уб, запах ее нежной кожи, возбуждение, которого он не мог сдержать.
Его пробрала дрожь, и он сжал руки. Лучше все-таки поспать на полу.
Он быстро разделся и натянул брюки из тонкой ткани. Затаив дыхание, он потянулся за подушкой, и тут с кровати раздался голос:
— Не уходи.
Он замер, держа в руках подушку, и встретил взгляд ее синих глаз. Его пронзило жгучее желание, смешанное с угрызениями совести и виной.
Он резко выпрямился:
— Я не хотел тебя будить.
— Ты и не разбудил.
Конечно, она не спала. Она, скорее всего, нервничала по поводу общей кровати.
— Не волнуйся. — Он попытался ободряюще улыбнуться. — Сегодня я переночую на полу.
— Это лишнее. — Кэсси приподнялась на локте, и покрывало немного сползло с плеча. Амир старался не смотреть на ложбинку между ее грудей в вырезе рубашки.
— Так будет лучше. — Он отвернулся от кровати. Любому человеку известно, до чего он может дойти, а Амир свой предел знал.
— Нет, Амир.
Пораженный, он медленно повернулся. Она зарделась, а в глазах застыло непонятное ему выражение.
— Я хочу переспать с тобой, — сказала она с вызовом в голосе.
Каждый мускул в его теле напрягся от неожиданности и изумления. Нет, ему точно послышалось. Он покачал головой.
— Извини меня за то, что произошло утром…
Амир поднял руку:
— Тебе не за что извиняться.
— Нет, есть. — Кэсси села в постели; ее блестящие волосы покрывали плечи шелковистой волной. — Ты все правильно сделал. Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. Я хотела большего.
Она сделала глубокий вдох, и глаза Амира поневоле устремились к ее вздымавшейся груди, обрисованной тонкой тканью рубашки. Под его пристальным вниманием ее соски превратились в острые пики. Он сжал в руке подушку, стараясь прикрыть ею свою возбужденную плоть.
— Ты передумала. Ничего страшного. — Амир пожал плечами с деланой небрежностью. Но движение получилось резким, нескоординированным, словно он плохо владел своим телом.
Полный решимости закончить неприятный разговор, он снял часы и бросил их на столик у кровати, но промахнулся.
— Я подумала, ты не будешь против, — поспешно сказала Кэсси. — Я нашла их в сумке с туалетными принадлежностями, когда хотела позаимствовать у тебя расческу.
«Они» оказались аккуратной стопкой презервативов.
Амир смотрел на них, ничего не понимая. Он всегда брал с собой в путь презервативы, мыло и зубную пасту. Они лежали в сумке еще с его последнего путешествия. Конечно, он не думал, что они ему пригодятся в лагере Мустафы.
— Скажи что-нибудь, Амир.
Что сказать? Что он человек из плоти и крови и не вынесет, если она передумает еще раз?
— Это ошибка, Кэсси. Этим утром ты испугалась. — Он развернулся, и его взгляд тут же упал на ее приоткрытые алые губы.
— Дело не в тебе. Я просто вспомнила…
— Да, могу себе представить. — Должно быть, страшно было вновь испытать чувство беспомощности, как при похищении. — Но секс со мной — не лекарство от твоих страхов.
Ему самому не верилось, что он все это толковал.
— Ты ничего не знаешь о моих страхах! — Она вздернула подбородок, и он вновь был поражен силой ее духа.
Это качество привлекало его так же, как и ее роскошное тело.
— Утром ты будешь рада, что мы не…
— Нет, не буду! — Ее голос был резким. — Я знаю, чего я хочу, Амир.
Сколько раз Амир слышал эту фразу или слова, ей подобные? Сколько раз женщины — облаченные в шелка сирены или гламурные светские дамы — приглашали его к себе в спальню? И не счесть. Но никогда прежде он не видел в их глазах такой искренности. Он отвернулся, сжимая в руках подушку. Отвергнуть Кэсси было самым тяжелым решением в его жизни, но он больше не мог рисковать. Очевидно, она все еще была под впечатлением от похищения и не знала своих желаний.
