И все же он всегда находился под невероятной охраной, большая часть которой была хорошо скрыта от тех немногих приближенных, кто был наделен правом проходить так далеко, в эту очень ограниченную территорию Южной Башни.
Никто во дворце, кроме тех, кто был связан с ним ежедневно, не имел ни малейшего представления о том, кем он был, и Халлин был подвержен изощренным и многочисленным попыткам выяснить это. Почему решили, что именно он должен знать все, было загадкой - так как он был почти так же несведущ, как и все остальные, хорошо понимая теперь, что его снабдили только формально принятой версией о прошлом Скайуокера. А еще ему дали совершенно ясно понять, что упоминать имя Люка Скайуокера вне обстоятельств, когда они находились наедине, являлось абсолютным запретом. Его предписывалось называть «коммандер». Когда бы то ни было. Только «коммандер».
Халлин много раз слышал о том, что Люк был одним из тайных хваленых агентов Императора - таким же, как, предположительно, коммандер Джейд - обученным с юного возраста незаметно передвигаться по всей Империи, выполняя приказы своего господина в «деликатных» ситуациях. Согласно другому слуху, этот человек служил раньше императорским гвардейцем - специалистом по проникновению, который, как и лейтенант-коммандер Риис, находился теперь в отставке и занимал более обыкновенное положение в свите Императора. Любая из этих версий могла быть правдой, что бы ни думал Халлин, но ничто не объясняло охранников у дверей - более нервных сегодня, чем обычно.
По какой-то причине Скайуокер вновь был ограничен только двумя комнатами: гостиной и спальней - или, скорее, по очень очевидной причине: было трудно не заметить внушительных ремонтных работ вокруг двери из столовой в гостиную; массивная армированная клетка базовой защитной конструкции, окружающая проем, была тщательно восстановлена, но пока еще не скрыта.
Плюс ко всему у него попытались забрать скальпель на главном входе; это казалось чрезмерным даже здесь - несмотря на то, что охранники и раньше были крайне осторожны. Пришлось энергично спорить и доказывать, что короткий медицинский лазер вряд ли может представлять угрозу, пока коммандер Джейд не дала наконец своего разрешения. По мнению Халлина все это походило на маниакальную крайность. Хоть Скайуокер и был заключенным, он вел себя довольно вежливо и кротко – никогда не совершая чего-либо угрожающего.
Он был одного роста с Халлином, но в отличие от доктора, проводившего дни в спокойном изучении хирургии и медицины, обладал твердой развитой мускулатурой, сформировавшейся за годы военной службы. И он всегда казался очень невозмутимым и сдержанным. Ни разу Халлин не чувствовал, что бы тот представлял опасность для него, как это было в присутствии его отца; даже, когда у них были разногласия в ходе их обсуждений - что было почти всегда; для человека, живущего в императорском дворце, Скайуокер имел слишком радикальные взгляды.
Доктор часто испытывал желание спросить самого Скайуокера о том, что происходит… но после одного их неосторожного разговора, в котором тот кратко разъяснил несколько моментов, вызвав только еще больше вопросов, Халлину убедительно дали понять, что его недавно приобретенное положение сильно зависит от его сотрудничества - тогда как любое полученное знание может представлять для него опасность; по отчетливому впечатлению Халлина - смертельную опасность.
Скайуокер ворвался в ход мыслей доктора, пока тоn работал, начав одну из их обычных дискуссий; всегда сходных по духу, несмотря на разные мнения.
- Вы когда-нибудь спрашивали себя о том, что вы делаете, Халлин? Правильно ли это?
- Нет, - многозначительно ответил доктор, - и именно поэтому я нахожусь не здесь, в отличие от вас.
- Тогда вы - дурак, - не задумываясь, парировал Скайуокер с краткой, напряженной улыбкой. - Если я выйду отсюда - я свободен; вы же останетесь в своей тюрьме навсегда.
- Как чудесно вы убеждены в своей правоте, - беззлобно и легко возразил Халлин. – Но думаю, это все, что у вас есть в распоряжении.
- У меня есть честность, - Люк не смотрел на доктора, зашивающего порезы на его руке.
- Честность не открывает двери, - отклонил Халлин дружественным тоном. Ему нравился Скайуокер, несмотря на расхождения взглядов, и по правде, он наслаждался их небольшими дебатами.
- Честность нельзя приковать цепью, - любезно ответил Люк.
- Но вас, очевидно, можно.
Скайуокер только улыбнулся на это, ничуть не обидевшись:
- Ваша правда.
Он повернулся, чтобы посмотреть на руку, когда Халлин распылял туда какую-то жидкость; три самые глубокие раны пришлось зашить, остальные обошлись пластырем.
- Спасибо, - сказал Люк рассеянно, лишь мельком взглянув на швы.
- Попытайтесь держать ладонь открытой - чтобы швы не разошлись до утра. И держите ее в сухости, - сказал Халлин, собираясь. - Жаль, что это оказалась не другая рука - было бы намного проще.
- Но тогда, вероятно, вас позвали бы только утром, - ответил его пациент, будто искал подтверждения.
