Лицо Райана в полной мере показывало, насколько он нетерпелив. Он хмурил густые и почти сросшиеся в одну каштановые брови. Он знал, что всё должно быть иначе – Мортон не болван и не станет ссориться с соседом. Впрочем, он и без того поссорился, но пока конфликт ещё возможно уладить мирным путём и наказать наместника не самым жестоким способом.
– …Он приказал убить вас. Вас и всех, кто будет с вами, милорд. Лишь в единственном случае – если сам милорд Бладсворд будет сопровождать вас, если он не скажет иного, вас можно будет пропустить. Не имеет значения, сколько у вас заложников – оставлять вас в живых запрещено. Милорд Форест, я прошу вас, уходите. Я не могу идти против лордов. Даже выполняя приказ.
– Решил поиграть в благородство? – Лорд схватил Уггена за грудки обеими руками и приподнял. Ткани затрещали – они не были рассчитаны на такое обращение, под ними не оказалось доспехов – вероятно, командующий спал до этого и не подумал, что придётся сражаться.
– Ни в коем разе, милорд Форест, однако я не смею поднять руки на вас. Что бы ни произошло между вами, милорд, и моим правителем, я не имею права осуждать и казнить знатных людей.
– Ты пропустишь нас! – Форест встряхнул свою добычу, и одежда, далеко не из лучших материалов, продолжила издавать жалобные звуки. – И тогда я прощу тебе твоё хамство!
– Я не могу, милорд Форест. Если я пропущу вас, то мне можно сразу же прыгать с самой высокой площадки. Или, чтобы было надёжнее, с края в ров! Иначе, когда меня достанет милорд Бладсворд…
– Но он далеко, а я здесь! И если меня не пропустят, ты сильно пожалеешь об этом!
– Милорд, я не могу, при всём моём желании. Милорд Бладсворд может отдать меня своим новым друзьям – я слышал, что они настоящие животные! Они не сразу убьют меня, но сделают нечто более страшное. Нет-нет! Милорд, у меня есть дорогие мне люди, я не боюсь умереть за правое дело, то есть боюсь, но понимаю, что рано или поздно и…
Форест швырнул командующего на землю и навис над ним, потрясая кулаками.
– Сколько человек в Башне?
– Вам не прорваться, милорд. Увы, но и моя смерть не поможет вам.
– Это мы проверим! – Из-за всей безумной ситуации с Мортоном в Райане проснулась кровожадность и это его совершенно не устраивало. Он и без того нередко причинял людям вред, не рассчитывая своих сил, неосознанно.
– Защитники Башни обойдутся без командующего. Сейчас нет войны, и они понимают свою первостепенную задачу без подсказок. Они будут защищать границу, тем более если вы нападёте на меня. А стрел и масла у нас достаточно, чтобы держать оборону против небольшого войска до того, как поспеет подмога. Войско, которое превышает ваш отряд в десять раз. А может, и больше, чем в десять.
– Да что же это творится-то? – проревел самый высокий из ныне живущих лордов. – Неужели Мортон не понимает, что я доберусь до города и отправлю послание брату и…
– Милорд, не надо! Вам нельзя в город! Ох, милорд, я же уже говорил вам – Бладсворд, наш возлюбленный и мудрейший правитель, отправил послания и в города – уж я-то знаю. Дня два назад нам доставили продукты обозами, и пока солдаты разгружали телеги, мне кто-то из их людей успел сболтнуть, что они предупреждены о страшном лорде Форесте. И пожаловался, что горожане боятся. И я понимаю – вы после ссору закончите, разрешите свои конфликты, а может, за вас кто закончит, а мы убийцами лордов и врагами останемся. Тяжко нам будет жить, если и вовсе выживем, и никакого почёта и уважения. А может, нас после, не посмотрев на то, что приказ исполняли, отдадут тем, чьих правителей мы умертвили, и тогда нас будет ждать такое…
– И что же ты мне предлагаешь? Не прорываться домой, не идти в город, не отправлять письма. Тогда что?
– Затаиться, милорд. Подальше от границ держаться, и от городов близ них. А может, на юге попытать счастье, поближе к берегам. Там, если до меня дошли верные слухи, в крепости у моря есть хитрый и охочий до наград командующий. Он и торговцам позволяет высаживаться, и на иных желающих украсть и продать в рабство людей закрывает глаза, и пускает через канал абы кого. Уж лорда-то он пропустит!
– И как зовут этого командующего?
– Фаол с острова Эмпой, его все зовут Фаол-рыбак. Он из семьи рыбака, все его братья и дяди были рыбаками, только он сумел вырваться. Спас, кажется, кого-то из лордовских детей. Теперь в Оборонительной Морской Башне, у воды, командующий, а рыбу на дух не переносит. Я слышал, что он, когда первый раз на лодке отправился сети ставить, упал и в сетях этих запутался. Второй раз – на него рыбины напали, шрамы остались от встречи с ними. А в третий – свои же веслом огрели. Фаол нырнул недалеко от берега, тины на голову понацеплял, вынырнул у лодки, так братья его с чудищем перепутали, спьяну, думаю. К слову, он сам им страшные истории и рассказывал. В тот раз, после весла, чуть не утонул и с тех пор больше и к воде не подходит близко, и не ест ни рыбу, ни раков, никого такого. Тяжко ему служить-то было, вот он и нашёл, как спастись и выгоду найти.
