— Знаю. В ремпалате должна быть. Случилось чего?
— Нет, просто договорились домой пойти вместе.
— Тебя выписали уже, что ль?
— Да.
— Здорово, поздравляю.
— Спасибо. Так где ремпалата?
— Прямо по коридору и направо.
Ирина кивнула и пошла в указанном направлении.
— Ир, подожди, — окликнула ее Ольга и сняла с вешалки белый халат. — На вот, надень.
— Хорошо.
Тула. Городская клиническая больница №7
Куликова записала все показатели в журнал и расстроенно покачала головой. Ничего не изменилось: цифры будто застыли на одном уровне, а состояние пациента по-прежнему оставалось крайне тяжелым. Единственное, что радовало — это стабильность. Отсутствие динамики в данной ситуации — тоже результат. Это означало, что Громов не сдается, борется изо всех сил за свою жизнь.
— Ну, давай, хороший мой… Отдохнул и будет. Пора возвращаться, — тихо прошептала Таня.
Она нежно провела ладонью по колючей щеке, чтобы хоть как-то подбодрить и направить на нужную дорогу человека, зависшего между двух миров. Не вкладывала в этот жест ничего личного, просто делилась своим теплом.
Куликова ко всем пациентам относилась одинаково, никогда не разделяла их по кастам и статусам. Для нее они все были как дети, каждый нуждался в ней, и она никому не отказывала. Делала все возможное и невозможное, чтобы помочь. Проводила операции и знала, что от нее зависит многое, держала человеческую жизнь в своих руках и старалась действовать максимально быстро и профессионально, чтобы сохранить ее. Но когда возникала такая ситуация, как сейчас, Таня терялась. Она больше ничего не могла сделать, и эта беспомощность удручала, внутренне разрушала ее, заставляла копаться в себе и искать несуществующие ошибки.
— Тань, у тебя совесть есть? Полчаса тебя жду.
Услышав голос подруги, Куликова одернула руку и обернулась.
— Ира?
Удивление, граничащее со страхом, невозможно было скрыть. Таня инстинктивно встала так, чтобы закрыть собой Громова. Понимала, что, если Ирина его узнает, может случиться непоправимое. Мысли лихорадочно метались в сознании, она пыталась найти хоть какой-то выход из сложившейся ситуации.
— Ну что ты так на меня смотришь, как будто приведение увидела? — пошутила Романова, заметив напряженность во взгляде подруги, и хотела подойти ближе, но та остановила ее жестом.
— Ир, тебе нельзя сюда, это реанимация, — безапелляционно заявила Куликова и нервно сглотнула.
Сердце, как сумасшедшее, колотилось в груди, а совесть вновь принялась читать нотации. Она ненавидела лгать и изворачиваться. Дымов вынудил ее это сделать, но расхлебывать заварившуюся кашу придется одной. С каждой секундой Таня все больше чувствовала себя предательницей, лишь мысль о том, что ложь эта во спасение нескольких жизней, в том числе и будущего ребенка, останавливала от опрометчивого шага.
— Да ладно тебе, я же в халате.
— Правила есть правила. Подожди за дверью, я почти закончила.
— Хорошо, — Ирина не стала спорить и вышла в коридор. Настроение было настолько прекрасным, что никакие причуды подруги не могли его испортить. Тем более, она и не знала внутренних правил больницы — может, и правда, по каким-то соображениям нельзя находиться в палате посторонним.
Куликова дождалась, пока закроется дверь и, шумно выдохнув, опустилась на стул. Она была на грани разоблачения и чудом избежала трагедии. Даже не пыталась представить, что случилось бы, если…
Москва. Кафе «Звезда»
Зимина сидела за столиком на летней террасе и мешала ложечкой кофе. В последнее время аппетит совсем пропал — как следствие постоянных стрессов. На работе, дома, в машине, она круглыми сутками думала о своих проблемах, пыталась разложить все по полочкам, но, как только находила выход из одной ситуации, сразу же возникала другая, еще более сложная. Жизнь в таком авральном режиме больше напоминала борьбу за выживание. Без поддержки, без надежного мужского плеча справляться с трудностями было крайне непросто, но пока она держалась.
— Здрасьте, Елен Сергевна.
Погруженная в свои мысли, Зимина не сразу заметила, как за ее столик подсел молодой мужчина.
— Привет, Николай.
Она уже и забыла, что назначила Гаврилову встречу.
— Вы по телефону сказали, дело срочное.
— Да. Ты же у нас теперь адвокат?
— Ну вроде как.
После того, как Страхов уехал в Питер, «Гагаринский» начал разваливаться. Следствие и дознание были практически парализованы. Сотрудники увольнялись, переводились в другие ОВД: кто-то под впечатлением от видеообращения Страхова и правда разочаровался в работе полиции, кто-то принципиально не хотел работать в отделе без него, а кто-то просто не выдержал нагрузки. Так и рассыпалась дружная «гагаринская» компания. Зимина с Дымовым пытались остановить текучку и сохранить отдел, и Гаврилов им в этом помог. Проработал еще около двух месяцев, передал дела новым следователям и ушел вслед за Еленой. Распрощался с погонами и вплотную занялся адвокатской деятельностью, возглавив фирму отца.
— Нужно разобраться вот с этими документами.
Зимина положила на стол ту самую красную папку и на всякий случай осмотрелась по сторонам.
