Лицо рыцаря скукожилось от неудовольствия, и Клейс усмехнулся. Уже очень опытный воитель и неплохой советник позволял себе быть недовольным людской молвой. Казалось бы, мог давно привыкнуть, вместо того чтобы позволять настроению портиться из-за ерунды.
– Что же вы… Что ты хочешь предпринять, чтобы узнать правду, Твоё Высочество? – Аквуен попробовал перейти на более интересную ему тему и выкрутиться с вежливостью на свой лад. Гийер в своё время вещал, что сир подобным образом вёл задушевные беседы и с ним самим – будучи другом короля, он мог себе это позволить, – и даже с Фалином Добрым. Хотя в последнем Клейс сомневался.
– Подождать. Твои братья из Серых прислали мне чудную весть – Рорри Дримленс у них. Я не могу пока понять, при чём здесь культисты, но если мои подозрения, что лорд Редгласс с ними каким-то образом связан, верны, то мы нашли причину, по которой Культ Первых столь силён и успел разрастись. Если они заручились поддержкой богатейшего после короля правителя земель, это неудивительно. Вскоре юный лорд наконец-то прибудет в Санфелл. Очень хочется верить, что в этот раз он доберётся.
– Я помолюсь, чтобы его путь был быстрым и безопасным. Но сначала вышлю отряд навстречу.
Форест посмотрел на рыцаря, как на маленького ребёнка, что всё ещё верит в чудеса. Уже такой большой – говорил его взгляд, – а всё туда же. Но запрещать кому-либо посещать Храмы, выполнять древние традиции и ритуалы, верить в существование высших сил, Богов или Первых, регент не имел права. Каждый нуждался в поддержке, и пока это не противоречило спокойной жизни в королевстве, мог делать, что только пожелает.
– Твоё Высочество, к тебе прибыл мой брат Койл, уже три дня как… Мы так и не успели с ним переговорить – ты сразу же отправил его обратно. Что-то случилось?
– Ах да, ещё и это…
Клейс уж чуть было не забыл о ещё одном деле, которое требовало его незамедлительного вмешательства, – леди Шау Лоудбелл явилась в королевские земли, ещё и осмелилась привести с собой пусть и небольшую, но армию. Вооружённые люди вторглись в удел, ещё с давних времён принадлежащий Старскаям. Пусть женщина не хозяйничала, а изучала и искала, но несколько мелких родов сочли её опасной, а пара поселений перепугалась, решив, что началась война. Кто-то подумал, что культисты отыскали себе помощников среди знати и орденов.
Жители покинули насиженные места, собрав всё, что возможно было унести, а особенно верные и сознательные простолюдины сожгли амбары и дома, чтобы те не сумели согреть и накормить врага. Теперь восстановление деревень легло на плечи Фореста. Разумеется, лично он не станет являться в поселения и отстраивать, однако именно ему пришлось искать людей, успокаивать сбежавших от расправы, жертвовать средства из казны, чтобы люди не померли с голоду…
Каждый так и норовил обмануть регента, количество мешков неизменно возрастало, овец, не переживших поход, от встречи к встрече становилось больше, а на приёме мужи, и ещё больше их жёны, плакались всё громче. Клейс не позволял себе выражать полное неудовлетворение и тем более проявлять охватывающую его злость, однако в глубине души сердился.
Множество раз Форест писал леди Лоудбелл и просил дать время разобраться, оказывал всяческую помощь и жалел её. В конце концов, она была женщиной – женой, потерявшей мужа, и матерью, у которой пропал единственный сын, наследник рода, а дочь, насколько помнил регент, уже не первый раз тяжело болела. Клейс не мог утверждать, что понимал большую часть того, что чувствует леди Лоудбелл, но всякий раз взывал к памяти и обращался к воспоминаниям о сестре. Вспоминал лицо Аалии после смерти детей, ту тоску, что отражалась на нём, то горе, которое делало женщину на десяток лет старше. Клейс помнил её плач и то, как она прикрывала лицо после бессонной ночи. Эти пережитые некогда дни позволяли регенту понять, принять и простить многое. Но не всё.
Форест спустил бы обвинения в нежелании оказывать помощь и сокрытии преступлений рыцаря из Серого Ордена, подозрения в причастности самого регента к похищению и истязаниям Велеса и в содействии лекарям, являвшимся любителями человеческой плоти, – это Клейс с лёгкостью простил бы леди Шау. Да и любой другой женщине, знатной или не очень, пережившей подобное горе. Кем бы ни являлся Форест – регентом, советником, лордом, и как бы высоко ни поднимался, он оставался в первую очередь мужчиной. Человеком, у которого были мать, сестра и жена, у которого могли родиться дочери. Что бы ни происходило, какие бы преступления ни совершались, лорду Форесту тяжелее всего давался суд над женщинами.
Будь леди Лоудбелл мужчиной, всё было бы иначе. Легче, проще, по уже отработанной схеме, без лишних эмоций. Отстранённый приказ казнить прозвучал бы пару циклов назад, а заключение под стражу после грубых писем и того раньше. Увы, никто не предупреждал Клейса, а сам он и не подумал, что проблемы не всегда будут касаться лишь мужчин.
