— А вот и моя мегера пожаловала, — шепнул он, проходя мимо Тимура.
— Кто из нас еще больший каблук? — беззлобно поддел его тот, и все, кроме Тани, заливисто рассмеялись.
Куликова непонимающе смотрела на присутствующих и ждала, пока кто-нибудь объяснит, что происходит.
— Стас, ты когда домой? — Громов спас ситуацию, резко переведя тему.
— Завтра, наверно, а что?
— В субботу надо в Москву съездить, туда и обратно.
— Ближний свет прям, а что за надобность такая?
— Я не поеду с ним, — возразила Романова и, высвободившись из объятий, отошла к окну. Она и так не переваривала Дымова, а ехать с ним в одной машине и вовсе казалось пыткой.
— Что-то мне даже неохота узнавать… — пошутил Стас, покосившись на нее.
— Надо отвезти Иру на развод и вернуть обратно.
— Да не вопрос, — он пожал Громову руку и, забрав Таню с собой, вышел из палаты.
— Я с ним не поеду, — упрямо повторила Ирина, скрестив руки на груди. Ей не нравилось, что ее загоняют в угол, принуждают к чему-то, заставляют. Недавняя покорность бесследно исчезла.
— Я все сказал. Или ты едешь со Стасом, или не едешь вообще, — холодно отозвался Тим, полный решимости.
— Тимур! — еще одна попытка защититься и отстоять свою точку зрения.
— Даже не пытайся. Или так, или никак, — предупредил он и, не дожидаясь ответа, вновь притянул ее к себе, с легкостью справляясь с оказанным сопротивлением. — Доверься мне. Я знаю что делаю.
Ира сдалась. В очередной раз не смогла дать отпор своему мужчине и полностью капитулировала.
Глава 27
Москва. Главное следственное управление
Подписав очередной документ, Зимина закрыла папку и откинулась на спинку кресла. Это был ее последний рабочий день.
После громкого скандала и увольнения многих сотрудников в Управлении работалось гораздо спокойнее. Особенно сказывалось отсутствие Глеба Аркадьевича — никаких конфликтов, косых взглядов, угроз. Его смерть оказала мощное влияние на Волкову. Первое время она ходила мрачнее черной тучи, а потом и вовсе потеряла ко всему интерес. На совещаниях говорила по минимуму, не отчитывала, не кричала, только раздавала задания.
Елену такое положение вещей вполне устраивало, в какой-то степени даже радовало. Но на решение уволиться никак не повлияло. Ведь уйти она собиралась вовсе не из-за начальства и не из-за коллег. Да, отношения, как в Гагаринском, не сложились, но для Зиминой это было не главное.
Она окончательно разочаровалась в своей профессии в принципе. Не видела дальнейшего роста, только стремительное падение вниз. Не в плане карьеры — в этом направлении перспективы как раз были неплохие. А вот с моральным аспектом дела обстояли гораздо сложнее. В какой момент все стало по-другому, где она поставила эту отправную точку, Лена не знала. Просто упустила из вида, а когда заметила, было уже поздно что-либо менять. Точнее, невозможно.
Зимина достала пистолет из ящика стола, проверила магазин и положила его в сумку вместе с удостоверением. Личных вещей в кабинете имелось немного: чайник, кружка и пара бокалов для приема особых гостей. Она толком и не успела обжиться здесь, а потому расставаться было не так тяжело.
Оглядев напоследок просторное помещение, Леа шумно выдохнула и, повернув ключ в замочной скважине, направилась к Волковой.
— Разрешите, товарищ генерал? — спросила она, едва переступив порог кабинета начальницы.
— Проходите. Что у вас?
— Зашла попрощаться. Сегодня последний рабочий день.
— Что, уже? Я совсем забыла с этими бумажками.
— Лариса Ивановна, а можно узнать, кого на мое место поставят? Приказ уже пришел?
— Вам, правда, интересно? — усмехнулась Волкова. Она не знала настоящие причины ухода своей подчиненной, но все же заметила изменения в ее поведении.
Зимина не слишком переживала за судьбу Управления, но все же хотела знать, кому достанется такое тепленькое местечко, поэтому утвердительно кивнула.
— Ну хорошо, приказ действительно уже есть. Вашу должность займет подполковник Серов. Думаю, он быстро освоится.
— Тогда я спокойна, — Елена натянуто улыбнулась. Это была не самая худшая кандидатура.
— Вы сейчас в отдел кадров?
— Да.
— Удачи.
— И вам всего доброго.
Лена вышла из кабинета с чистым сердцем — по-человечески попрощались и, как ей показалось, расстались без взаимной неприязни.
Разобравшись со всеми формальностями, она сдала дежурному оружие и ключ от кабинета и покинула Управление. Воздух на улице был по-особенному свежим — пахло свободой. Елена нисколько не жалела о сделанном, наоборот, была твердо уверена в правильности своего выбора.
Легкая ностальгия застала ее уже в машине. Вспомнился первый день в органах: молодая, неопытная, она пришла работать следователем, едва нацепив лейтенантские погоны. Получила очередное звание и перевелись в «Гагринский» — поближе к дому. И именно это место стало для нее родным.