— Ничего себе.
— Коль, это очень важно. Если поможешь, я в долгу не останусь, ты знаешь.
— Да я-то помогу, — заверил ее Гаврилов и пробежался взглядом по тексту, оценивая масштабы работы. — Просто время нужно. А что ищем-то?
— Все.
— Ясно, — усмехнулся он. За эти несколько месяцев практически ничего не изменилось. Они все так же отлично понимали друг друга. — А чьи это документы?
— Да так, по делу проходит, — отмахнулась Елена. Она доверяла Коле, иначе бы просто не обратилась за помощью, но посвящать его в подробности не хотела. Знала, что поможет, не задавая лишних вопросов.
— Ну на первый взгляд на сто пятьдесят девятую тянет, — предположил он. — Но пока сложно точно сказать.
Дымов и Зимина просмотрели эти бумаги в первый же день, но разобраться в них было не так просто. Тогда им и пришла идея привлечь Николая — нужны были свежие знания, да и опыт адвокатской деятельности не помешал бы.
— Забирай себе. Как что выяснишь, позвонишь.
— Понял, сделаю все, что смогу, Елена Сергевна.
— Спасибо.
— А теперь, может, пообедаем?
— Давай.
Пока они ждали заказ, повисло неловкое молчание.
— Ну рассказывай, как у тебя дела? Как Марина? — Лена нарушила его первой.
— Заявление в ЗАГС подали.
— Здорово, рада за вас, — она искренне улыбнулась. Хоть у кого-то все было хорошо. — С кем-нибудь из наших общаешься? — сама не поняла, зачем задала этот вопрос. Получилось как-то на автомате.
— С Дэном иногда пересекаемся, теперь вот Диман из Питера вернулся, — Коля хотел продолжить, но осекся. Увидел, как напряглась Зимина, и понял все без слов. Он подозревал, что они расстались, но не знал наверняка.
— Ну да, я слышала.
От мыслей о Страхове Лена все еще ощущала какую-то неловкость. Никаких чувств к нему уже не было, но неприятный осадок все-таки остался. Она винила его в том, что произошло — ведь это он запустил механизм, который затронул практически весь отдел. Своим отъездом в Питер изменил не только свою жизнь, но и ее. А хотела ли она этих перемен? Сейчас уже сомневалась. Но, несмотря на это, все же нашла в себе силы простить, потому что точно знала — все к лучшему.
— Можем как-нибудь встретиться все вместе. Давно не виделись. А приходите к нам на свадьбу?
— Спасибо, Коль, но я пока не знаю… — слабая улыбка тронула уголки губ. С одной стороны, хотелось отвлечься от всего происходящего, но с другой — встреча с прошлым не сулила ничего хорошего. К тому же, Елена не загадывала так далеко — будущее было слишком туманно. — Работы очень много.
— Ну если надумаете, мы будем рады вас видеть.
Официант принес заказ, поставил тарелки на стол и, еле заметно кивнув, удалился.
— Хорошо.
Тула. Городская клиническая больница №7
— Тань, там… — слова застряли где-то в горле, а в помещении воцарилась гробовая тишина.
Куликова вздрогнула от неожиданности и тут же замерла, с ужасом наблюдая за Романовой.
Одного взгляда на пациента реанимационной палаты хватило, чтобы ее сердце сжалось от боли и остановилось на несколько бесконечно долгих секунд. Ни повязки, ни гематомы не могли скрыть любимые черты. Ира без труда узнала Тимура, точнее, просто почувствовала, что это именно он. Но поверить в реальность своих ощущений было чрезвычайно сложно, ведь умом она осознавала, что Громов погиб, что чудес не бывает. Столько раз уже обманывалась, выдавая желаемое за действительное, что сейчас происходящее казалось не чем иным, как иллюзией, пусть и очень правдоподобной.
— Тим… — одними только губами прошептала Ирина, сглатывая соленый ком, застрявший в горле.
Обжигающе-горячие слезы помимо воли потекли по холодным щекам, легкие сковал судорожный спазм, мешая нормально дышать. Романова понимала, что, если это окажется игрой воображения, ее измученное сердце просто не выдержит очередного удара и разорвется на части от боли, но назад пути не было. Ее душа уже стремилось к Тимуру, ломая все сомнения и страхи на своем пути.
— Тим… — повторила Ира и сделала шаг вперед. Комната пошатнулась, но она успела ухватиться за стол с медикаментами, чтобы удержать равновесие.
— Ира! — вскрикнула Таня и кинулась ей на помощь.
Неестественная бледность кожи и пустой, потерянный взгляд вызывали опасения. Случилось то, чего она больше всего боялась, но теперь для нее самым главным было свести последствия к минимуму.
В несколько шагов Куликова преодолела расстояние между ними, обняла Ирину за плечи и, ощутив нервную дрожь, сотрясающую ее тело, попыталась вывести из палаты.
— Пойдем, тебе нельзя здесь…
— Нет, — хрипло ответила Романова и скинула с себя руки подруги. Собрав последние силы, уверенно направилась к Громову.
Пару секунд просто стояла возле кровати, жадно всматривалась в его лицо. Сомнений не осталось — это Тимур. «Как такое возможно? Почему? Что за жестокая ошибка?» — множество однообразных вопросов рождалось в голове. Но все они разбивались об один неоспоримый ответ — неважно. Теперь уже все неважно.