— Ну, и долго ты будешь тут сидеть?
Зина испуганно обернулась, но увидела только шершавые доски. Послышался шорох. Над забором показалась вихрастая голова. К Зининым ногам спрыгнул босой паренек в огромном пиджаке, явно с чужого плеча. Он приблизил к ней круглое, веснушчатое лицо и с оттенком уважения сказал:
— Вот ты какая?
— Какая? — спросила Зина, отодвинувшись.
— Красивая! — убежденно ответил паренек. — Ты что тут делаешь?
— Я - то в своем дворе, а ты?
— За морковкой полез, у вас морковка хорошая, да ты помешала! — невозмутимо объяснил мальчишка. Ему было лет пятнадцать. Широко расставленные светлые глаза смотрели дерзко и весело.
— Украсть, хотел? — с любопытством спросила Зина.
— Не украсть, а взять! — наставительно сказал любитель моркови. — За такие слова, знаешь? Как дам, полетишь через забор!
— Неизвестно, кто полетит! — фыркнула Зина.
Они помолчали, затем гость вздохнул и мирно поинтересовался:
— Ты зачем сюда забралась?
Зине было стыдно говорить, что убежала из — за щенка. Повод теперь показался недостойным. Она на ходу сочинила:
— В доме есть один человек. Никто его не знает, но он пришел к нам и живет! И вот недавно выяснилось, что он меня ненавидит! Не хочет, чтобы я здесь жила. И я убежала. Теперь ни за что не вернусь. Конечно, я не собираюсь жить в шалаше. Я поступлю на завод и устроюсь в общежитие. — Зина с любопытством смотрела на паренька и думала: "Неужели верит? Ой, не могу, вот дурак — то!"
— На завод? — задумчиво переспросил мальчишка. — это было бы здорово, потому что я тоже на заводе работаю… И жили бы тогда совсем рядом… Но только ты врешь!
— Как вру? — растерялась Зина.
— Очень просто! — вздохнул он. — Я тебя знаю. Ты Зинка Хатимовская. Вас три сестры. И никто здесь посторонний не живет. Ты что же, за дурака меня считаешь?
— Во — первых, не Зинка, а Зина! — рассердилась она. — А во — вторых, подумаешь, тоже таинственный незнакомец. Известный хулиган Толька Антипов! Уходи, пока я сестер не позвала! Я вот тебе дам морковку, ишь, навострился!
Толя встал и долго смотрел на нее, прищурившись, сжав кулаки. Зина тоже вскочила, готовая пуститься наутек.
— Эх, ты! — глухо сказал, наконец, Антипов и, круто повернувшись, направился к воротам.
— Постой! — шепотом позвала Зина, но он не услышал. Она подумала: "Ну, и не больно — то нужен! Проваливай!" Однако на другой день, встретив его на улице, обрадовалась и так приветливо улыбнулась, что Толя подошел и поздоровался. Стали встречаться почти ежедневно. Как только стемнеет, он поджидал у дома, прячась в густой тени забора. В первый же день Зина решила его испытать и наскоро придумала, что подвергается серьезной опасности. Да, да! Вот уже неделю за нею по пятам ходят какие — то неизвестные мальчишки и, видимо, замышляют недоброе.
— Ну? — удивился он. — Кто это может быть? Да ты не бойся! В крайнем случае я их подкараулю, фраеров! Я им грабки переломаю!
С его языка то и дело слетали непонятные "блатные" словечки. Он носил широкие брюки, засунутые в сапоги. Сапоги были брезентовые, и Зина знала, что у Толи есть тайная, страстная мечта — купить настоящие, хромовые, на белой подкладке, чтобы можно было ее вывернуть. Во рту у Толи поблескивали коронки из какого — то желтого металла. Он утверждал, что они золотые, но Зина не верила. Откуда бы он мог взять золото? Кепка у него была блинчиком, с крохотным круглым козырьком и пуговкой. Когда он шагал по улице, слегка покачиваясь, сгорбившись и засунув руки в карманы, ребята и девушки молча уступали дорогу, с неодобрением оглядывались, а участковый милиционер Козырьков подозрительно косился и говорил:
— Ох, Антипов, смотри у меня!.. Допрыгаешься!
— Привет фараону! — равнодушно бросал Анатолий, проходя.
Зине с трудом удалось его приучить не употреблять при ней свои словечки… Он относился к ней немножко насмешливо и в то же время с робостью. Зина знала, что Толя считает ее красавицей. Ей это нравилось, хотя она готова была допустить, что он малость преувеличивает…
— Пошли яблоки воровать! — предложил он как — то.
— Надо говорить не "воровать", а "производить культурную прополку"! Понял? — с ученым видом поправила Зина. — Пойдем! Это интересно, да?
Они ползли на животах по мокрой от росы земле, как ящерицы, проникали под заграждения из колючей проволоки. Замирая от страха, набивали животы и рубахи зелеными, кислыми до оскомины яблоками. А потом медленно возвращались по уснувшему пригороду, наблюдая, как блестит лунная дорожка на реке, которая сверху казалась брошенным в траву серебряным кнутиком…
Прошел год и еще шесть месяцев. Снова наступила весна. Их отношения оставались такими же дружескими. Зина по — прежнему смело обнимала его за плечи и встряхивала, приговаривая:
— Почему рубаха грязная? Почему?
Анатолий как будто не чувствовал, что девушка прижимается к нему. Рослый, с мускулистыми руками и загорелым, грубоватым лицом, он вел себя с нею, как неловкий подросток. Но однажды все стало иначе.
