Мальчишка боялся. Не Палпатина, хотя он и должен бы был. Но этот урок можно будет преподать позже, так, что Скайуокер никогда его не забудет.
Нет, этот страх был совсем другим. Чудесным и разрушительным.
Мальчишка боялся повторить судьбу своего отца. Потому что та же самая слабость бежала в его крови. Этот страх ярко горел в Силе во время их недолгого разговора вчера. Страх, что его падение неизбежно, что так же было с его отцом. И все эта эмоция страха искривлялась через призму возмущения и горькой, настоящей ненависти к Вейдеру. И через предательство Кеноби – тот так легко лгал ему об отце, которого мальчишка никогда не знал, никогда не имел, которого нашел и потерял в единственном ударе оскорбленного сердца.
Замечательные главенствующие эмоции. Сильные и бесспорные.
Если бы у мальчика было время, то он, конечно, постепенно достиг бы согласия со своим наследием - время и расстояние всегда предоставляли перспективу видения. Но у Палпатина не было никакого намерения дать ему это. Он заполучил Скайуокера в идеально подходящий момент и собирался использовать данный факт по максимуму. Он толкнет мальчишку, пока тот еще качается, подчеркивая его связь с отцом, подчеркивая его настолько ощутимую слабость. Убеждая в ее действительности и в неизбежности судьбы, наследия в его крови. Держа их близко - отца и сына - держа в оппозиции. Постоянно подталкивая и понукая, не давая времени, чтобы примириться, чтобы разобраться со всем этим. Вызывая все деформирующие душу страхи и сомнения, питающие негодование Скайуокера, и затем спуская его против отца.
Великолепная зияющая уязвимость.
Были и другие слабые места, разумеется, и Палпатин использует каждое из них - но ничто не могло сравниться с этим. С тем, что уже предоставило ему джедая. Осторожными манипуляциями это даст ему ситха.
Мысль принесла улыбку на его лицо, что еще больше выбило джедая из колеи.
Палпатин отвернулся, пытаясь скрыть свое веселье, медленно прошел к стулу и, устроившись на нем, снисходительно взглянул на мальчишку:
- Сядь.
Люк немедленно ощутил, как взбрыкнуло его упрямство. Приглашение было простым, но оно подразумевало, что у ситха были замыслы на их встречу, как бы тот ни пытался их завуалировать. Однако он подошел к стулу и сел - у него тоже была повестка дня на сегодня.
Палпатин кивнул в сторону накрытого стола:
- Поешь.
Худшим было то, что Люк знал, что Палпатин прав – ему нужно поесть. Каждый солдат знал: ты спишь, когда можешь, и ты ешь, когда можешь, потому что не знаешь, когда это будет доступно тебе вновь. Два дня без еды; уже и так ослабший от ран и операций, он чувствовал, как сдает физически, если не умственно. Ему нужно поесть. Если появится шанс побега, он будет слишком слаб, чтобы воспользоваться им. Он должен поесть.
Не будь упрям. Ешь.
- Нет.
Люк поник от собственного выбора.
Палпатин мельком взглянул на слуг, и те сразу вышли вперед - заполнить высокие дымчатые бокалы темным рубиновым вином. Ситх видел, как джедай одно мгновение смотрел на еду и затем решительно отвел взгляд в сторону, уставившись на огонь в камине. Он должен хотеть есть к этому моменту; Вейдер был проинструктирован кормить его по минимуму, а с тех пор, как мальчишка прибыл сюда, он не ел вообще. Палпатин хотел, чтобы его джедай оставался голодным и видел спасение только за этим столом – хотел, чтобы это дикое существо научилось есть из руки своего нового Мастера.
Мальчишка выбрал ошибочный путь для борьбы и знал об этом – Палпатин отлично читал его чувства в Силе - но тем не менее он продолжал сопротивляться, не мог поступить иначе. Решительный и упрямый, как его отец. Сила, которая могла стать слабостью при небольшом осторожном управлении. И слабость, которая могла стать силой, если он не будет сдерживать ее. Однако, если все пойдет по плану, это специфическое сражение будет закончено уже этим вечером.
Палпатин кивнул – и слуги вместе с теневыми охранниками Люка, поклонившись, тихо вышли из комнаты.
Люк вновь поймал дразнящий проблеск свободы из наружного коридора, увидев также и принятые меры у дальней стены, и поднятое в направлении открывшегося проема оружие.
Палпатин подвинулся ближе к спинке стула, чем привлек внимание Люка к текущему моменту.
- Я хочу знать, где мои друзья, - произнес он ровным голосом.
Император только пристально взглянул в ответ.
- Я знаю, что они здесь, в Главном Дворце, внизу, - продолжил Люк твердо. - Я хочу видеть их.
Палпатин хранил молчание, и на этот раз Люк был готов переждать повисшую тишину.
Наконец Император произнес:
- У тебя есть еще какие-либо явные слабости, о которых ты хотел бы объявить?
Его джедай только приподнял подбородок, отказываясь сходить с намеченного пути:
- Я хочу видеть их.
Палпатин слегка улыбнулся перемещаемым линиям сражения - если мальчишка думал, что мог направить их разговор, он был неправ.
- Они - предатели, их дела находятся в юрисдикции твоего отца, - ответил он, немедленно поворачивая дискуссию туда, куда предназначал сам.
- И кто командует Вейдером? - парировал Люк.
