Она горько усмехнулась и отвернулась. Громов обманул, не предоставил права выбора, спас ее, но сам спастись не смог. Его не стало, а она зачем-то продолжала свое жалкое существование. Жизнь за жизнь — нечестный обмен, Ира считала, что это несправедливо.
Столько раз убеждала себя в том, что Тим в прошлом, наступая на горло собственным чувствам, отрекалась от него, но никогда не желала ему смерти. В душе всегда оставался маленький лучик надежды на встречу. Она отказывалась признаваться в этом, но все равно ждала его, а теперь… Вновь потеряла, и теперь уже навсегда.
Если бы повернуть время вспять… Ира тоскливо вздохнула, печальная улыбка слегка тронула ее пересохшие губы. Громов все равно бы спас ее, не остановился бы ни перед чем, ради ее жизни и свободы. Он любил ее и пошел до конца. Рискнул всем, но проиграл…
Безнадежность вцепилась в душу стальными когтями и раздирала ее в клочья.
«Как дальше жить с этой правдой? Как радоваться новому дню, зная, что больше никогда не увижу его?» — мысленно сокрушалась Романова. Судорожный вздох сорвался с ее губ, и слезы вновь потекли по щекам. Горькие и жгучие, они опустошали, выплескивали горе наружу. Не было в них успокоения, только боль и страдания.
— Если бы я только знала всю правду… — еле слышно прошептала она.
«И что бы изменилось?» — насмешливо поинтересовался внутренний голос.
Ответа Ира не знала, и от этого становилось еще хуже. Пустота и безысходность. Только ее сердце продолжало биться, вопреки всему, заставляя жить.
Тула. Городская клиническая больница 7
После того, как Кирилл привез Иру в больницу, Таня сразу забрала ее в смотровую. Почти в таком же состоянии находилась Романова, когда Дымов вернул ее из «Золотой рыбки». Ничего не могла сказать, замкнулась в себе и тихо плакала.
— Ир, что случилось? — Куликова была сильно обеспокоена. Только-только ей удалось вывести подругу из депрессии, как вдруг случился рецидив.
Ирина молчала, поджав губы. Слышала, что происходит вокруг, но не верила, что это происходит с ней. Не хотела отвечать на вопросы, что-то объяснять. Ей необходимо было остаться одной и прийти в себя, переварить полученную информацию, но Таня знала, что ни к чему хорошему это не приведет.
— Ну мне ты можешь рассказать…
— Он погиб, — произнесла Ира одними губами. На большее не хватило сил.
— Кто?
Она зажмурилась и тихо заскулила. Слезы одна за другой катились по щекам.
— Тимур? — догадалась Таня. В свете последних событий только этот человек мог вызвать такую реакцию.
Романова отвернулась и закрыла лицо руками.
— Ириш…
Дверь без стука открылась, и в смотровую зашел Дымов.
— Тань, я поехал.
— Хорошо.
Услышав знакомый голос, Ирина резко открыла глаза и поднялась.
— Дымов? — мысли роились в голове и наконец выстроились в цепочку.
— Че? — он уже собирался уйти, но вынужден был обернуться.
— Ты знал, что Тимур агент? — спросила Романова и истерично рассмеялась. — Конечно, ты знал, ты не мог не знать…
— Дальше че?
Стас напрягся и, мгновенно оценив обстановку, понял, что скандала избежать не удастся.
— Я видела репортаж. У вас так принято своих бросать, да? — Ира встала и подошла к нему ближе.
Пока шла операция, Дымов связался с журналистами и договорился о специальном выпуске новостей — по федеральному каналу должны были объявить о гибели сотрудника полиции при исполнении. Зимину он тоже предупредил, и, судя по реакции Романовой, все прошло как надо. Правда, этот разговор в его планы не входил.
— Ир, успокойся. Что ты хочешь?
— Почему ты мне раньше не сказал?
Стас тяжело вздохнул. Тысячу раз пожалел, что зашел попрощаться. Если бы он знал, чем это все обернется…
— Зачем? Громов работал под прикрытием, знал, на что шел. Он должен был довести операцию до конца, — ему приходилось объяснять федеральной судье очевидные вещи. — Ты же сама в следствии работала, все прекрасно понимаешь.
Но Ира отказывалась воспринимать эту информацию. Профессиональное мышление спало беспробудным сном. Сейчас она рассуждала как обычная женщина.
— Да какая к черту операция, когда на кону человеческая жизнь? Что за цинизм?
— Все шло по плану, пока не появилась ты. Он тебя, дуру, спасал, вот и подставился!
Дымов начинал терять терпение и уже не подбирал подходящие слова. Говорил прямо в лоб все, что думал, совершенно не заботясь о чувствах Ирины.
— Стас! — вмешалась Таня, наблюдавшая за этой сценой со стороны. — Перестань!
Ира больше ничего не видела и не слышала. Глаза наполнялись слезами, а в ушах стоял громкий гул.
— А я не просила меня спасать! — воскликнула она и набросилась на Дымова с кулаками. — Это ты во всем виноват! Ты должен был его вытащить оттуда! А ты бросил его! Потому что тебе плевать! Тебе на всех плевать!
Стас опешил и не сразу сообразил, что нужно делать в такой ситуации. Крепко прижал Ирину к себе, сковывая ее движения.