Зимина прошла хорошую школу, сначала в роли ученика — перенимала опыт старших коллег, прислушивалась к их советам, а потом и в роли преподавателя, можно даже сказать директора, — организовывала работу сотни сотрудников, применяла все свои накопленные знания и пыталась войти в положение каждого подчиненного. Так и пролетели ее пятнадцать лет в погонах.
Но завершила карьеру Елена в другом месте: в последний раз взглянув на здание ГСУ, завела автомобиль и выехала с парковки. С этого момента она начала свой новый путь, открыла новую дорогу, пока еще неведомую ей самой. Но неизвестность уже не пугала — Лена четко осознала, что все будет так, как и должно быть.
Москва
Всю дорогу до Москвы Романова смотрела в окно и упрямо хранила молчание. Дымова такое положение дел вполне устраивало — он не любил пустую болтовню и даже не пытался начать разговор. Напряжение между ними, казалось, достигло крайней точки, но никто не стремился разрешить сложившееся непонимание.
Стас невольно вспомнил их поездку из «Золотой рыбки» и усмехнулся. Совсем недавно Ира сидела на том же самом кресле, словно бесформенная серая масса, и захлебывалась слезами, была настолько подавлена, что больше походила на тень, чем на человека. И Дымов всерьез опасался, что она тронется умом после всего пережитого.
Теперь же от убитой горем женщины не осталось и следа. Произошедшие в ней метаморфозы поражали. Сейчас Романова стала сильной и уверенной в себе. Гордая осанка и полный решимости колючий взгляд лишь подтверждали это.
Украдкой взглянув на ее профиль, Стас не мог не отметить, что даже по его меркам она красива. Но красота ее была неброская и холодная. Не каждый мужчина рискнул бы растопить ее ледяное сердце. Ира вообще производила впечатление абсолютно равнодушной и безэмоциональной особы, и, если бы Дымов не знал подробностей, решил бы, что она конченная стерва, использующая Тимура в своих корыстных целях. Но все чаще он приходил к выводу, что Громов сделал правильный выбор. Именно такая женщина ему и подходила — сильная, имеющая собственное мнение, способная отстаивать свою правоту, а не слепо угождать. Она усмирит его взрывной нрав своим непоколебимым спокойствием и всегда будет держать в тонусе. Сам бы он не вытерпел и дня с ней — убил бы при первом же удобном случае.
Плавно его мысли перенеслись совсем в другую плоскость. Стас представил Танин силуэт и невольно улыбнулся. Сравнивал двух подруг — они были совершенно разными, и он всегда удивлялся, как их вообще угораздило подружиться. Конечно, определенное сходство между ними имелось: обе упрямые, смелые, с обостренным чувством справедливости. Но Таня, в отличие от Ирины, оказалась более мягкая, нежная, ранимая, ее так и хотелось оберегать и защищать. По-женски гибкая и такая соблазнительная, она всегда пробуждала в нем желание. Вид обнаженного женского тела, с упоением отзывающегося на каждое его прикосновение, мгновенно возник перед глазами. Дымов почувствовал легкий дискомфорт в области паха и заерзал на сиденье.
Куликова являлась для него воплощением женственности, и он уже не мог представить рядом с собой никакую другую женщину.
Романова заметно нервничала. Как ни пыталась подготовиться к встрече с пока еще законным мужем, ничего не получилось — чем ближе они подъезжали к зданию ЗАГСа, тем сильнее нарастала тревога. Некстати нагрянули воспоминания о том, как много лет назад она ехала этой же самой дорогой навстречу своему счастью. Белое платье, фата, — все как полагается приличной невесте.
Тогда Ира искренне верила, что проживет с Кириллом до самой старости, что он будет ее первым и единственным мужчиной и не допускала даже мысли о разводе. Как бы тяжело ни давалась ей семейная жизнь, она ни о чем не жалела, ведь они провели вместе почти полжизни, которые не стереть из памяти по мановению волшебной палочки.
Сейчас, когда страсти немного поутихли, Ирина смогла трезво взглянуть на вещи: Кир не был идеальным мужем, но и она не стремилась стать идеальной женой. В их отношениях изначально отсутствовала любовь, природная магия, таинственное волшебство и единение душ. Жили вместе, но существовали каждый сам по себе. Оба честно пытались приспособиться, но, как оказалось, только мучили друг друга — невозможно требовать от человека то, что он физически не может дать, то, что он не испытывает, не чувствует. Романова поняла это только теперь, когда узнала настоящую, искреннюю и всепоглощающую любовь.
И больше не осуждала Кирилла за его похождения, простила ему все, согласившись с тем, что в этом есть и ее вина. Она никогда не любила его, не жила им, не хотела сделать счастливым. Ей было просто удобно находиться в статусе замужней женщины. Но, тем не менее, Ира с благодарностью провожала совместно прожитые годы, ведь, спрятавшись за спину Кира от остального мира, она смогла сберечь себя для чего-то более чистого и светлого. Она сохранила себя для Тимура. И теперь уже не сомневалась, что с ним пойдет до конца, до самой смерти будет рядом, что бы ни случилось в их жизни.