- Мон, - улыбнулась Лея, искренне обнимая старшую женщину - прошло так много времени с тех пор, как она видела ее и с тех пор, как чувствовала себя в безопасности.
Мон Мотма крепко держала Лею в течение долгих секунд, радуясь, что та благополучно вернулась назад. Они всегда были близки, фактически были семьей, будучи хорошо знакомой с ее приемными родителями, Мон знала Лею с пеленок, и теперь у них не осталось никого, кроме друг друга. Мон уже прочла рапорт Леи, написанный той в течение недельного полета возвращения к флоту, и так же говорила с ней несколько раз, пока оба их корабля одновременно находились в реальном пространстве между прыжками – но о шпионе она не упоминала. Некоторые вещи лучше делать наедине, лицом к лицу.
- Лейтенант Грейд проследит, чтобы твои друзья были устроены в каютах… а у нас есть кое-что, о чем нужно поговорить, - сказала она серьезно, уводя Лею.
.
.
.
- Разрешите, - сухо проговорила Лея, беря в руки прозрачный пакет с лежащим в нем комлинком, не веря своим глазам и поворачиваясь от Мон к Криксу Мадину, чье лицо было скрыто в слабом освещении тщательно освобожденного коммуникационного блока.
- Мы не обвиняем, пока, - нейтрально произнес Мадин. Он также знал Люка, и поначалу не мог принять правду, что лежала прямо перед ним. Но по мере увеличения фактов в нем росло негодование, и сейчас, будучи вынужденным излагать их отрицающей все Лее, Мадин и сам начал убеждаться в верности своих слов.
- Что мы действительно знаем наверняка – это то, что с этого комлинка посылались закодированные сообщения. С этого устройства мы можем отслеживать их более точно.
- Все отсылают несанкционированные передачи, - запротестовала нисколько не убежденная его словами Лея.
- Они закодированы, - мягко ответила Мон. - Как только у нас появился этот комлинк, мы проследили более сорока передач с его диапазона частоты за последний год – и все закодированы. Это стандартный комм, Лея - у него вообще не должно быть способности работать на такой сжатой частоте.
- Вы даже не уверены, что этот комм - его, - парировала Лея, не желая сдаваться так легко, и все же внутри вновь зашептал тот тихий голос, что мучил ее раньше.
- Этот комм находился в его контейнере, - спокойно произнес Мадин.
- Мы не говорим, что он принадлежит ему, - возразила Мон, желая дать Лее время, чтобы принять очевидное, - мы только ищем ответы.
- Если бы я была имперским агентом, не думаю, что я бы оставила свой переделанный комлинк в моем собственном контейнере, - ответила Лея, подразумевая большой персональный ящик из пластила с написанным сбоку по трафарету именем владельца. Контейнеры перевозились с корабля на корабль при каждом перераспределении. В них содержалось все личное имущество - ничтожно малое в случае Люка: униформа, рабочая и гражданская одежда, дека, масса, связанных с работой информационных чипов… и этот комлинк.
- Мы тоже не слепы, - мягко заверила Мон, успокаивая гнев принцессы. - Лея, мы знаем, что у нас был шпион - знаем это уже почти год.
- Люк был с нами три года, Мон, - прервала Лея.
Мадин покачал головой:
- Мы лишь узнали о шпионе год назад - но он, наверняка, действовал до этого.
- Он? - спросила Лея многозначительно. Она думала, что из всех присутствующих Мадин будет настаивать на обвинениях в последнюю очередь, так как он сам являлся имперским невозвращенцем и так же находился раньше под подозрением.
- Последняя закодированная передача с этого комлинка вышла меньше, чем за два часа до имперской блокады Хота, - сказал Мадин серьезно. - Одна была послана за три недели до установки последнего базисного оборудования на планете, еще одна - отправлена за день до прибытия туда первых подразделений для установки лагеря, включая Разбойную эскадрилью. Хоть мы и не знаем, что они содержали – у нас не получается взломать код – но, думаю, что даты в значительной мере сами говорят за себя.
- Да, я не сомневаюсь, что это оборудование шпион использовал для передачи информации - я только подвергаю сомнению личность владельца, - Лея слышала, как повышается тон ее голоса. Руководитель комотдела нервно обернулся - в конце концов, это именно он объединил все части, когда получил данный табельный комлинк для установки переназначения.
Все медленно доходило до сознания Леи… И она почувствовала себя больной и усталой.
Мадин был прав, конечно: около года они просто знали о существовании шпиона, сливающего информацию - и все это время пытались поймать его. Но тот всегда избегал всех их тонких уловок, всех тщательно расставленных ловушек, в мельчайших деталях разработанных штатом командования – членом которого был и Люк.
Неужели он предал их? Сидел на тех заседаниях со своей искренней улыбкой, всегда фонтанируя предложениями и всегда расстраиваясь при неудачах…, неужели он сидел среди них и смеялся, зная, как близко они находятся к тому, кого ищут и как все же световыми годами далеко?
Она покачала головой, тщательно рассматривая факты и сильно обкусывая при этом ноготь - до тех пор, пока не пошла кровь. Боль странным образом успокоила ее, отвлекая от холодной действительности.