— Тань! — крикнул он и выразительно посмотрел на Куликову. Та быстро набрала в шприц успокоительное и вколола Ире в плечо.
Москва
Бушин нервно мерил шагами пространство небольшой кухни в квартире Марго. Подумать было о чем. Случилось то, чего он так опасался — дело всей жизни с треском провалилось и чуть не утянуло его с собой на дно, благо он успел вовремя сориентироваться и покинуть опасную территорию.
«Золотая рыбка» — его любимое детище, столько сил Адольф вложил в нее, наладил и отточил механизм настолько, что все работало как часы. Но одна ошибка стала роковой и привела к плачевным последствиям. Теперь он вынужден был скрываться и придумывать план, как избежать наказания. Прекрасно понимал, что если его повяжут, то выбраться будет невозможно, все стрелки сошлись на нем, а значит, и получит по полной именно он.
Бушин включил телефон и, в очередной раз набрав номер Хабарова, нахмурился: абонент по-прежнему не отвечал. Ситуация нравилась ему все меньше, время стремительно утекало. Скорее всего, его уже объявили в розыск, поэтому выехать из страны сейчас практически невозможно. Конечно, у него имелся запасной вариант — поддельные документы на чужое имя, но рисковать он не мог, сначала нужно было узнать, как обстоят дела.
Услышав скрежет замка, Адольф напрягся и, сняв пистолет с предохранителя, приблизился к дверному проему. Дернулась ручка, и в следующую секунду в квартиру вошла девушка с тяжелыми сумками наперевес.
— Пап, ты здесь? — негромко спросила она и, опустив пакеты на пол, закрыла все замки.
— Здесь-здесь, проходи на кухню.
— Что случилось? Почему такая спешка?
Девушка обняла отца и привычно чмокнула в щеку. Еще вчера вечером, когда он позвонил и попросил как можно быстрее приехать, она встревожилась. Это было очень на него не похоже. Обычно отец планировал визиты заранее, и все их встречи были расписаны чуть ли не на год вперед.
Подобрав с пола покупки, она вернулась на кухню и принялась раскладывать их по местам.
— Неважно. Свет, скажи лучше, где Хабаров.
— А я откуда знаю? — удивилась Голковская. — Мне он не докладывает, да и вообще, я давно его не видела и не слышала.
— В смысле? Вы же встречались… — недоуменно воскликнул Гитлер, подсознательно чувствуя, как план «б» тоже дал трещину.
— Скорее, спали иногда, но потом он нашел себе бабу и в упор меня не замечал, — пожав плечами, Света поведала о своем положении в жизни Алексея. Горечь обиды до сих пор ощущалась на губах.
— А работа?
— Еще неделю назад уволилась и больше не интересовалась ни им, ни его компанией.
— То есть как уволилась? — возмущение в голосе невозможно было скрыть. Но это нисколько не испугало ее. Повернувшись к отцу лицом, она мягко улыбнулась, чтобы немного успокоить его, и пояснила:
— Пап, ну как увольняются? Написала заявление по собственному и ушла.
— Дура! Я для чего тебя туда устраивал? — злость мгновенно вскипела в крови, и Бушин перешел на крик. Это был конец всему, последний его козырь потерял смысл, игра закончилась раньше, чем он успел им воспользоваться.
— Очень интересно… И для чего же?
— Чтобы ты смотрела за ним и держала меня в курсе событий.
— Ну извини, не оправдала ожиданий, — Света грустно улыбнулась.
Адольф перехватил ее взгляд и невольно замер, отмечая, как она стала похожа на Марго. Помимо внешнего сходства, совпадали мимика, жесты, даже голос иногда звучал так же. При воспоминании о любимой женщине в его сердце вновь пробралась тоска, но он предпочел не зацикливаться на эмоциях.
— Ладно. Что за баба, знаешь?
— Нет, видела пару раз…
— Описать сможешь?
— Даже фото показать могу, — Светлана достала из кармана телефон и, разблокировав его, передала отцу.
— Отлично.
Бушин удобно устроился за столом и открыл указанную папку. Просматривая снимок за снимком, он поражался все больше и больше. У него под носом Хабаров провернул такую аферу, а он ни сном, ни духом.
— Блядь! — не сдержался и с силой ударил кулаком по столу. — Как давно это у них?
— Не знаю, пару месяцев, может.
— Да почему ты раньше мне не рассказала?
— Тебе всегда некогда, да ты и не спрашивал.
Повисло напряженное молчание, каждый думал о своем. Света пыталась догадаться о причинах недовольства отца, но не стала задавать лишних вопросов, прекрасно зная, что он на них не ответит. На все, что касалось его работы, был наложен строжайший запрет. Адольф же усиленно размышлял над тем, как ему воспользоваться новой информацией, что предпринять, чтобы выпутаться из этой истории целым и по возможности чистым.
— Так, ладно, приготовь что-нибудь перекусить, а мне надо подумать, — он перекинул фотографии себе на телефон и встал из-за стола.
— Есть пожелания?
— У Карины спроси.
— Какой еще Карины?
Света думала, что отец приехал один. Она вообще ни разу не видела его с женщиной, свято верила, что любил он только ее мать и всю жизнь хранил ей верность.