— Собирайся с вещами! — услышал Рыбаков. "С вещами, — подумал он. — Значит, совсем? Но куда?.. Неужели?.." И Володя испугался. Он очень сильно испугался. Ноги точно приросли к полу. Коля, охая и держась за стену, поднялся. Поддерживая его, Рыбаков вышел.
— А куда нас? — спросил он, и его слабый голос замер, приглушенный каменными сводами.
— Увидишь! — зловеще ответил полицейский. Больше Володя вопросов не задавал.
Идти пришлось недалеко. Полицейские вывели их в соседний коридор и втолкнули в камеру более просторную, с двухэтажными нарами, прибитыми к стене, и окном с решеткой, сквозь которую проглядывало чистое утреннее небо.
На нарах ничком лежал человек. Усадив ослабевшего Кольку на нары, Володя заглянул спящему в лицо.
— Это же Толька! — громко закричал он. — Толька, да проснись же! Почему ты один? А где ребята?
Антипов вскочил, ошалело посмотрел на Володьку и зевнул, видимо еще окончательно не проснувшись.
— Их недавно увели! — ответил он наконец и хотел снова лечь, но, увидев Авдеева, бросился к нему, пожал руку, обнял за плечи, любовно заглянул в глаза.
— Ах, Коля, Коля! — радостно и одновременно с горечью твердил он. — Как же это ты, а?.. Я-то думал, ты на воле. Выходит, всех наших похватали… Жалко! Вот это, понимаешь, жалко!
— Ну да, откуда же всех? — буркнул Володя, обиженный тем, что на него Антипов почти не обратил внимания. — Всего только человек десять и взяли. А наших в городе, пожалуй, не меньше чем полсотни! Да ты и сам лучше меня знаешь… Ты скажи, Толя, куда же увели Алешу и Женю? Может, еще кто-нибудь был с ними? Или только двоих?
— Двоих! — грустно ответил Анатолий, вытряхивая из кармана остатки махорки и закручивая цигарку. — Девчата в соседней камере. С ними даже поговорить можно. Голоса хорошо слышно. А Шумова и Лисицына взяли. Велели вещи захватить. Куда, не знаю!
Антипов закурил и стал деловито осматривать камеру. Он попробовал, хорошо ли держится решетка, постучал по стенам, попытался отломать доску от нар. Володя с удивлением и уважением смотрел на него. Сколько энергии у Тольки! Ведь парня избивали так же, как и цыгана! Вон как вздулось его лицо! Одежда в крови, а в груди, когда он вздыхает, что-то неестественно и жутко клокочет! Откуда только силы берутся? И что он ищет? Может быть, надеется найти лазейку? Рыбаков продолжал следить за товарищем, испытывая неясную надежду. Он такой человек! С ним не пропадешь!..
Анатолий думал о побеге с того момента, как был арестован. Он шел по улице и оглядывался, соображая, можно ли вырваться и нырнуть в какой-нибудь переулок. Но, словно прочитав его мысли, конвоиры крепко держали Толю за плечи так, что нельзя было пошевелиться. Потом, когда Антипова вызвали в первый раз к Иванцову, он прежде всего посмотрел, далеко ли окно и заперты ли рамы. Но обер-лейтенант перехватил взгляд и положил на стол пистолет. В камере Толя поделился своими планами с Алешей и Женей. Лисицын сразу загорелся и сказал, что они непременно уйдут по дороге, когда их ночью поведут на расстрел.
— Ведь темно же будет, вы понимаете, ребята! — страстно твердил он, сжимая кулаки и глядя го на Алешу, то на Антипова. — Они нас выведут за город, а мы врассыпную! Конечно, не всем удастся убежать… Но хоть некоторые спасутся! — И по его глазам было видно, что уж он-то рассчитывал уйти от пули!
Но Шумов, вопреки ожиданию Толи, отнесся к идее побега отрицательно.
— Откуда ты знаешь, что нас поведут ночью? — негромко спросил он Лисицына. — И что мы окажемся за городом? А если нас убьют здесь, во дворе, среди бела дня? Нет, ребята! Давайте лучше не будем грезить наяву, а подумаем о том, как с достоинством встретить смерть и выдержать все! Я, например, считаю, что с полицейскими вообще не надо разговаривать! Зачем унижаться до разговора с ними? Нужно молчать! Тогда они поймут, что ничего от нас не добьются, и быстрее закончат эту комедию!
Но Антипов не желал примириться с тем, что придется погибнуть. Он не согласился с Алешей:
— Нет! Если мы будем так себя вести, они, гады, нам переломают все кости и отобьют внутренности! И мы просто физически не сможем убежать!.. Я считаю, надо хитрить! Тянуть надо, пока возможно, рассказывать какие-нибудь сказки. Помереть мы всегда успеем, а вдруг счастливый случай подвернется!
— Да, да, Толя! Ты прав! Я с тобой ну вот совершенно согласен! — кивал возбужденный и растерянный Лисицын. — Правда, Алешка! Он дело говорит! Ты напрасно споришь!
Алеша ласково и сочувственно посмотрел на Лисицына и положил ему руку на плечо.
— Я не спорю! — тихо сказал он, словно извиняясь. — Поступайте так, как находите нужным.
Но после того как его второй раз вызвали на допрос, Шумов заговорил иначе. Избитый, он сам спустился по лестнице, оттолкнул полицаев и повалился на нары. Целый час Алешка лежал не шевелясь, не отвечая на вопросы. Затем, глядя в потолок, вздрагивающим, незнакомым голосом сказал:
— Вот что, ребята. Надо кончать с этим делом!
