Дрожащей рукой Ира невесомо очертила контур его тела, не решилась дотронуться. Эмоции переполняли, она никак не могла успокоиться: слезы застилали глаза, нескончаемым потоком стекали по щекам и капали на белоснежную простынь. Толстая корка льда, стягивавшая душу, растрескалась и разлетелась по организму миллионом осколков, которые мгновенно таяли в горячей крови.
Глубокий вдох, болезненный с непривычки, наполненный призрачным счастьем, затем еще один и еще. Страх постепенно сошел на нет, и Ирина уже уверенно дышала полной грудью. Любовь к Тимуру, чистая и светлая, как лавина, стремительно наполняла ее, исцеляла незаживающие раны и возрождала к жизни.
Романова осторожно коснулась небритой щеки и ощутила легкое покалывание на кончиках пальцев. Мурашки, будто тысячи электрических импульсов, хаотично рассыпались по коже. Волшебство, которое когда-то возникло между ними, никуда не исчезло. Нить, истончившаяся до последнего волоска, в одно мгновение превратилась в стальные канаты, надежно связывающие их между собой.
Она едва заметно улыбнулась своим мыслям и продолжила заново изучать Тимура. Аккуратно поглаживала оголенные участки и отмечала мельчайшие изменения в нем.
— Я с тобой, теперь я всегда буду рядом, — прошептала и присела на стул. Затем взяла его прохладную ладонь в свою и крепко прижалась к ней губами. Тим тихо спал и никак не реагировал на ее касания.
— Что с ним? — Ира перевела тревожный взгляд на Таню.
Но та не нашлась с ответом и опустила глаза.
— Тань!
— Я не буду тебя обнадеживать, состояние крайне тяжелое. Он в коме.
Четко и жестко она выпалила всю правду и замерла в ожидании. Сердце ее болезненно сжималось от жалости, но обмануть подругу еще раз, дать ей напрасную надежду Таня не посмела.
— Давно?
— Неделю.
В палате повисла напряженная тишина. Лишь монотонный писк приборов изредка нарушал ее.
Ира еле заметно кивнула, переваривая полученную информацию, и отвернулась к Тимуру. У нее отняли целую неделю. Это много или мало? В масштабах целой жизни, наверное, ничтожно мало, но кто знает, сколько им еще осталось? События последних месяцев научили ее ценить каждую секунду, каждое мгновение…
Горькая усмешка исказила лицо, жгучая обида заполнила душу. Куликова была, пожалуй, единственным человеком, которому она слепо доверяла, и именно этот человек жестоко предал ее.
— И все это время ты молчала, — ледяной, колючий тон эхом разнесся в тишине помещения.
Таня невольно поежилась. Чувствовала за собой вину и не знала, что сказать в свое оправдание, просто давала Ире возможность высказаться.
— Ты знала, как много он значит для меня, и ничего мне не сказала… Как ты могла так поступить со мной, Тань?
— Нельзя было по-другому…
— Нельзя? А что ж ты сразу меня не добила, а? Чтоб не мучилась…
Боль, отразившуюся в глазах, пропитавшую каждое слово, было не утаить.
— Ира, ну зачем ты так? — робко возразила Куликова. — Я, в первую очередь, думала о тебе.
— А я тебя просила? Тань, ты, правда, считаешь, что скрыть от меня правду было справедливо?
— Я не должна перед тобой оправдываться. Я сделала это ради тебя и твоего ребенка. Если Громов не выживет…
— Не надо хоронить его раньше времени! — резкий крик, как пощечина. Таня невольно дернулась.
— Ира, ты не понимаешь…
— Ты должна была мне все рассказать. Поставь себя на мое место. Что, если бы здесь лежал Дымов, а ты бы где-то там оплакивала его смерть?
Холодок пробежал по позвоночнику, Таня содрогнулась от одной только мысли об этом и замотала головой, отгоняя неприятные картинки. Она не знала, как бы чувствовала себя на месте Иры, и даже не хотела это представлять. Ей и на своем месте было несладко. Слезы, так тщательно сдерживаемые, предательски поползли по щекам.
— Прости, я не хотела, чтоб так все…
Куликова сделала шаг навстречу Ирине, ей просто необходимо было обнять ее, поддержать, но та не позволила. Жестом остановила ее и холодно произнесла:
— Я больше не хочу тебя видеть.
— Тебе нельзя здесь оставаться. Это реанимация.
— Попробуй уведи меня.
Стальная уверенность в голосе не давала шансов, но Таня не намерена была оставлять Иру одну. Прекрасно понимала бесперспективность ее нахождения в этой палате.
— Ир, пойдем ко мне в кабинет. Ты успокоишься, и мы нормально все обсудим.
— Я спокойна и никуда отсюда не уйду. Теперь я буду только рядом с ним.
Романова не лукавила. Она на самом деле была на удивление спокойна. Чувствовала, что все будет хорошо. Худшее с ней уже случилось, но каким-то непостижимым образом ей выпал второй шанс, и в этот раз она не имела права на ошибку.
— Ира, ну не сходи с ума! — не выдержала Таня. — Он в коме, он тебя все равно не слышит.
— Может, и не слышит, это неважно. Он почувствует мое присутствие и вернется ко мне, я знаю.
Романова вновь взяла Тима за руку. Все встало на свои места, когда она ощутила тепло его кожи — они любят друг друга, они вместе. Навсегда.
