Сын Солнц.
Они думали, что это был лорд Вейдер, но с замечательной кривой иронией Палпатин доказал им, как сильно они ошибались - таким образом они, вероятно, возложили свои надежды о возмездии на его сына.
Как они лгали, чтобы управлять им. Как манипулировали. Как они прогнули и деформировали свою драгоценную этику джедаев, чтобы удовлетворить свои потребности, называя все это необходимостью… и какую силу они вручили этим Палпатину.
Потому что теперь… теперь наконец он ограничивал и удерживал эту угрозу, теперь наконец он получил возможность разрушить ее - и обнаружил, что не может сделать этого.
Он знал, что должен - должен уничтожить «это» сейчас. Знал абсолютно точно, встретившись наконец с ним лицом к лицу.
Но не мог заставить себя. Не предприняв усилий, чтобы завладеть «этим». Как и с Вейдером, искушение управлять такой огромной мощью было слишком велико.
И действительно, разве не это всегда предназначал для себя Палпатин? Обладать этой мощью?
Находилась она в руках Вейдера, либо его сына – не имело значения. Значение имело то, что он будет обладать ею. «Это» - этот мальчишка - едва только повзрослевший драгоценный Сын Солнц джедаев мог с легкостью выполнить пророчества ситхов, ибо он мог стать одним из них так же, как и его отец.
Во всех далеко идущих планах Палпатина эта деталь была недостающим звеном, без которого все остальное рассыпалось в пыль.
Возможность, которой Кеноби лишил его так давно своим поединком с Энакином, была вновь предоставлена ему, и опять же - рукою Кеноби. Как чудесно нелепо. Что делало владение «этим» куда более сладким.
Но как добиться полного обладания? Как заставить «это» подчиниться новому Мастеру?
Если бы он взял его десятью годами ранее, как это было с его отцом, не было бы никаких вопросов относительно его лояльности сейчас. Но та возможность была потеряна, украдена джедаями, отравившими все тщательные планы Палпатина.
Так как склонить этот ум к его собственным целям теперь? - он еще не знал. Изучение займет немало времени – но позволит затем использовать эти знания. Создать сети, которые свяжут мальчишку.
Ему не внушат страх способности или положение Палпатина - а тщательное исследование донесений шпионов за последние три года приводило к мысли, что чем больше давления оказывалось на это маленькое своенравное существо, тем больше оно противилось в ответ. Если ситх и нуждался в других доказательствах - то столкновение мальчишки c лордом Вейдером в Облачном Городе было главным из них.
Палпатин мог бы предложить тому власть – даже больше власти, чем сейчас держал его отец; станет ли это стимулом? Общественное положение, возможно; признание, несравнимый статус?
Активы и богатство? Хотя, если бы джедай стремился к подобному, он давно бы достиг этого в изобилии.
И одна только боль не поколеблет его - будь это возможно, Вейдер уже одержал бы победу; уж в чем-чем, а в этом он был силен. Нет, мальчишка не подчинится под принуждением боли, сейчас насилие только напитает его решимость.
И Вейдер, по-видимому, пробовал сделать это; Палпатин не был слеп к его амбициям, однако знал, что тот не представляет настоящей угрозы - без этого мальчишки. Слабость Вейдера всегда скрывалась в его жажде власти: власти превосходства, власти изменять события, чтобы удовлетворить собственные страсти, власти подняться над своим скромным происхождением. Это ослепляло его для любых других суждений. Но ему не хватало решимости осуществить те амбиции при Палпатине; цепи, которые связывали его, были слишком старыми - слишком глубоко врезавшимися. И именно поэтому он нуждался в мальчишке – достигнуть с ним того, чего не смог сам, как психологически, так и физически.
И как бы там ни было, у Вейдера была возможность предложить на Беспине больше, чем мог когда-либо сделать Палпатин - и этот мальчик не отказался ни от своих принципов, ни от своих друзей…
Возможно, это было слабостью сына Вейдера… сострадание джедая - он слишком много заботился о других. Ужасный и мешающий недостаток. Сострадание всегда было слабым и уязвимым местом джедаев. Понимал ли он это?
Вероятно, нет - каждое действие мальчика демонстрировало верность его мотивам, потребности защищать то, за что он переживал. Его Восстание, его товарищей, даже принципы джедаев, которые так связывали и стесняли его. Да - сострадание заставляло его доверять, а доверие вело к слабости.
Когда Палпатин разъяснит ему степень обмана Кеноби - то, как далеко тот пошел в своей лицемерной жестокости от имени их драгоценного Ордена Джедаев… заставит ли это отвернуться мальчишку от них?
Конечно. Конечно, мальчишка должен оставить любую мысль о преданности - в его положении Палпатин бы помог врагам Кеноби только из чувства злости. Отомстил бы тем, кто так бездушно использовал его.