— Не искушай меня, Кэсси.
Маленькая рука прикоснулась к спине, едва ощутимо, но этого было достаточно.
— Я хочу этого. Неужели ты не понимаешь? Все не так, как утром. Я знаю, что делаю.
Кэсси вытащила из его ослабевших пальцев подушку — он не успел ее остановить. Ее взгляд задержался на том, что эта подушка скрывала, и она от удивления открыла рот.
— Ты и правда меня хочешь.
— Конечно, я тебя хочу! — В том-то и беда! Он слишком сильно ее хотел и не мог себе доверять.
Ее губы изогнулись в довольной улыбке. Секунду спустя она стянула через голову свою рубашку.
И он пропал.
Ничто уже не могло ее спасти. Или его.
Амир сглотнул, не в силах оторвать глаз от ее груди.
В одежде танцовщицы она была сексапильной, но даже удивительно, как много скрывал атлас. Естественную красоту ее упругого бюста. Нежный оттенок ее призывно напрягшихся сосков. Ладони Амира зачесались, так сильно ему хотелось потрогать их. Он глухо застонал, и в шатре стало очень тихо. Подойдя к кровати, он сорвал покрывало. И только увидев ее полностью обнаженной, он замер, чтобы насладиться видом. Теперь он видел не только грудь Кэсси, но и ее молочно-белые бедра, нежные изгибы…
Он взглянул на тонкую талию, где все еще поблескивала рабская цепочка. Однако на этот раз его охватило чувство собственника. Эта цепь обозначала, что она принадлежит ему. Через секунду он уже был в постели, притягивая ее к себе. Она подчинилась, и он поймал ее губы своими, скользя руками по ее гладкой коже, познавая, запечатлевая в памяти. На этот раз она отвечала на его поцелуй, обхватив его голову ладонями.
Она дрожала всем телом, и Амир разрывался от незнакомых, странных чувств. Кэсси выгнулась навстречу его рукам, задевая его затвердевшими сосками, и его словно громом поразило.
Он забросил на нее одну ногу, удерживая ее на месте, и подался вперед бедрами.
— Ты уверена? — простонал он, вынуждая себя прервать поцелуй.
Ему захотелось улыбнуться восторгу в ее глазах. Даже сейчас он не был уверен, что может отпустить ее, если понадобится. Ее ладонь скользнула по его щеке, по подбородку, погладила шею. Он судорожно сглотнул, когда рука опустилась к нему на грудь и осталась там.
— Абсолютно уверена. — Ее глаза были серьезными, губы — припухлыми и мягкими от его поцелуя. У нее была самая милая улыбка из всех, что он когда-либо видел. — Позволь, я помогу. — Она опрокинула его на спину и наклонилась, потянувшись к столику.
— Не надо!
Она испуганно взглянула на него. Он так сильно хотел Кэсси, что даже случайное прикосновение зажигало пожар в его крови.
Как бы он удержался, если бы Кэсси помогала ему натягивать презерватив?
Амир стиснул зубы и толкнул ее обратно.
— Я сам.
Не дожидаясь ответа, он перекатился, открыл пакетик и надел презерватив. Повернувшись к Кэсси, он обнял ее и поцеловал. К его радости, Кэсси прильнула к нему, подстраиваясь под его движения. Амир улыбнулся, упиваясь ее отзывчивостью. Через мгновение он скользнул вниз по ее телу и обхватил ладонью одну грудь, поддразнивая напрягшийся сосок.
Кэсси обхватила его голову ладонями, притягивая его ближе, и в ее глазах стояло такое удивление, словно все это было ей в новинку. Амиру пришло в голову, что, возможно, ее предложение помочь ему с презервативом тоже было для нее непривычным.
