— Ведь вы, отец Николай, по-видимому, были с коммунистами не в ладах? — спросил майор.
— Да, — коротко ответил священник. Поблагодарив, он ушел.
В коридоре фон Бенкендорф заметил бледную физиономию Гребера, отскочившего в сторону, как только открылась дверь. "Подслушивал", — понял майор. Ему очень хотелось накричать на лейтенанта, но он решил не обострять отношений и, устало кивнув, спустился вниз, где ждали кровать и нагретая горячими бутылками накрахмаленная простыня.
Майор проснулся поздно от звона колоколов и, испытывая радостный подъем духа, поспешно оделся. На машине он подъехал к церкви. Колокола гудели тревожно. Не было в них праздничного благолепия. "Разучились звонить", — подумал майор. В церковь согнали много народу, не только пожилых, но и молодежь. Утром подморозило, белый пар от дыхания прозрачными облаками поднимался к куполу.
В церкви были и немецкие солдаты. Они теснились в дверях, поглядывая на фон Бенкендорфа, стоявшего выпрямившись возле клироса. Торжественное настроение у майора понемногу исчезало. Он уже со скукой разглядывал плохо одетых старух и молодых девушек, которые кутали лица платками, словно боясь чужих взглядов…
Фон Бенкендорфу вспомнился эпизод из далекого детства. Он, маленький гимназист приготовительного класса, в новенькой форме, воротник которой режет шею, едет вместе с бонной, англичанкой мисс Джен, в церковь к обедне. На паперти много нищих. Они ползут к коляске, протягивая руки. Мисс Джен сует Иоганну новенький гривенник и шепчет:
— Опустите кому-нибудь в руку, но не прикасайтесь ни в коем случае — они заразные!..
И гимназист боязливо бросает нищим гривенник… Воспоминание не было неприятным, но у Бенкендорфа внезапно испортилось настроение. "Не ждал ли я, что найду вчерашний день?" — спросил он у себя, поняв, что никогда больше не будет ни бонны, ни гимназиста, ни покорных нищих.
В церкви, между тем, стало шумно. Солдаты громко разговаривали, смеялись. "Однако этот поп имеет наглость опаздывать!" — подумал майор и вышел на паперть. Площадь была пустынной. Вернувшись в церковь, Бенкендорф заглянул в алтарь. Заикаясь от страха, рыжеволосый, небритый дьякон сообщил, что отец Николай еще не приходил. Приказав солдатам никого не выпускать, майор сел в машину и велел шоферу ехать в комендатуру. У него мелькнула мысль, что священник ждет его там, чтобы согласовать текст проповеди… "Да, да, разумеется, это так и есть!" — успокаивал себя Бенкендорф. Он не допускал и мысли, что задуманный им спектакль может не состояться.
Возле комендатуры майор встретил Гребера. Лейтенант сидел на крыльце и развлекался чисткой ногтей. Увидев начальника, он слегка приподнялся и кивнул. Бенкендорфу показалось, что на его губах мелькнула торжествующая, издевательская усмешка. Заподозрив неладное, комендант отрывисто спросил:
— Скажите, Гребер, вам случайно не попадался этот священник? — Помимо воли, в голосе Бенкендорфа прозвучала чуть ли не просьба. Майор был готов примириться с лейтенантом, если бы тот сделал первый шаг. Но Гребер, прищурив глаза, медленно, смакуя каждое слово, ответил:
— Как же, господин майор! Я имел честь с ним встретиться сегодня! Этот негодяй, которому вы, кажется, покровительствуете, осмелился оскорбить немецкого офицера! Он поплатился за это!
— Что-о? — нахмурился Бенкендорф.
Гребер поднялся и подчеркнуто небрежным движением спрятал в карман маленький перочинный ножик, которым чистил ногти.
— Он не уступил мне дороги. Вы сами понимаете, господин майор, что я не мог оставить это безнаказанным. Я предложил ему пройти в комендатуру. Но по дороге мерзавец попытался скрыться. К счастью, ему не удалось…
— Значит, вы… — с трудом произнес Бенкендорф. — Вы…
— Я его пристрелил! — пожал плечами Гребер, злорадно глядя на коменданта. — Мне, право, жаль, что ваше предприятие не состоится, но, разумеется, вы согласитесь, что я не мог поступить иначе…
Побагровев, Бенкендорф молчал. Эта скотина Гребер все-таки сумел ему отомстить! О священнике майор не думал. Наплевать ему было на какого-то там священника! Но лейтенант ухитрился поставить Бенкендорфа в такое положение, глупее которого ничего не придумаешь! Народ ждет в церкви, солдаты и офицеры оповещены о проповеди… Скандал!
— Неужели вы огорчены? — с прекрасно разыгранным удивлением осведомился Гребер.
Не ответив, фон Бенкендорф прошел мимо лейтенанта в комендатуру. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Но в последний момент он не сдержался и изо всей силы хлопнул дверью, так что со стены посыпалась штукатурка, а часовой испуганно обернулся.
ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Обшарив весь завод, солдаты ушли. Наступила тишина. Но Анатолий Антипов, не доверяя ей, еще долго сидел неподвижно в своем убежище. Стиснув в руках немецкий автомат, он смотрел в крохотное окошко инструментальной кладовой, готовый при малейшей опасности снова спрятаться в узкую нишу за стеллажами, где скрывался вот уже несколько часов. Он вовремя вспомнил про эту нишу, когда, убив немецкого солдата и взяв автомат, услышал во дворе топот подкованных сапог. Еще в мирное время кладовщик Давыдов жаловался, что за стеллажами есть дырка, в которую проваливаются инструменты, да так, что потом их не достать — нужно ломать полку… Анатолий живо оторвал несколько досок и с трудом пролез в тесную нишу. Он отчетливо слышал немецкую речь, но не понимал ни слова, а когда солдаты рассыпались по цехам и стали обшаривать каждый уголок, Толя приготовил автомат и решил, что живым не сдастся и перед тем, как выпустить в себя последнюю пулю, постарается уложить десяток фашистов.
Но как же получилось, что Толя Антипов, твердо решивший уехать с последним эшелоном, остался в Любимове? Произошло это совершенно случайно, по нелепому стечению обстоятельств. Анатолий руководил бригадой монтажников, которые снимали со стен провода, ломали оставшиеся механизмы и уничтожали те чертежи, которые не успели вывезти. Он работал без отдыха уже несколько суток, не спал и не обедал, подкрепляясь сухим хлебом, который таскал в кармане. Толя до того измучился, что в последний день ходил как бы в полусне и хотя по-прежнему отдавал распоряжения и сам лазил на стремянки и обрывал провода, но соображал уже очень плохо.
Когда колонна грузовиков выстроилась в заводском дворе, Анатолий присел на крыльцо заводоуправления, довольный, что работа, наконец, кончилась. Вдруг он вспомнил, что в техническом отделе остались еще папки с какими-то чертежами, и, с трудом оторвав тяжелое тело от ступенек, взобрался по железной лестнице на антресоли. Технический отдел был пуст, но Антипов твердо помнил, что где-то видел чертежи, и заглянул в заводское бюро рационализации. Он не был здесь давно, с того самого дня, когда заходил по поводу своего изобретения… Ему бросилась в глаза открытая дверца шкафа. Там виднелись синие картонные папки. Толя просунул руку, вытащил одну из них, раскрыл и вдруг узнал свой собственный неумелый эскиз. Присев на пол, он стал рассматривать чертеж, о котором уже успел позабыть.
В голове все время была мысль, что нельзя тут задерживаться, машины могут уйти; он хотел лишь на минутку присесть… Но едва тело коснулось пола, как Антипов уронил голову и уснул мертвым сном.
Очнулся он на рассвете от железного грохота, ворвавшегося в уши. Ничего не соображая спросонья, Толя выбежал во двор. По улице проходили немецкие танки. Он понял, что опоздал, и в бессильном гневе прикусил губы. У него не было сомнений в том, что и Шумов, и Лисицын, и вообще все, кого он знал, еще вчера уехали из Любимова. Как страшно было сознавать, что ты остался совсем один среди немцев! Толя еще не спрашивал себя, как будет жить в оккупации, и этот вопрос решился сам собой, когда в механическом цехе появился немецкий солдат. Толя притаился и машинально подобрал с пола тяжелую шестерню от сломанного зубофрезерного станка. В руках у немца поблескивал автомат. "Мне бы такой!" — мелькнуло у Толи. Он прижался к стене и стал ждать, когда немец подойдет. До последнего мгновенья юноша не знал, что сделает; убивать солдата, во всяком случае, он не собирался. Это произошло как-то помимо его воли. Немец остановился в двух шагах от Антипова, услышал дыхание или шорох, быстро повернул голову и взглянул ему прямо в глаза. Лицо солдата стало испуганным. Он сорвал с плеча ремень, но Антипов уже ударил его шестерней в переносицу, услышал, как что-то хрустнуло под рукой, а затем, когда фашист упал, вынул у него из руки теплый автомат… Толя сразу почувствовал себя увереннее и понял, что он ведь находится дома, а значит, не должен бояться. Пусть страшатся те, кто пришел сюда, не спросив хозяина!..
Когда наступила ночь, Толя снова забрался на антресоли, лег на стол в отделе рационализации, но уснуть не мог. Автомат поблескивал на полу.
С оружием было куда спокойнее! Но разве автомат годится только для того, чтобы охранять свое существование? Конечно, нет!.. Каждый вооруженный русский человек должен быть солдатом! Теперь перед Анатолием стоит одна задача: убивать немцев! Вот в чем отныне заключается смысл жизни!.. Чтобы делать это успешно, нужно прежде всего решить вопрос: где ночевать, как доставать пищу? Поразмыслив, Анатолий пришел к выводу, что ночевать можно на заводе. Здесь легко найти безопасное убежище… Что касается пищи, то Антипов особенно не заботился о ней, уверенный, что с голоду уж как-нибудь не умрет!..
Он мечтал, закрыв глаза, о том, как через несколько дней по городу поползут слухи о таинственном, неуловимом партизане, который по ночам убивает немецких офицеров, поджигает склады. Фашисты уже объявили награду за его голову, но человек этот неуловим!.. Слух о нем дойдет и до коммунистов, подпольщиков. Не может быть, чтобы никто не остался в городе для подпольной работы!.. И тогда Анатолия разыщут и скажут: "Так вот кто этот таинственный народный мститель! Ну что ж, Антипов, ты оправдал доверие. Будь же членом организации и выполняй отныне наши задания!"
…В полночь он спустился вниз и черной тенью промелькнул по двору. Толя не знал о том, какая обстановка в городе. Спрятав автомат под телогрейку, он решил пойти на разведку и, если обстоятельства сложатся благоприятно, застрелить какого-нибудь фашиста. Кроме того, Антипов надеялся добыть немного еды… Он так хотел есть, что кружилась голова!..