Райан ещё несколько раз возвращался во время разговора к требованиям пропустить его вместе с людьми, но Угген остался непреклонен. Защитник поделился всем, что знал, но этого Форесту недоставало. Кроме того, бастард пожертвовал часть припасов в пользу лорда, подсказал, в каких Башнях самые жестокие командующие и воины, рассказал, в каких городах есть птичники, и предложил, как лучше проложить путь до Фаола и Морской Башни. На этом его помощь закончилась, и он посоветовал поскорее уходить.
Форест вспоминал командующего юго-восточной Башней со смешанными чувствами. Более всего тот всплывал в памяти во время привалов, когда медленно, но верно лорд уничтожал припасы вместе со своими спутниками и, в особо холодные ночи, кутался в плащи, шкуры и старые камзолы – всё, чем могли поделиться защитники переправы. В амбаре Райан снова начал думать об Уггене, но сон прервал его мысли.
К вечеру следующего дня та остановка, из-за которой дождь настиг отряд в поле, аукнулась мужчине – его подданные чувствовали себя всё хуже с каждым часом. Сырость и холод сказались в первую очередь на рыцарях, которые служили ещё отцу Райана – двое из них всегда сопровождали лорда в походах и были его хорошими советниками и добрыми приятелями. Возраст не сумел лишить их верности, но изрядно подпортил здоровье. Затем, через пару ночей, поплохело и молодым воякам – для них поход был если не первым, то самым продолжительным за всю жизнь. Дождь не прекращался до самого утра, туман в низине, где они остановились, лишь ухудшал ситуацию, костры ничуть не помогали, и правитель Форест принял важное решение – его люди не должны расплачиваться за его ошибки и ссоры с Мортоном Бладсвордом.
– Мы отправляемся в город, – заявил поутру лорд голосом, не терпящим возражений. Тем не менее недовольство всё же имелось. Лишь у Клейса выходило говорить так, что никто не смел переспрашивать или спорить с ним, то ли потому, что он был регентом, то ли потому, что жизнь в Санфелле многому его научила.
– Милорд Форест, в городах опасно, – не согласился один из воинов.
– Милорд Форест, мы скоро сможем добраться до границы. Если повезёт, то мы найдём брешь в укреплениях и постах, – согласился со своим товарищем другой.
– Мы переберёмся через Фаола-рыбака! – полный энтузиазма прокричал ещё один, совсем молодой, и почти сразу закашлялся.
– А если не найдём, милорд, то прорвёмся с боем! – самоуверенно заявил старый рыцарь, который и в седло-то смог забраться только с чужой помощью.
– И как мы прорываться будем? Половину одолевает жар, половину – голод! И половина перемрёт ещё до того, как мы доберёмся до границы! – рявкнул Форест. Никто не воспринимал его громогласные рыки всерьёз, хозяин Гринтри всегда говорил так, словно сердился и желал избавиться от подданных. Молодняк и тот быстро учился не отшатываться и не трястись, когда Райан ругается или размахивает ручищами.
– Жар не помешает нам умереть за нашего правителя, милорд! – Наивный рыцарь, только недавно принёсший обет и вступивший в ряды Братства, попытался горделиво выпрямиться в седле. Если бы при этом он не страдал от насморка и не тёр и без того красный нос, с которого слезала кожа, доверия к его словам у Райана было бы больше.
– Только умереть вы и сумеете. Я помню эти места, я бывал у Бладсвордов и вместе с Кейдс, и мы проезжали через тот город. Там ещё раньше стояла крепость Смоллглиф, в ней жил род какого-то мелкого лорда, пока не кончился. Но сейчас она используется как пристанище для воинов – они и живут там, и обучаются.
В Смоллглиф хотел попасть один из сыновей Ласса. Он не горел желанием принимать от отца титул и без устали твердил, что пойдёт в рыцари и докажет, что станет человеком, которым следует гордиться. Помощь родителя ему для того, естественно, не требовалась. В восьмилетнем возрасте подобные решения кажутся весьма здравыми. Тем более что от этой крепости до дома не так уж и далеко, и в целом место куда безопаснее Кнайфхелла с его большим городом вокруг и несколькими портами, где проживало множество «плохих, опасных и беспокойных людей» – так рассудил мальчишка, когда приводил аргументы отцу и дяде Райану, надеясь на их согласие. Скорее всего, кто-то надоумил ребёнка, не тот возраст был для столь рассудительных размышлений.
Хорошо, что лорды так и не успели переговорить по душам и положительно ответить на просьбу. Ещё один заложник-Форест Мортону пришёлся бы по душе.
– Тем более, милорд, вам нельзя туда! Лорд Мортон Бладсворд, чтоб его земля поглотила, скорее всего написал письмо и в Смаллглиф, и в город, и всюду, куда мог! – возмутился Тоонг, ослабевший рыцарь в возрасте, доставшийся лорду вместе с замком по наследству. Он вытер лоб, покрывшийся испариной даже в прохладное утро, рукавом. Жизнь в замке расслабила бравых мужей, а чужие сырые земли плохо сказывались на их боевом духе.
– А я в город сам и не пойду, меня несложно узнать. Туда отправитесь вы. Все заболевшие. Да, я сказал – все, кто неважно себя чувствует. Я не хочу, чтобы через несколько дней меня сопровождали мертвецы.