Потом он вообще перестал думать. Не до того было. Он хотел ее. Как же он хотел ее! И она отвечала ему взаимностью.
Амир просунул руку между ними, пока не достиг сосредоточия ее желания. Она была горячая и влажная и чутко отзывалась на его прикосновения. Смутно он помнил о необходимости предварительных ласк. О том, что сначала следует обеспечить удовольствие для Кэсси, а потом уже — для себя самого. Но он ждал слишком долго, чтобы сделать ее своей.
Сейчас.
Амир навис над ней, опираясь ними. В ее глазах не было ни капли страха. Коленом Амир толкнул одну ее ногу в сторону, затем другую. Затем осторожно уместился в колыбели ее бедер. В глазах Кэсси промелькнула какая-то тень. Сомнение? Амир остановился, прерывисто дыша и сжав кулаки до боли. Она не может сказать «нет». Он умрет, если она это сделает.
— Поцелуй меня, — приказал он.
На этот раз ее губы были требовательными и голодными. Она гладила его руки и плечи, словно хотела быть к нему еще ближе и не знала, как этого добиться. Положив руки на ее ягодицы, он помог ей раздвинуть ноги шире.
Да!
Кэсси подняла голову, приоткрыв губы, но не шелохнулась. Амир схватил ее за плечи.
— Садись, Кэсси. Да, так! — Он застонал, когда она потерлась об него, лишая последних остатков самоконтроля.
Она устроилась на нем, улыбаясь с довольным видом, словно кошка, поймавшая канарейку. Одним быстрым движением он схватил ее за бедра и приподнял над собой. Затем потянул, медленно, но непреклонно, и она скользнула вниз, открываясь для него.
Ее теплая плоть жадно обхватила его, так плотно, так идеально, что на секунду он и думать забыл о том, что она застыла, напрягшись всем телом и впившись пальцами ему в плечи. Сквозь шум в ушах он услышал вздох. Ей неудобно?
— Кэсси? Тебе больно? — Она была намного меньше его, и давление было довольно сильным. Для него это означало удовольствие, но для нее…
— Я в порядке. — Кэсси глубоко вздохнула, затем посмотрела вниз, словно запоминая каждую деталь для последующего рассмотрения. Ее пронзила дрожь. От страха или удовольствия? — Просто…
— Много времени прошло?
— Да, что-то в этом духе.
Борясь с примитивным желанием потянуть ее на себя, насаживаясь до конца, Амир накрыл ладонями ее груди, лениво поглаживая. Кэсси запрокинула голову, и он почувствовал, как ее мышцы расслабляются под его прикосновением. Ее хватка ослабла, и он позволил себе толкнуться вперед. Она скользнула ниже, заключая его в горячий, нежный плен. Еще один толчок — и они стали единым целым.
Это было все, чего он ожидал. И даже больше.
Кэсси была самим воплощением безудержной страсти. Ее груди в чаше его ладоней — самое эротическое зрелище, когда-либо им виденное. Она дарила ему такое изысканное удовольствие, что Амир готов был забыться в потоке наслаждения. Его руки скользнули ниже, минули звенья цепи вокруг талии и легли на бедра. Она открыла глаза, и его обожгло синее пламя ее глаз. В груди у него что-то сжалось под этим взглядом — что-то большее, чем самозабвенное единение двух тел. Волна наслаждения накрыла его с головой, и он сдал позиции. Внезапно он понял, что вот-вот все закончится и уже поздно делать что-то еще. Амир открыл рот, намереваясь извиниться, но экстаз настиг его с такой силой, что он чуть не потерял сознание. Перед глазами закружились миллиарды звезд, но ни одна не затмила ее сверкающих синих глаз. Они не отпускали его взгляда ни на секунду, пока его тело было во власти восхитительного оргазма, и он обнимал ее так, словно никогда не хотел отпускать.