Скарбник крепче прижал к себе Ингу, задирая морду вверх, будто борясь с желанием завыть. Беззвучное выражение горя страшнее рыданий.
Даже представить боюсь, что ощущал мужчина, не сумевший защитить свою женщину, когда ее обрекли на жестокую смерть у него на глазах. Подобное врагу не пожелаешь, что говорить о влюбленных, которые пытались уличить преступника?..
– Что теперь? – спросил олигарх, о котором я почти забыла. – Раз преступник уже не может ответить, его жертв нужно хотя бы освободить.
– Господин Владимирский, не беспокойтесь, я с помощником разорву привязку к артефакту и отпущу несчастных, – деловито заявил начальник полиции. – Насчет своего ТРЦ тоже не волнуйтесь: чистильщики приведут здесь все в порядок, открытие переносить не придется.
– Привязку к артефакту разорвет мой некромант, – грубо осадил Хемминг и добавил, как мне показалось, провокационно: – И очистку помещения сделает уже другая бригада. Глеб, ваша команда свободна, если вам нечего добавить.
– Отчего же нечего? – зло улыбнулся наш бригадир. – Я напишу докладную на халатность Хмельнова Дениса Викторовича, который подверг смертельной угрозе моих людей, преждевременно вызвав бригаду и потащив менталиста в опасное место без прикрытия.
Ох, слов нет, одни междометия!
Против начальника полиции не всякий бригадир выступит, особенно когда директор чистильщиков трусоват и будет прикрывать свой зад, а не подчиненных. Контролер сегодня здесь, завтра за тысячи километров, а Хмельнов – в одном здании с нами.
И, несмотря на все это, Глеб не побоялся указать на ошибки влиятельного мага.
– Я виноват, признаю и готов ответить, – смиренно кивнул Хмельнов. – Растерялся, что нисколько не оправдывает меня.
Ого, неожиданно! Неужели даже не попытается себя обелить?
Не только я удивилась, но и Хемминг изогнул бровь.
– Установлением степени вашей вины займемся позже. Глеб, забирайте своих людей и уезжайте. Дождитесь меня в Конторе.
Медведь не стал возражать, когда бригадир подошел ко мне и предложил руку, чтобы оперлась.
Вот только зря они надеялись, что уйду.
– Пока Мирон с Ингой здесь, я их не брошу.
Глеб поморщился.
– Рита, это неразумно.
– А как с ними будут общаться? Ведь больше никто не понимает Ингу!
Без переводчика им не обойтись, когда скарбника попросят принести охраняемый предмет. Мирон ненавидит колдуна, но сможет ли пересилить магию, заставляющую хранить сокровище?
– Это ненадолго, пока Ингу не освободили от заклятия немоты, – заверил Хемминг. – Мой некромант скоро будет здесь, вы можете спокойно уйти.
Я кивнула:
– Вот когда он объявится, сразу уйду.
– Упрямая девчонка, пусть будет по-вашему, – вздохнул Хемминг, капитулируя.
Своеобразный комплимент придал сил, и я с большей уверенностью оглядела присутствующих. Попробовал бы кто-нибудь возразить, когда сам Контролер дал добро.
– Что ж, раз Маргарита не желает уходить, воспользуемся моментом, – криво улыбнулся Хемминг. – Будете переводчиком Мирона с Ингой. Для начала поинтересуйтесь предметом, который охраняет Мирон. Готов ли он расстаться с ним самостоятельно? Или чары Муберга все еще сильны?
Я посмотрела на скарбника – он кивнул, подтверждая намерение избавиться от сокровища.
Инга же, обернувшись, поделилась сомнением, что они смогут справиться сами: вера во всесильность злого колдуна осталась непоколебима.
– Мирон жаждет разорвать связь с артефактом, – облачила я в слова то, что передала пара.
– С помощью некроманта у него все получится, – заверил Хемминг.
И вскоре я убедилась, что основания для его убежденности есть.
– Доброй ночи, – поприветствовал присутствующих брюнет с невероятно синими глазами.
Модные кроссовки, черные джинсы и такого же цвета кожанка, а под ней – серая футболка с ярко-оранжевыми язычками огня. Маг смерти, но не совсем классически мрачный. А еще он умел улыбаться – искренне, излучая спокойствие и уверенность.
– Доброй ночи, Родион, – отозвался Хемминг благосклонно, – благодарю, что явился быстро на призыв.
Наша разношерстная компания пополнилась еще одним некромантом. И каким!.. О Родионе Велигоре, потомственном маге смерти, удачливом искателе сокровищ, слышал каждый полуночник. Мне довелось даже поработать с ним. Можно немного расслабиться, скарбника и его девушку теперь точно не обидят: к духам Велигор питал непостижимую симпатию.
Хемминг быстро ввел его в курс дела, объяснив, зачем вызвал.
Косясь на Максима в обличье зверя, Велигор тихо поинтересовался:
– Маргарита, кого сегодня спасаете?
– Их, разумеется, – я указала подбородком на зависшую в воздухе пару. – Только спасение запоздало на много лет.
– Не соглашусь. Мы отправим их к свету, на перерождение, это важнее спасения физической оболочки.
Я промолчала.
Некроманты иначе смотрят на жизнь и смерть, чем другие маги. Их сложно понять. Если меня волнует лишь нынешняя жизнь, то тот же Велигор печется и о тех, что будут потом.