Это не мог быть Люк - это был не Люк - тот, о ком они говорили, не так ли?
Но было слишком много обстоятельств и фактов, которые медленно и неотвратимо складывались, как кусочки мозаики.
Именно его подразделение, казалось, всегда было вовлечено во все острые ситуации. Разбойная эскадрилья в первую очередь оказывалась в гуще событий, влетая из одной неприятности в другую. А потом, когда Люка назначили коммандером эскадрильи – именно его подразделение всегда проходило на волосок от гибели. Только Разбойная эскадрилья уходила от преследования так, что Империя дышала ей прямо в затылок, как это было на Хоте.
Хан постоянно говорил, что Люк был магнитом для неприятностей.
Хан. Лея почувствовала жжение в горле при мысли о нем. Что с ним сейчас? Потому что, если Люк действительно был имперским оперативником, тогда…
Она нахмурилась, сомневаясь снова: нет, он не был. Он не был. Независимо от того, что происходило, это было не тем, чем казалось. Люк никогда бы не предал их. Он никогда бы не предал ее. Она слишком хорошо знала его.
- …пытались взломать его в течение трех недель, но это - подвижный код, - извиняющимся голосом объяснял родианец, руководитель комотдела, говоря на общегалактическом с сильным акцентом. - Он переписывает себя каждый раз во время передачи. Ключ к изменяющемуся алгоритму находится где-нибудь в предыдущей коммуникации, но без ключа к ней, у нас нет никакого способа связать все это.
- Как давно? – просто спросила Лея, не в настроении для оправданий.
- Я сожалею, но мы точно не знаем. Если бы нам удалось сломать один ключ - хотя бы один ключ - тогда мы смогли бы в итоге расшифровать все, но у нас нет никакой отправной точки, а передачи очень короткие - очень небольшой продолжительности. И они посылались внутри действующих сообщений - обычных коммуникаций внутри флота. И, возможно, имеется больше дюжины сообщений, которые мы попросту не нашли - те, что не были автоархивированы. А любой разрыв в порядке ломает последовательность ключа и возвращает нас назад в исходную позицию.
- Спасибо, руководитель, - выразила признательность Мотма. - Пожалуйста, продолжайте свои попытки - я уверена, что нам не нужно подчеркивать, насколько это важно.
- И насколько важно, чтобы эти факты пока не разглашались, - добавила Лея, все еще цепляясь за надежду и не желая утечки любой информации, где фигурировал бы Люк. Она вернула положенный в пакет комлинк оправдывающемуся от ощущения своей вины родианцу. Пришедшая в голову мысль повернула ее к Мадину:
- Но как бы там ни было, почему вы обыскивали вещи Люка?
- Мы… - Мон заколебалась, и Лея мысленно приготовилась к новому удару. - Коммандер Скайуокер был причислен к погибшим, Лея. После сражения на Хоте.
Лея побледнела.
- Что?!
Мадин начал было говорить, но Мон подняла руку, останавливая его - желая, чтобы Лея услышала это от нее.
- Люк пропал без вести и считается умершим. Вот почему освобождали его контейнер - именно так мы нашли комлинк, который вернули руководителю ком для служебного переназначения. И когда он проверял его - тогда-то и нашел некоторые вещи.
Лея только уставилась на Мон, неспособная принять еще больше подобной информации.
- Когда Люк впервые вышел на связь с вами после Хота? - спросила Мон.
Изо всех сил Лея пыталась вспомнить - казалось, это было целую жизнь назад.
- Мы… Гипердвигатель «Сокола» был поврежден еще в системе Хота. И мы ползли к системе Беспина на главном двигателе несколько недель. Потом ждали запчасти для ремонта; я не доверяла Ландо, чтобы рисковать связью с вами, кроме того одного сообщения. Я думаю… возможно… пять недель - может, семь?
- Он не вернулся, Лея, - сказала Мон мягко. - Он не воссоединился с флотом.
- …Где он был? – все, что она смогла произнести.
- Как раз это мы и хотели бы выяснить, - зловеще пробормотал Мадин.
- Он рассказывал тебе о том, где был? - нажала Мон. – Хоть что-то?
- Нет, я думала, он прибыл из-за сообщения, что я послала вам… - Лея затихла. - Откуда он узнал о нас, если не был с флотом? И зачем ему вообще прилетать, если он имперский агент? Зачем все это?
- Мы предполагаем… мы думаем, что у него, возможно, была определенная задача, - ответил Мадин.
- Какая?
Мон выдержала паузу, глядя на Мадина, затем сказала:
- Мы предполагаем, что эта задача – ты, Лея. А может, и все мы - руководители штаба.
- Я?! - сердце пропустило удар и зашлось в бешеном ритме в ответ на это обвинение - подразумевающее настоящее предательство.
Мадин вышел вперед.
- Подумайте. Если бы он смог передать одного из лидеров Альянса имперцам, а потом, казалось бы, вызволить ваших спутников, он смог бы по-прежнему вернуться к нам с неповрежденным прикрытием. Возможно - чтобы поймать второго руководителя; и, конечно же, чтобы продолжать передавать информацию.