Палпатин проигнорировал вызов.
- Мне любопытно… кажется, тебе… неудобно признавать своего отца отцом, дитя.
Люк довольно долго молчал, стискивая зубы, чтобы не ответить то, что рвалось наружу - концентрируя мысли на своей цели.
Выражение Палпатина не изменилось ни на йоту – однако он внимательно наблюдал за трением челюстей мальчишки. Мысли о родстве с Вейдером уже замучили Скайуокера, и Палпатин не собирался упускать возможность провернуть этот нож глубже, расширяя рану. Тем не менее мальчишка превосходно сохранял концентрацию.
- Я хочу видеть своих друзей.
- Зачем?
- Чтобы убедиться, что они в порядке.
- Ты можешь сделать это, не видя их. Эта способность - часть твоего наследия.
Глаза мальчишки лишь немного ужесточились.
- Тебе… неудобно, что они здесь, - Палпатин произнес это больше как утверждение, чем вопрос, заставляя Люка сомневаться: прочитал Император его мысли или просто сообщил очевидное. В любом случае он не ответил.
Палпатин сделал паузу, взял бокал вина, и затем, как если бы чувствовал, что его последующее утверждение понятно, но нуждается в разъяснении, добавил:
- Их свобода продается, конечно. По определенной цене.
- Очень сомневаюсь. Если только их свобода не послужит вашим собственным целям.
Палпатин улыбнулся:
- О, ты судишь меня слишком резко, джедай.
- Не думаю, что это возможно.
Палпатин только засмеялся - словно разделяя шутку со старым другом:
- За прожитые годы я пришел к заключению, что у всего есть цена.
Люк не упустил значения сказанного, однако решил проигнорировать его. В течение долгого времени он позволял тяжелой тишине висеть между ними, пока Палпатин пристально и стойко смотрел на него…
Наконец, с тихим вздохом от нежелания уступать, но зная, что ему не оставалось ничего другого, Люк спросил:
- И какова цена?
- Хорошо сделано, джедай, - Император поставил бокал и подался слегка вперед, как если бы игра наконец пришла в движение. – Какова цена?
Он театрально заколебался, не сводя дразнящих желтых глаз с Люка и демонстрируя покрытые пятнами зубы - словно это был вопрос, над которым он задумался только сейчас. Но, даже зная его столько, сколько знал Люк, он понимал, что это неправда – и в отвращении резко откинулся назад, в отвращении от необходимости соблюдать вежливость с этим существом, от необходимости вообще находиться здесь.
В своем волнении ситх, казалось, не заметил этого:
- Так сколько… сколько стоит твоя маленькая принцесса? - И, сделав вид, что он мгновение обдумывал это, продолжил: - Ах… но она - мое исключение. Я думаю, ничто не спасет ее от плахи палача.
Люк почувствовал, как сердце пропустило удар.
- Они нужны вам живыми.
Палпатин дьявольски усмехнулся:
- Мне нужен только один из них, чтобы держать тебя, джедай. А Лея Органа слишком долго была для меня занозой. Теперь, когда она наконец в моих руках, я накажу ее для примера остальным. Мои враги долго будут помнить об этом.
От слов Палпатина, так небрежно произнесенных - словно жизнь Леи была лишь малозначительной деталью намного большей игры - Люку сдавило грудь.
- Вуки пойдет в шахты Кесселя. С его силой он сможет продержаться там год. Калриссиан пойдет с ним - хотя я сомневаюсь, что его хватит настолько же. Кореллианец останется пока здесь. Твой отец считает, что его будет достаточно, чтобы удерживать тебя.
- Вейдер ничего не знает обо мне.
- Он сказал, что ты спрашивал о нем, когда был ранен, - ответил Палпатин, легко вовлекая Вейдера в свой заговор.
- Потому что я знал, что его единственного не было на корабле.
- Тем не менее ты переживал о нем и хотел освободить от Хатта.
- Я попросил бы это для любого из них.
- Достаточная причина, чтобы полагать, что кореллианец важен для тебя, - Палпатин намеренно пожал плечами. - Если это не так, скажи мне, и я казню его этим вечером. Возможно, тогда я должен буду вернуться к твоей маленькой принцессе. Только смерть Соло может удержать ее голову от плахи. Пока.
Люк поднял руку, потирая висок. Что он должен ответить на эту провокацию? Скажет: «Да, Хан ничего не значит для меня» и рискнет тем, что Император осуществит свою угрозу только для того, чтобы раскрыть блеф Люка. Он понимает, что у него еще есть Лея для управления им…
Слишком высоки ставки, чтобы делать обманный маневр, и он не ответил ничего вообще.
Палпатин сложил пальцы домиком, ожидая ответа; атмосфера вокруг была буквально пропитана его развлечением, и Люк мог только стискивать зубы перед лицом этих непрерывных манипуляций.
Ситх еще долго продолжал смотреть на него.
- Так что? Свобода кореллианца имеет ценность для тебя?
- Сначала Лея, - ответил Люк, и глаза Императора сузились.
- Нет. Нет - у меня есть планы насчет твоей маленькой принцессы, - медленно проговорил Палпатин, устанавливая щиты, чтобы скрыть свои истинные намерения - хотя не слишком крепкие и не слишком быстрые: прямая ложь могла обнаружиться фактом, что она слишком сильно ограждена. Впрочем, Палпатин редко прибегал к так