— Ир…
— Уходи.
— Хорошо, позже поговорим, — сдалась наконец Куликова и, шумно выдохнув, направилась к выходу.
— Не стоит.
Ира полностью сосредоточилась на Тимуре и не обратила внимания, когда за Таней закрылась дверь. Все ее мысли и чувства были направлены лишь на него. Главное, что живой, остальное не имеет значения.
Москва. Главное следственное управление
После обеда Зимина занялась бумажной работой, проверяла дела перед тем, как направить в суд, исправляла недочеты и старалась не думать о насущных проблемах. Сначала получалось очень даже неплохо, но в какой-то момент она поймала себя на мысли, что не понимает ровным счетом ничего из того, что написано. Несколько раз перечитывала одни и те же строки, но от этого они лишь теряли смысл. Нужна была пауза.
Как по заказу, в дверь постучали, и в следующую секунду на пороге кабинета появился следователь Потапов.
— Елен Сергевна, можно?
— Да, заходите.
— Из «Гагаринского» звонили, — торопливо сообщил он. — Труп нашли, по описанию похож на Бушина.
Зимина удивленно округлила глаза. Ей даже не пришлось играть эмоции, потому что она напрочь забыла о том, что именно сегодня тело Бушина должны были найти. Дымов заранее все продумал и просчитал. Район «Гагаринского» был выбран неслучайно, но вряд ли кто-то бы стал проводить параллели. Все выглядело максимально правдоподобно.
— Где?
— На Лодочной, возле гаражей.
— Хорошо, я выезжаю.
Уже в коридоре Елена столкнулась с мужчиной. Так спешила на вызов, что не заметила, как он появился из-за угла, и сразу же оказалась в крепких объятиях.
— Ой, простите, — виновато произнесла она и подняла голову.
— С вами все порядке?
— Да, я просто задумалась…
— Куда ж вы так спешите? — мужчина очаровательно улыбнулся и убрал руки.
— Опасного преступника поймали, еду на вызов.
— А, ну тогда понятно.
— Что-то я раньше вас здесь не видела.
Зимина только сейчас поняла, что в управлении появилось много новых лиц. Неужели все они были клиентами «Рыбки»? Осознание этого факта вводило в ужас.
— Я сегодня первый день работаю, новый начальник КМУ.
— Да вы что? — Лена была приятно удивлена. В сравнении с Глебом этот мужчина явно выигрывал. Не только внешне, хотя он и правда был хорош собой — высокий, статный, с легкой щетиной; но и в общении. Он как-то сразу расположил к себе, несмотря на то, что знала его Елена всего пару минут. — И откуда вы к нам?
— Перевели из северного округа. Подполковник Сазонов, Игорь Андреевич. А вы, я так понимаю, следователь?
— Да, начальник следственной части. Полковник Зимина.
— Елена Сергеевна? Рад знакомству. Наслышан о вас.
— Да, и что говорят? — Зимина игриво вскинула бровь.
— Только хорошее. Но, честно говоря, я по-другому вас себе представлял. Не думал, что в жизни вы настолько очаровательны.
Ей, как и любой женщине, были приятны комплименты и внимание сильного пола — это придавало уверенности в себе, в собственной привлекательности. В такие моменты она забывала, что на плечах у нее погоны, а в портфеле табельное оружие.
— Спасибо, конечно, но вы мне льстите, — губы помимо воли дрогнули в улыбке.
— Ни капли.
Диалог мог продолжаться и дальше, если бы Лена не вспомнила о том, что ей срочно нужно ехать по делам — решать очередную проблему.
— Извините, я тороплюсь.
— Тогда не буду вас задерживать. До встречи, — Сазонов кивнул в знак прощания и направился в сторону своего кабинета.
— До встречи.
Несколько минут передышки были так необходимы в этой тяжелой ситуации — просто отвлечься на ничего не значащий разговор и на время оставить тревожные мысли.
Тула. Городская клиническая больница №7
Таня сидела в своем кабинете и разговаривала с Ольгой, но мысленно все еще находилась в палате Громова. То, что произошло там несколько часов назад, не выходило из головы. Она задавала себе такие привычные вопросы из серии «что делать и как быть?», но неизменно не получала на них ответ.
— Тань, ты вообще меня слушаешь? — из размышлений вырвал голос Ольги.
— Что?
— Понятно… Опять из-за Дымова переживаешь?
— Да нет, все нормально. Устала просто, поспала пару часов, вторые сутки на ногах.
— Ну, а чего ты домой-то не идешь? Смена твоя давно закончилась.
Куликова не успела ответить. Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет ворвался разъяренный Дымов.
— Какого хера? — взревел он, не обращая никакого внимания на Ольгу. Эмоции били через край.
— Тань, я пойду, — робко произнесла Оля, поняв, что их нужно оставить наедине. Становиться свидетелем разборок совсем не хотелось.
— Да, Оль, потом договорим.
Она вышла из кабинета, и Стас сразу же закрыл за ней дверь на ключ, чтобы скрыть выяснения отношений от посторонних глаз.
— Дымов, ты совсем охренел так врываться в мой кабинет? — осадила его Куликова и встала из-за стола. Воинственный взгляд не сулил ничего хорошего. Глаза горели недобрым огнем, но Стас к нему уже привык. Это означало лишь одно — очередная жаркая схватка, исход которой невозможно предугадать.