– Это слишком! Женщины не должны страдать! Война, борьба за власть, смерти – всё это не их дело, – насупился палач.
– Твои суждения неверны, мой друг. – Ивтад приветливо улыбался, и от этого становилось ещё более не по себе. – Твоя жена – такой же человек, как и ты. Мы считаем правильным, что наши сёстры помогают нам и стараются с нами наравне. Они работают на общее благо, потому что все мы люди. Они могут и должны принимать решения, должны делать выбор. Посмотри, ты видишь, сколько женщин едет с нами? И разве кто-то относится к ним по-особенному? Нет! Они ничем не отличаются от мужчин, и среди Первых тоже были женщины. Ты ведь знал об этом?
– Я предполагал, что были. Иначе как бы от них пошли следующие поколения?
– О нет, всё не так! – Ивтад глядел на мужчину как на несмышлёное дитя. – В писаниях говорилось, что для этого использовались люди. Первые не могли размножаться между собой привычным для нас способом и оставлять потомство, и потому мы, их верные подданные, были им нужны.
Не решившись продолжать бесполезный разговор, палач только молча кивнул.
Дни сменялись днями. После падения в овраг они были абсолютно одинаковыми, и Кайрус, не привыкший так долго путешествовать в седле, всё чаще умудрялся засыпать прямо в нём же, сломленный усталостью. Очередной его сон был прерван громким и слишком уж восторженным восклицанием бастарда.
– О, погляди-ка, мы добрались!
Кайрус не предполагал, что увидит, когда его довезут до места. С фантазией у него было не очень хорошо, но всё же он почувствовал некоторое разочарование. Словно палача везли в замок, но остановились у лужи, в которой отражались башни. Когда-то давно, вероятно, в этом месте было красиво, но не теперь.
Огромная пятиугольная площадь, ранее вымощенная аккуратными и обработанными булыжниками, возможно, с какими-то надписями на них, ныне поросла травой, имела нескончаемое количество трещин, а местами камни и вовсе отсутствовали. По периметру стояли каменные постаменты; на некоторых из них сохранились ноги, на двух – статуи до пояса, но чаще всего имелись лишь ступни или остатки плит, на которых должны были располагаться изваяния. Груды обломков, покрытые мхом и высохшими ветками, разбросанные повсюду, лишь добавляли уныния этому месту.
В центре площадки Кайрус рассмотрел углубление в виде чаши и только после этого множество желобов с разных сторон, через которые и должно было идти наполнение. Начало своё они брали от расположенных трёхуровневыми рядами небольших и таких же пятиугольных площадок. Сооружённые много столетий назад на рукотворной возвышенности, они походили на странного вида арену или скамьи в зале суда. Расстояние между площадками подходило как раз для того, чтобы стоящие на них не могли перешёптываться или чем-то обмениваться. Высокий природный, а может и тоже созданный в своё время холм – Кайрус не был силён в данной области – полукругом располагался за всеми ярусами камней и закрывал это место от посторонних взглядов, а далеко за ним и за лесом виднелись вершины гор. Или высоких холмов? Что-то подсказывало палачу, что он видит Виндхилл.
Среди серых обломков, бурых ветвей и пожелтевшей старой травы пятиугольники, даже спустя время, выглядели ярким пятном – они были поделены на девять разных групп, каждая из которых имела окрас, присущий одной из Великих Династий. Почему цвет не потускнел за долгие годы, оставалось лишь гадать.
Место, связанное с королевским родом, окрашенное в синий, небесно-голубой, с золотыми и бронзовыми полосами, палач узнал сразу. Ивтад и его братья, подобно больным душой и разумом людям, преклонили колени перед тем, что ранее было статуями, и в один голос произнесли просьбы простить их за то, что они посмели наведаться в священное место и привести с собой неверующего. Мужчина не назвался бы трусом, но в тот момент он испытал ужас, и дрожь охватила его тело – похитители и правда не могли считаться здоровыми. Они не прикидывались, не делали вид, чтобы избежать расплаты, и не желали быть особенными. Нет, они в самом деле не сомневались в своих же речах и мечтали добиться цели.
Кайрусу подумалось, что, вероятно, Его Высочество никогда не сумеет одолеть их полностью и предсказать дальнейшие шаги – невозможно понять тех, кто думает совершенно иначе, не поддаваясь привычным законам логики. Это ужасало ещё более.
На счастье карающей длани его повели дальше. В трёх местах в холме сохранились каменные ступени. Кривые, с отваливающимися прямо под ногами кусками камней, и невысокие, такие, что по ним мог подняться или спуститься даже ребёнок. На холме, у самого края, Кайрус увидел вбитые в землю толстые бревна, те возвышались на два человеческих роста. Цепи, несколькими слоями опоясывавшие их, оканчивались замками.
– Это будет твоей дозорной башней, – сказал бастард лорда Голдрэта, указав на деревянный столб. Он не угрожал, Кайрус чувствовал это. Скорее всего, Ивтад не врал, когда говорил, что не испытывает к палачу ненависти.
– Вы давали мне слово, что я смогу уйти, когда всё закончится.