- Скорее всего. - Халлин нахмурился, смотря на маленький ручной сканер с показаниями данных крови его подопечного. - У вас очень высокий уровень адреналина, - продолжал он хмуриться, читая данные. - И сердцебиение выше нормы. Как вы себя чувствуете?
- Прекрасно. Спасибо, Халлин, - Скайуокер встал, вежливо давая понять, что доктор свободен, и тот отступил, вновь начав укладывать инструменты в чемодан и карманы.
- Если вам нужно что-то для сна…
- Нет. Спасибо.
Халлин пожал плечами и подошел к дверям, ожидая, когда они откроются. Два алых гвардейца расступились по сторонам, пропуская его.
- А-а!
Услышав вскрик, доктор обернулся и увидел своего пациента, неловко держащегося за раненую руку.
- Швы… разошлись… - он шел к Халлину, вытянув перед собой руку, и тот сделал полшага ему навстречу.
Скайуокер достиг дверей, протянул ему руку… и доктор нахмурился - все швы были в порядке…
Это случилось в одно мгновение, в одном сплошном пятне действий - Халлин едва успел зафиксировать их до того, как они закончились.
Скайуокер резко повернул больную руку в сторону, и длинная силовая пика вырвалась из захвата ближайшего охранника, совершая короткий прыжок к уже ступившему вперед Скайуокеру.
Он схватил пику в воздухе и, быстро провернув вокруг, с силой ударил надзирателя в грудь; активизированная пика выпустила ослепительный мощный заряд, укладывая человека без единого звука-
Не останавливаясь ни на миг, чтобы убедиться, что тот упал, Скайуокер тут же направил пику в другую сторону, на второго стражника, используя противоположный конец для скорости; таким образом, оба гвардейца были на полу, прежде чем Халлин даже понял, что случилось.
Два охранника, стоящие у дверей столовой, начали двигаться вперед, доставая скрытые бластеры, в то время как Скайуокер, перебросив пику в другую руку, протянул перед собой левую ладонь, раскрывая пальцы…
И каким-то образом охранники были отброшены назад; оторвавшись ногами от пола и размахивая руками, они поразили дальнюю стену со зверским хлопком, который мог быть как звуком брони, так и звуком костей, или и того, и другого вместе.
- С-стой!
Полностью проигнорированный Скайуокером, Халлин шагнул назад, нащупал в кармане медицинский скальпель и, включив крошечное лезвие, начал размахивать перед собой.
Скайуокер просто взглянул на него.
- Серьезно? - спросил он, все еще держа пику в руке.
Теперь, внезапно, в этой резкой перемене - в его позиции, намерении и небрежно угрожающей манере - он очень был похож на своего отца.
Доктор посмотрел на пику и на четырех охранников, лежащих без малейшего движения, затем взглянул в глаза человека перед ним…
И отступил, опуская скальпель, тогда как Скайуокер, взяв за шиворот одного из гвардейцев, быстро тащил того к огромным окнам столовой, громко считая при этом в обратном порядке.
Входные двери, бесспорно скрывающие за собой большое количество охраны, ждущей возможности попасть внутрь, находились в процессе открытия.
- Пятнадцать, четырнадцать…
Халлин повернулся вслед Скайуокеру; тот невозмутимо подошел к окнам, остановился, словно собираясь с мыслями… и выбросил открытую руку перед собой.
Нечто… что-то рвануло в воздухе с мощью, заставившей болезненно натянуться барабанные перепонки, и в то же самый миг тяжелые укрепленные окна взорвались наружу ливнем острых, мелких осколков; пронзительный звук рвущихся волокон транспаристила конкурировал с одновременно раздавшимся оглушительным сигналом тревоги.
Халлин видел, как шевелились губы Скайуокера, считая в обратном порядке, когда тот перешагнул через еще падающие обломки и скрылся в темноте балкона, продолжая тащить за собой потерявшего сознание охранника.
Доктор стоял, замерев в течение нескольких долгих секунд, и когда наконец двери закончили свой сложный многоступенчатый цикл открывания, понял, что это именно то, что считал в обратном порядке Люк.
Охранники в ярко-красных одеждах потоком хлынули в комнату, держа активизированные пики. Халлин без надобности жестикулировал к огромному зияющему отверстию в стене - к дико качающимся массивным кускам армированных перемычек, удерживающихся на месте лишь за счет нескольких неповрежденных волокон транспаристила.
Он отошел подальше, наблюдая, как все больше и больше гвардейцев проникает внутрь, затопляя комнату алым цветом. На мгновение он увидел темный экипированный комбинезон и горящие рыжие волосы коммандера Джейд, когда та проталкивалась вперед, затем она снова затерялась в толпе.
Забавно, но в ту минуту, окруженный диким хаосом из шума и людей, с сердцем, отбивающим стаккато в груди, единственная мысль, пришедшая в потрясенный разум Халлина, перед лицом невероятного открытия истинных способностей Скайуокера, была: «Так вот почему они хотели забрать у меня скальпель!»
.
Мара стояла на балконе, пристально всматриваясь поверх резной каменной балюстрады, пытаясь обнаружить Скайуокера в густой темноте; гигантские лучи света, освещающие стены Башни и делающие их тем самым видимыми на много миль вокруг, сейчас полностью ослепляли ее.