И Палпатин примет такой мотив – пусть это не будет лояльностью, но это станет началом, переломным моментом, средством для дальнейшего продвижения. Он подойдет на шаг ближе к тому рычагу силы… Тренированной силы. Мальчик был обучен больше, чем он ожидал. Вейдер столкнулся с ним первый раз три года назад, у Альдераана, и затем у Явина, и утверждал, что Оби-Ван только начал его обучение; но сейчас это не было неуклюжим, неотполированным потенциалом, который он ожидал. «Это» было во всех отношениях джедаем.
Палпатин улыбнулся тонкой удовлетворенной улыбкой, нисколько не смягчающей его ядовитый и пристальный взгляд - прошло так много времени с тех пор, как он ощущал другого джедая. И намного, намного больше с тех пор, как он ощущал форсъюзера такой мощи. Он хихикнул в понимании, что фактически прошло время длиной в целую жизнь мальчика.
И еще более долгое время прошло с тех пор, как у него была возможность по-настоящему бросить вызов своим способностям - ибо те, кто не обладал Силой, были слишком легкой добычей для контроля и манипуляций, для управления каждой их эмоцией… Но теперь предстояла битва двух воль, двух характеров, двух разумов. Ибо джедай прочтет его намерения так же ясно, как он сам читал их.
С его отцом Палпатин обладал неоспоримой роскошью – временем, имея возможность годами опутывать его тонкими манипуляциями. Формируя взаимоотношения, зависимость и прочную связь. Теперь у него не было такого удобства - сын Вейдера являлся практически взрослым человеком, выросшим со своими собственными убеждениями и желаниями. Он никогда не станет доверять Палпатину так, как его отец.
Но доверие и не было необходимо. Только повиновение.
Непредвиденный факт, что он обучался, был любопытен, но не слишком важен. Палпатин обращал джедаев и раньше. Уж насколько упрямым был граф Дуку, насколько непокорным перед лицом Тьмы. Но у всех были слабости. И как только эти слабости находились и использовались – железная решимость джедаев чудесным образом рушилась и разламывалась.
Но, как и Дуку, Скайуокер, разумеется, будет понимать, что делает Палпатин – обычная проблема с джедаями. Именно по этой причине было так полезно дать Вейдеру свободу действий. Прежде чем жизнь мальчика падет к ногам Палпатина, ее необходимо жестоко препарировать. И необходимо обеспечить Скайуокера кем-то, против кого он будет протестовать - врагом, на котором он сможет сконцентрировать свое упрямство и своенравие. И Палпатин должен сделать это так, чтобы всегда сохранять главенствующее влияние - тщательно направляя все внимание и энергию джедая в другое место.
Задача требовала огромного напряжения сил – тем лучше, но Палпатин никогда не верил в старт с единственного игрового поля, это было не в его природе.
Он снова ощутил на себе взгляд Джейд и, придав лицу нейтральное выражение, вернул мысли к более неотложным вопросам.
- Скажи им восстановить руку, - сказал он о врачах, указывая на перевязанную культю джедая.
- Сегодня вечером? - спросила Мара.
- Разумеется, сегодня вечером, - резко бросил Палпатин, раздражаясь, что ей нужно было спрашивать об этом.
- Рука нужна для… временного использования?
Он понимал, о чем она спрашивала, и понимал, почему.
Поэтому он улыбнулся ее осторожности, вознаграждая прямым ответом:
- Нет, моя дорогая, он останется здесь надолго - как мой гость. Позаботься, чтобы ему подобрали самое лучшее. Ничто меньшее не подойдет для моего нового джедая.
Он снова повернулся в сторону спящего и по-прежнему болезненного существа, сопротивляясь убеждению встряхнуть и разбудить его. Несомненно, когда оно проснется, оно сразу даст знать об этом.
- Maра, помести второе отделение моих гвардейцев за дверью вместе с дворцовой стражей - он более силен, чем я думал. Не должно быть никаких просчетов.
- Да, Мастер, - подтвердила она. - Но замок невозможно разрушить. Это место - тюрьма, он не…
Императору нужно было лишь чуть повернуться к ней, не потрудясь даже взглянуть, чтобы она немедленно замолкла.
- В ближайшем будущем ты останешься здесь, во Дворце, - продолжал он, словно она ничего не говорила. - С этого момента ты ответственна за его заключение - пока у меня не будет уверенности, что он останется там, куда я его поместил.
Это было азартной игрой - сделать Мару ответственной, когда действительно только Вейдер мог бы контролировать мальчишку. Но она была способной и преданной, и хоть вовлечение Вейдера и являлось существенной частью его большого плана, Палпатин не горел желанием держать Вейдера в такой близости к джедаю, пока у него самого не будет гораздо лучшего понимания ситуации.
Мара нахмурилась, сощурив в отвращении изумрудно-зеленые глаза - ей не нравились обязанности няньки, они были ниже ее достоинства. Особенно, когда у этого джедая не было никакого будущего, независимо от того, что утверждал сейчас ее учитель.
- Нет, не у этого, - улыбнулся Мастер ее мыслям, выглядя более живым, чем Мара видела его за многие прошедшие годы. - Этот продвинет мою Империю. Он станет всем, чем должен был стать его отец.
Морщась, она взглянула на Мастера.