— То есть как кончать? — не понял Женька.
— Очень просто! До сих пор мы отпирались, а теперь надо драться с ними в открытую!
— Говори, Леша! — подошел Анатолий.
— Сегодня у меня опять был обыск. На чердаке и в сарае нашли магнитные мины, оружие и патроны. Я прямо заявил этому мерзавцу Иванцову, что являюсь руководителем подпольной комсомольской группы, помогал партизанам и совершал по их заданию диверсии!
— Почему ты так сделал? — ошеломленно сел на нары Женя. — Ты что, хочешь, чтобы следствие закончилось и они нас сегодня же расстреляли?
— Да! — неожиданно ответил Шумов. — Я действительно так хочу! И знаешь почему? Чтобы сохранить тех ребят, которые остались на воле! Я понял, что полицаи, кроме нас, никого не знают. Наугад рыскают по городу. А если мы признаемся и возьмем все на себя, они успокоятся. Теперь поняли?
— Да, я понял! — тяжело ответил Антипов и лег на нары, подложив руки под голову. — Ты в общем-то прав! — добавил он, помолчав. — Надо и о других подумать… Влипли мы. Сами виноваты. А хлопцы пускай работают!.. Только жалко! — отвернулся он к окну. — Я рванул бы отсюда!.. Мне бы еще денька три… Я бы уж точно что-нибудь придумал!
С этого момента Антипов не заговаривал о побеге. Он вел себя на допросах так же, как Алексей. Издевался над полицейскими, в глаза говорил им, что их всех ждет позорная смерть. Заявлял, что он и не кто иной взорвал электростанцию и церковь.
— Я еще много кое-чего сделал, да вы не знаете! — усмехаясь, подмигивал он Иванцову и летел в угол от сильного удара по лицу. Выплевывая кровь и осколки зубов, он поднимался, прислонялся к стене и хрипел:
— Эх, ты! Ударить толком не можешь… Гад! Немцы тебя плохо кормят… — Криво усмехаясь, Толька произносил страшные, необыкновенные ругательства. Полицейские поеживались. Им было не по себе от его проклятий.
Возвращаясь в камеру, Толя подбодрял Женьку, который молча расхаживал из угла в угол, с осунувшимся, по- темневшим лицом, и глядел на всех отсутствующим взглядом, словно вынашивал какую-то мысль.
А когда рано утром открылась дверь и Лисицына с Шумовым вытолкнули из камеры, Антипов снова стал думать о побеге. Он не знал, куда повели Алешку и Женю, но у него было предчувствие, что те больше не вернутся. Теперь приходилось самому на себя рассчитывать. И Толя решил, что все, что от него требовалось, он уже сделал, а теперь имеет право подумать и о себе. Собственно, мысль о побеге не оставляла его ни на секунду. Он только как бы отложил ее осуществление. "Теперь, вместе с Колькой цыганом и Володькой будет легче обставить полицаев", — думал Анатолий, выламывая из нары доску, которая, наконец, с треском отскочила.
— Встань к двери, загороди "волчок"! — попросил он Рыбакова и подошел к окну, вставив доску между железными прутьями и пытаясь их разогнуть. Володька с надеждой смотрел на него. Может быть, это и есть то самое чудо, которого он ждал? Но железо не поддавалось. Выругавшись, Толя отбросил доску. Авдеев, следивший за ним, посоветовал:
— Ты гвоздь, гвоздь оторви. Гвоздем цемент в кирпичах расковыряй, легче будет!..
— Верно! — обрадовался Антипов и со скрежетом вытащил большой ржавый гвоздь, один из тех, которыми доски прикреплялись к козлам.
Приподнявшись на цыпочки, он терпеливо царапал кирпичи. Мелкие кусочки цемента с шорохом осыпались. Затем его сменил Рыбаков, а Толя загородил "волчок".
Так работали по очереди до позднего вечера. Время от времени Антипов вставлял в прутья доску и расшатывал. Наконец ребята увидели, что решетка начинает поддаваться. Если прежде они еще не совсем верили в то, что им удастся убежать, то теперь свобода показалась близкой и доступной. С удвоенными силами Толя и Володька принялись выковыривать цемент. На полу уже белела довольно большая куча мусора… Антипов, чья очередь была стоять у двери, велел Володе прекратить работу и прислушался, прислонившись ухом к "волчку".
— Ребята! — шепотом сказал он. — Вы заметили, как сегодня весь день тихо? Ни шагов не слышно, ни голосов. И на допрос никого не вызывали! И есть нам не давали. Кажется, будто все полицаи ушли… По-моему, это очень странно. Ты, Володька, погоди, не скрежещи. Я попробую с девчатами потолковать!
Он выловил из бачка алюминиевую кружку и залез с нею под нары. Там Толя лег на пол, прижал кружку к каменной стене и приложился к ней ухом.
— Девчата! — громко позвал он. — Вы меня слышите? Коле и Володе казалось, что Антипов разговаривает сам с собой. Но Анатолий отчетливо слышал голоса девушек в кружке, служившей хорошим проводником для звука. Спустя несколько минут он вылез, отряхнулся и сообщил:
— У них без перемен. Лидка по-прежнему с ними сидит. Тоня говорит, что Лидку три раза вызывали к Иванцову. Два раза быстро возвращалась, а на третий вовсе не пошла. Отказалась. Ее наверху не избивали! Всех били, ее одну нет… Она клянется, что не виновата. Но я девчатам посоветовал ее так отделать, чтобы сама прочь запросилась! Шлюха эдакая! Мы-то ей верили!..