Разумеется, палач не верил в обещания умалишённых культистов, но, быть может, они в самом деле окажутся по-своему честны и чрезмерно самоуверенны. Зачем-то они раз за разом повторяли план спасения пленника. Для того, чтобы подразнить его и после посмеяться?
– Верно-верно, мы ни в коем случае не хотим, чтобы ты пострадал! Ключ будет висеть вот здесь, на верёвке. – Душевнобольной бастард с добродушной, доброжелательной и непонятно тёплой улыбкой сделал приглашающий жест, а когда Кайрус замешкался, приобнял пленника за плечи, как старого приятеля, и провёл ближе к бревну. На уровне пояса сбоку был вбит и загнут в петлю гвоздь. – Когда захочешь, ты сможешь освободить себя. Поначалу мы думали, что положим его на землю, я был уверен, что этого будет достаточно, однако мои братья и сёстры указали мне на ошибку. Он может скатиться вниз, кто-то может наступить на него и втоптать в землю…
– И как мне выбраться из места, которого я не знаю?
– За холмом в лагере тебя будет ждать осёдланная лошадь, в седельных сумках будет всё необходимое – еда, вода, тёплая одежда, немного серебра и золота. Я отдам тебе всё, что у меня осталось, чтобы ты с достоинством и безопасно добрался до своего дома. Также там будут чернила и папирус, чтобы ты мог описать всё, что увидел. Мой новый друг из замка показывал мне твои отчёты – ты умеешь писать понятно, кратко и по делу. Разумеется, я положу тебе ещё и карту. Она поможет понять, куда двигаться. Я имел наглость отметить на ней три наиболее удобных и безопасных маршрута и то, в каких трактирах лучше всего останавливаться. В одиночестве путешествовать тяжело, понимаю, поэтому я отметил, где есть воребы для отправки писем и где можно нанять для себя стражу. На настоящий отряд не хватит, но воина три-четыре ты отыщешь легко.
– Тогда я не понимаю, зачем это всё.
– Что именно? Подготовленная для путешествия лошадь, карта, бревно, или что?
– Привязывать меня, чтобы я после смог освободиться и убраться отсюда.
– Чтобы ты увидел всё своими глазами, смог рассказать об этом регенту и всем лордам, но не сбежал раньше времени. Ты станешь первым посланником, вестником, сообщишь о возвращении Первых! Мои братья и сёстры проверяли, сколько времени требуется, чтобы освободиться, – если ты впервые в подобном положении, то даже с ключом тебе потребуется не менее десятка минут, а значит, достаточно, чтобы успеть лицезреть возвращение!
– Это попахивает безумием, но выбора у меня нет, как я понимаю. И как ваши братья и сёстры успели добраться сюда, а после вернуться в Санфелл?
– У меня большая семья, ты представить себе не можешь насколько. Часть их уже прибыла сюда, а некоторые живут здесь годами, чтобы у нас не было проблем с лагерем и пропитанием, а тяжёлый путь заканчивался тёплой постелью и вкусной едой. Пойдём, уверен, ты давно хочешь поспать в шатре и поесть за столом.
Бастард провёл пленника по холму, и Кайрус замер у края.
Внизу, между небольшими возвышенностями и частично на них, раскинулся самый настоящий лагерь. Нет, даже город, пусть и уступающий размерами Сантауну. Многочисленные шатры и временные хибарки из брёвен, веток и шкур рассыпались вокруг десятка невысоких деревянных домиков с завешанными тряпками окнами и дверьми и длинных навесов, под которыми стояли сооружённые из всего, что попадалось под руку, столы и стулья. Под крышей над столами висели вперемешку верёвки, на которых сушилась одежда, и те, которые служили для высушивания ягод, фруктов и грибов. Там же вялили рыбу и мясо.
В разных концах лагеря стояли деревянные и металлические клетки, большие и маленькие, часть их была меньше человеческого роста с каждой из сторон, но в ней каким-то образом умещался человек, а в трёх – сразу по двое. Большие же клети, размерами в два человеческих роста, предназначались сразу для почти десятка, а может, и больше, человек разного возраста и, наверное, пола. Через грязь палач сумел разглядеть тёмную, непривычную в Ферстленде кожу. Ивтад откуда-то взял дикарей из Новых Земель, ни на кого другого пленники не походили.
Большая часть сооружений пустовала, и Кайрус понадеялся, что так оно и останется впредь.
Между клеток и вокруг костров сновали дети – от самых маленьких, только делавших неуверенные шаги и больше времени проводивших, сидя на влажной холодной земле, нежели стоя на своих двоих, до весьма взрослых девочек и мальчиков, коим вскорости пора бы задумываться о брачных союзах. Старшие были жестоки и, к сожалению, скорее всего пошли в родителей – они тыкали палками в сидящих в клетках, а особо умные сначала совали эти палки в костёр, а после бежали к пленникам. Если малолетние мучители слишком увлекались, взрослые прикрикивали на них и на время тирания прекращалась.
Жертвы из клеток более походили на чудом восставших мертвецов или измученных и уставших от голодного сезона простолюдинов, но никак не на благородных лордов. Разглядеть же леди или женщин менее благородного происхождения и вовсе не представлялось возможным до тех пор, пока один из дикарей не развернулся и палач не увидел грудь.