась до подполковника и стала начальником отдела. Недавно получила полковника и по рекомендации генерала Захарова была переведена к нам в ГСУ. Есть мать и сын, шестнадцать лет, учится в школе.
Гитлер слушал монотонную речь, и вскоре она ему наскучила.
— Какой же ты идиот, Глеб Аркадич…
— Почему? — удивился Байдин и, поняв, что запахло жареным, тут же попытался реабилитироваться. — Я же нашел все, о чем вы просили.
— Я в тебе ошибся, — коротко пояснил Бушин и снял пистолет с предохранителя.
— Адольф Михалыч! — воскликнул Глеб, предчувствуя скорый конец. Но страх, застывший в его глазах, лишь позабавил управляющего.
Оглушительный выстрел заставил Елену вздрогнуть, она инстинктивно потянулась к дверце, но Дымов вовремя схватил ее за запястье.
— Куда!
— Стас, он убил его…
— И че? — его невозмутимость удивляла, но, как ни парадоксально, успокаивала. — Хочешь, чтоб и тебя тоже?
— Что теперь делать?
Зимина растерялась. За столько лет службы она успела повидать много разных случаев, но становиться свидетелем убийства ей приходилось нечасто. Да и звезды на погонах не отменяли человеческий фактор: в первую очередь, Лена была женщиной и только потом полковником юстиции.
— Подождем, пока уедет.
Она закрыла лицо руками и откинулась на спинку сиденья.
— Соберись, — жестко произнес Дымов, чтобы быстро привести ее в чувство.
Он внимательно наблюдал за Бушиным и, как только тот скрылся за поворотом, потряс Елену за плечо.
— Пойдем.
Они вышли из машины и синхронно хлопнули дверцами. Байдин неподвижно лежал на земле и не подавал никаких признаков жизни. Но Стас все же склонился над ним и проверил пульс.
— Ну что? — спросила Лена, стоявшая за его спиной.
— Готов. Телефон давай.
— Что?
— Зимина, блядь! — не выдержав, прикрикнул он. — Телефон, говорю, давай сюда!
Елена будто находилась в прострации, медленно реагировала и, казалось, вовсе утратила способность мыслить, чем начинала раздражать Дымова. Приложив все свои силы, она отодвинула эмоции на второй план и максимально сконцентрировалась на деле. Выудила из сумки упакованный в пакетик телефон, а Стас уже аккуратно вложил его в руку Байдину.