– Итак, приступим. – Велигор хрустнул длинными пальцами и тут же сплел их в причудливую фигуру, без слов кастуя какое-то заклинание.
Скарбник дрогнул. Заозирался беспокойно. На волчьей морде отобразилось изумление. Лапы против воли выпустили полупрозрачную фигурку Инги.
Полузверя выгнуло дугой и накрыло пеленой света. Настолько яркой, что пришлось зажмуриться.
– Теперь твоя очередь, девочка, – ласково мурлыкнул некромант.
Настал черед изумляться Инге. Я ощутила ее растерянность, а за ней пришла бескрайняя радость и облегчение, что плохое позади.
Когда массивная фигура скарбника впитала свет, я увидела вместо уже привычного полузверя статного широкоплечего брюнета.
– Мирон! – воскликнула Инга, бросаясь к нему на шею.
Я не сразу поняла, что она может говорить, а не только передавать эмоции и короткие фразы.
– Прости меня… Прости, что так вышло, – с сожалением шептал скарбник, лихорадочно осыпая поцелуями лицо призрачной возлюбленной.
И столько неутолимой боли было в его голосе, что я не выдержала. Отвернулась.
Ох… Начальник полиции смотрел на меня с… ненавистью?
Внутри екнуло от неожиданности.
Встретившись со мной взглядом, Хмельнов широко улыбнулся. Ненависти в глазах как не бывало. Может, мне почудилось? Сейчас я ощущала лишь любопытство и восторг мужчины.
Но не выдумала же я столь сильное чувство, как ненависть?! Значит, его испытывал кто-то другой, а Хмельнова просто зацепило?..
– Ты ни в чем не виноват, Мирон, – жарко шептала Инга, обнимая своего возлюбленного. – Это все Муберг.
Духи кружили над воронкой, не в силах разорвать объятия. Интимное зрелище, не для чужих глаз.
К счастью, Контролер им об этом быстро напомнил:
– Мирон, Инга, желаете ли вы отправиться на перерождение? И в новой жизни быть вместе?
– Да, – духи ответили в унисон, держась за руки.
– Мирон, для начала нужно перестать быть стражем артефакта Муберга. Родион, ты сможешь поставить им метки, чтобы и в новой жизни их притянуло друг к другу?
– В этом нет необходимости после всего пережитого вместе, – отозвался некромант. – Инга ведь тоже в некотором роде невольный скарбник, только хранила она Мирона. Их любовь настолько сильна, что изменила заклятие Муберга.
Я снова отвернулась.
Пару было жаль, а еще меня до слез восхищала их стойкость и верность. Не раз наблюдала, как любовь умирала, сталкиваясь с бытовыми трудностями. А тут мучительная смерть и долгие годы в темноте без возможности общаться. Как они сохранили свою любовь? Или это любовь хранила их?..
Сморгнув назойливые слезинки, я сосредоточилась на ритуале, который проводил Велигор.
Мою излишнюю эмоциональность следовало подавить, пока она не создала проблему. Я без колец долго, поэтому и воспринимаю ситуацию чересчур остро – слишком много живых и неживых вокруг, каждый делится с миром своими эмоциями и мыслями, которые цепляют, закручивают в пестром вихре, создавая в моем сознании хаос.
Еще час-два – и меня окончательно накроет откатом. Надо держаться…
Золотисто сияя, из недр котлована вынырнула черная шкатулка и медленно опустилась к ногам Хемминга. К его чести, он не бросился рассматривать, что внутри, продолжил невозмутимо следить за ритуалом.
Я же не удержалась – щелчком пальца активировала серьгу-артефакт. Обострившееся зрение позволило, будто вблизи, рассмотреть выжженный рисунок на крышке шкатулки. Узор из рун органично вплелся в схематичное изображение медведя, стоящего на задних лапах.
– Мирон, Инга, вы готовы уйти в свет? – без пафоса, но как-то по-особому спросил Велигор.
Сейчас он был самым могущественным из нас, держа нити чужих душ. Он мог поработить духов, заставив служить себе, мог бы натравить их на своих недоброжелателей.
Но он их отпускал.
– Инга, я люблю тебя. – Бывший скарбник клятвенно положил правую руку на сердце, левую протянул возлюбленной. – Ты в моем сердце навеки.
Полупрозрачная, но безумно красивая и нежная девушка без колебаний потянулась к своему мужчине.
– И я люблю тебя, Мирон. Ты в моем сердце навсегда.
Их руки соединились – и словно сверхновая вспыхнула в ТРЦ, ослепляя свидетелей.
Гулкая тишина. Белые пятна перед глазами – я толком не успела зажмуриться.
– Маргарита, теперь точно все, – заявил Хемминг тихо, но решительно. – Ты слишком выложилась, уезжай.
На плечи мне опустился шерстяной кусачий плед.
– Глеб, Зорин, уведите ее.
Это был приказ, которого бригадир не посмел ослушаться.
Пользуясь тем, что мое зрение еще толком не восстановилось, Глеб повел меня прочь.
– Он прав, Рита, нам пора. Макс, превращайся и догоняй нас.
Световые пятна перед глазами исчезли лишь на улице. Может, это и не из-за заклинания Велигора? Вдруг это я слишком вымоталась?
Вдохнув свежий воздух, ощутила волну жгучей боли, стекающей по макушке к шее.
Как там Лия? Переживает наверняка. Хоть бы токсикоз не начался на нервной почве…