Его Высочество изворачивался, чтобы быть предельно тактичным, старался действовать по-человечески, но, когда Шау Лоудбелл со своим небольшим войском вторглась в королевские владения, терпению Клейса пришёл конец. Пусть её советник и прислал письмо с пояснениями почти одновременно с прибытием рыцаря, который поведал о вторжении и о простолюдинах с их жалобами, это ничего не меняло. Одно-единственное событие удерживало регента от незамедлительного суда над Шау и казни – сир Саттон и правда пропадал как минимум дважды после того, как за ним начали пристально следить.
Регента не оставляло ощущение, что его посмели обманывать. Устраивать что-то в столице, прямо перед его носом. Если рыцарь из ордена пропадал и раньше, если он в самом деле имел какое-то отношение к похищенному мальчику, если… Предпринимать меры было слишком рано, требовалось разобраться в ситуации прежде, чем что-либо решать. Безрассудство пока не пошло на пользу ни одному правителю и советнику, зато способность огибать острые углы и выжидать, несомненно, приносили пользу.
Огромным трудом выработанная способность сдерживаться, несомненно, помогала Клейсу. В подобные моменты мужчина нередко задумывался, что зачастую именно горячность лордов и короля – и не имело значения, сколько им лет, – приводила к войнам. Может, если бы всех с детства обучали ждать, рассматривать ситуацию со всех сторон или хотя бы контролировать эмоции, жить в Ферстленде стало бы значительно проще.
– Леди Шау Лоудбелл решила, что имеет полное право обыскивать замки на землях, которые испокон веков принадлежали роду Старскаев, да ещё и заявляться с войском. Мне доставили письмо, где она предупреждает о своих действиях и разъясняет причины подобного поведения. Однако же это меня совершенно не удовлетворяет. Леди должна была дождаться моего согласия, дозволения или отказа и действовать лишь после этого, только в таком случае её поведение считалось бы допустимым. Не являться, когда ей вздумается. Однако из-за письма выходит, что и за моей спиной она ничего не делала. Теперь я должен принять её и решить, что делать, но я не могу. Не знаю, что будет правильным, а переложить ответственность не на кого.
– С этими… женщинами всегда сложно, – кивнул сир Аквуен, он поначалу хотел использовать несколько иное слово, но передумал – Клейс уже выражал своё недовольство из-за грубостей. – Моя покойная матушка уж и меня, и моих братьев изводила своей заботой. Вот мы и сбежали побыстрее, подались туда, где спастись от всех обязательств перед женщинами можно – в рыцари.
– Много у тебя братьев-то, Аквуен?
– О, целый орден. – Смелый рыцарь улыбнулся. – А из кровных… В живых только двое осталось – младший в Новых Землях, у Глейгримов. Замок сторожит и развлекается на полную, уж я-то его знаю. Второй тоже перебрался к дикарям, у Бладсвордов служил, а чего с ним теперь – не знаю – глупец поплёлся в лес со всеми, дикарей отваживать, да в ловушку угодил. Ведь не молод, и сам понимает это, а всё туда же.
Слышать это от сира Аквуена Клейсу было более чем занимательно – тот и сам лез куда только мог, считая себя ещё бодрым и здоровым молодцом, и, казалось, не ведал страха. Совсем. Указывать на возраст и напоминать про хоть редкие, но имеющие место жалобы на ноющие колени или спину ни Форест, ни Тордж, ни кто-либо ещё не решались. Рыцарь и без того чрезмерно храбрился, а уж реши он доказать, что полон сил…
Форест предпочитал изворачиваться и придумывать оправдания, чтобы не пускать в длительные путешествия верного слугу. После дороги до Файрфорта и обратно тот приходил в себя половину цикла, а с тех пор ничуть не помолодел.
– Быть может, уж один брат-то и остался, – вздохнул Аквуен и поправил ремешок, удерживающий плащ на месте. – Полгода с последнего письма прошло.
– Тебе не печально, что ты расстался со своими братьями и лишь иногда вы обмениваетесь посланиями? Не хотел бы с ними встретиться или жить поближе?
– Нет. Я свой путь выбрал, ещё будучи юнцом с редким пушком на лице, и они тоже свой выбрали. Чего жалеть-то? Мы готовились расстаться с малых лет и, честно говоря, особой любви друг к другу никогда не питали. Не до того было. Сначала думали, как от отца тумаков не получить, чего поесть и куда податься, чтобы выжить. А после… Выросли и закостенели. А ты, Твоё Высочество, не жалеешь, что регентом стал? По братьям не скучаешь? Тебе тоже рядом с ними жить бы?
Аквуен быстро ответил на вопрос и прекрасно пояснил свою точку зрения всего одним лёгким смещением внимания на собеседника. Знал, на что следует давить.
Клейс усмехнулся и покачал головой:
– Нет уж, мне нравится моё место. Иногда утомляет, бывает, да… Особенно в последнее время.
– Это потому, что ты спишь мало и ешь меньше самого тощего из воребов! – Похоже, не только Цом интересовался всеми бытовыми процедурами лорда Фореста. Хотелось верить, что никуда дальше пересчёта часов сна и тарелок съеденного шпионаж не зайдёт, а умные советы что молодой, что не очень оставят при себе. – У меня есть проверенный рецепт.