Вечером Зина отправилась купаться. У нее был излюбленный уголок, возле небольшой бухточки. К берегу здесь было трудно подойти из — за разбросанных на песке ржавых консервных банок и битого бутылочного стекла. В это место не заглядывали купальщики. Зина чувствовала себя вполне свободно. Как обычно, она сняла одежду и медленно поплыла, наслаждаясь лаской воды.
Услышав за спиной смех, девушка обернулась. Несколько парней, хохоча, держали в руках ее одежду. Указывая на Зину пальцами, они поднялись по косогору и уселись на краю обрыва, размахивая платьем и выкрикивая что — то оскорбительное. Зина сидела в воде, дрожа не столько от холода и страха, сколько от жгучего возмущения. Что делать? Судя по поведению, они собираются продержать ее здесь до ночи. Место пустынное, некому прийти на помощь. Не может ведь Зина до утра просидеть в воде! Вдруг на обрыве появился Толя. Бросив взгляд на парней, он моментально понял, в чем дело. Наверху произошел короткий и выразительный разговор. Один из хулиганов, протяжно взвыв, схватился за окровавленное лицо и пустился наутек. Остальные даже не пытались сопротивляться. Они узнали Антипова. Его слава была им достаточно хорошо известна. Но убежавший унес и платье. Толя попытался его догнать, но где там! Антипов, безнадежно махнув рукой, остановился, присел поодаль от воды, не решаясь подойти ближе, и крикнул:
— Тебе совсем не в чем вылезти?
— Не задавай, пожалуйста, глупых вопросов! — стуча зубами, сердито ответила Зина. — Подойди, я плохо тебя слышу!
Толя лавиной скатился к берегу, увлекая тучу камней. Теперь их разделяло шагов пять.
— Придется тебе сбегать к нам, тихонько вызвать Шурку и объяснить, в чем дело. Только предупреди, чтобы Тоне не проболталась. Пускай даст платье, тапочки, ну и все остальное! — сказала Зина. — Что ты стоишь? Иди! Слышишь? Не смей на меня так смотреть! — Она сидела по горло в прозрачной, как стекло, воде, сжавшись в комок и скрестив руки на груди.
Глаза Анатолия потемнели. Он сделал шаг вперед. Зина поспешно отплыла на середину реки и сказала:
— Ну ступай же, я тебя очень прошу!
Он, не оглядываясь, поднялся на обрыв. Через полчаса вернулся, положил на камень узелок и хрипло сказал, избегая смотреть на Зину, которая уже посинела от холода:
— Шуры не было, вот Тоня дала. Что тут, не знаю… Ох, и орала на меня, я думал, уши лопнут! Решила, что я во всем виноват!
— Отвернись! — попросила Зина, подплыв к берегу. Толя с готовностью лег на песок ничком. Опасливо косясь на него, девушка вылезла и, не попадая в рукава, стала натягивать на мокрое тело платье.
Медленно поднимались по тропинке. Зина впереди, помахивая сорванным по дороге прутиком, Толя сзади. Слышалось его тяжелое дыхание. Зине вдруг захотелось обернуться и ласково взъерошить парню волосы. Она с трудом удержалась от соблазна. Но тут Анатолий неожиданно схватил ее за плечи и поцеловал в губы. Девушка вырвалась и замахнулась. Но ее рука застыла в воздухе. Он стоял перед нею покорный, с умоляющими, несчастными глазами. Такое выражение Зина впервые видела у него. И вместо того чтобы ударить, она растерянно сказала:
— Что это значит? Ты, наверное, с ума сошел!
— Нет! — отрывисто сказал он. — Я просто тебя люблю. Понятно? С самого начала. Понятно? Я зарабатываю пятьсот тридцать, а через год буду получать семьсот. Через полтора года мне будет восемнадцать! Ты должна дать мне слово!.. — Он говорил так, будто швырял в нее камнями.
— Ах, вот что, значит, я должна! — насмешливо сказала Зина. — Значит, выходит, я у тебя в долгу?
Ее лицо горело, сердце стучало, как молоток. Она плохо понимала, что говорит, и никак не ожидала того, что он сделает. Толя снова схватил ее в охапку и неловко чмокнул в щеку. На этот раз она, не задумываясь, влепила ему звонкую пощечину и сказала:
— Только еще подойди, попробуй!
Девушка убежала, оставив Толю на дороге, и три дня разговаривала с ним таким ледяным тоном, что ей самой, наконец, стало совестно.
Вечером в субботу, это был как раз день получки на заводе, Зина услышала на улице шум. Она заложила спичкой учебник и выбежала в коридор. У двери встретилась Тоня. На щеках у Тони темнели красные пятна. Сестра решительно загородила дверь:
— Ну, Зиночка, дождались, наконец! Я всегда говорила, что это знакомство до добра не доведет!
— В чем… дело? — пролепетала Зина, почуяв недоброе. — Что там?! Да говори быстрей!
— Твой друг, от которого ты в таком восторге, нализался до полусмерти! Стекло у Тарасова, нашего соседа, выбил, в милиционера камнем швырнул. Сейчас собрал каких — то босяков и на гитаре играет. Серенаду под твоими окнами устраивает! Вообще, дорогая сестрица, я давно хочу с тобой серьезно поговорить! Мать целыми днями на работе, я занимаюсь, Шурка по своей дурацкой доброте тебя покрывает, вот ты и отбилась окончательно от рук! Но я предупреждаю…
— Пусти меня! — перебила Зина.