Десятке, которую 27 октября 1947 года вызвали в Вашингтон на заседание сенатской комиссии по расследованию "антиамериканской деятельности", пришлось занять места, отведенные для подсудимых.
Многие американские газеты в те дни писали, что только теперь удалось раскрыть "коварные замыслы" этой десятки; как пояснило же ФБР, действия этих кинематографистов должны рассматриваться в качестве "наиболее злостных преступлений против американского народа".
Все это, разумеется, привлекло внимание любопытствующих, для которых Голливуд, с его скандальными историями и преступлениями, был загадочным и экзотичным миром. Теперь они рассчитывали заглянуть за его кулисы, став очевидцами разоблачения новых преступлений, в которых замешаны "знаменитости". Но после многочасового допроса многие зрители, особенно из молодых, были разочарованы.
Что же такого сделали допрашиваемые? - недоумевали они, так как ни о каких преступлениях пока не было сказано ни слова.
У десятерых обвиняемых выясняли данные, относящиеся к годам их молодости, спрашивали, когда они пришли работать в кино, кто их друзья, что они делают в свободное время, на что тратили деньги, часто ли бывали за границей или принимали у себя иностранцев, какое намерение преследовали тем или иным своим фильмом, кто подал им идею этого фильма, как часто посещали различные собрания. Но в первую очередь интересовались вопросом, который позднее, по ассоциации с популярной радио-викториной, получил ироническое название "64-долларового вопроса": "Являетесь ли вы сейчас или были когда-либо в прошлом членом коммунистической партии?"
Слушание дела длилось до 30 октября.
Обвиняемые на "64-долларовый вопрос" отвечать отказались; при этом они ссылались на ту статью конституции США, согласно которой ни один гражданин не может быть принужден давать сведения о своей принадлежности к той или иной политической организации. Они заявили, что вся эта процедура - не что иное, как "легализованная форма суда Линча".
И, как выяснилось несколько позже, утверждение это отнюдь не являлось большим преувеличением. В нарушение их конституционного права не отвечать на подобные вопросы каждый из десяти кинематографистов получил шесть месяцев или год тюрьмы за "неуважение к конгрессу", как было сформулировано в обосновании приговора.
После этой "десятки", перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности пришлось отвечать за свое мировоззрение ещё ряду видных деятелей Голливуда.
До 1954 года были расторгнуты договоры примерно с тремя сотнями актеров, сценаристов, операторов и музыкантов.
Приказ президента о "проверке лояльности"
С окончанием процесса "голливудской десятки", в октябре 1947 года, в США машина "холодной войны" внутри страны была запущена на полные обороты.
Официальный старт "холодной войне" дал Уинстон Черчилль своей печально известной речью 5 марта 1946 года в Фултоне (штат Миссури). Он сказал: "На русских больше всего действует аргумент силы", подразумевая тем самым, что следует создать англо-американский военный блок и придать его политике необходимую "убедительность" при помощи атомной бомбы. Ровно через неделю президент Трумэн, едва лишь год пробывший в Белом доме, показал всему миру, что практиковавшееся Рузвельтом сотрудничество с Советским Союзом уже принадлежит прошлому. Господство на всем земном шаре - такова была цель, и президент для начала потребовал от конгресса дополнительно к военному бюджету 400 миллионов долларов, чтобы "избежать коммунистической опасности".
Как почти все американские президенты, Трумэн тоже пытался дать "теоретическое обоснование" своей политики, и в марте 1947 года провозгласил названную его именем доктрину - стратегические принципы внешней политики, направленные на "сдерживание" коммунизма.
Основой внутриполитического "сдерживания" явился декрет, подписанный Трумэном 21 марта 1947 года и ставший известным как "распоряжение о проверке лояльности". Началась проверка политической благонадежности федеральных служащих США - от почтальонов и научных сотрудников государственных институтов до членов правительства.
Проверке подвергались также служащие частных фирм и предприятий, выполнявшие правительственные или военные заказы. Ответственность за выполнение программы "проверки лояльности" была возложена на специальный орган - федеральное ведомство личного состава, а также на следственные органы соответствующих федеральных учреждений.
Но в каждом отдельном случае в проверке непременно участвовало ФБР, ибо все анкеты проходили через его вашингтонский центр, где существовало только два варианта: или получение штемпеля "Никаких компрометирующих данных в ФБР не имеется", или задание джи-менам расследовать возникшее подозрение в политической неблагонадежности данного лица.
Разумеется, ФБР в прежнем составе было не в состоянии осилить огромную гору работы по расследованию: только за период с 1933 года бюрократический аппарат правительства увеличился с 600 тысяч сотрудников до двух с лишним миллионов. И уже существовавшая в ФБР система сыска была теперь расширена.
Вскоре во всех учреждениях сидели "доверенные лица" ФБР. Трумэновское "распоряжение о проверке лояльности" предписывало держать имена этих "информаторов" в строгой тайне. Повсюду в стране установилась гнетущая атмосфера, порой даже незначительные личные конфликты быстро перерастали в доносы; привлек к себе внимание ряд самоубийств.
Из всех следственных органов того времени особенно печальную известность снискала уже упоминавшаяся сенатская комиссия по расследованию "антиамериканской деятельности".
Председателем её с 1947 года являлся человек, имя которого стало символом поры "охоты на ведьм", - Джозеф Маккарти, сенатор от штата Висконсин.
В ходе слушания дела "голливудской десятки" в октябре 1947 года он впервые продемонстрировал современные варианты инквизиции и психологического суда Линча. Тот, кого вызывали на допрос в комиссию Маккарти, был человек конченый, уничтоженный как личность или, по меньшей мере, лишенный своего материального положения. Отказ от дачи показаний или утвердительный ответ на "64-долларовый вопрос" всегда означал потерю работы, а зачастую тюрьму и как её следствие - подорванное здоровье, стоило человеку попасть в руки "расследователей". Если же кто-либо ради сохранения куска хлеба пытался выдать свою принадлежность к коммунистической партии за "временную ошибку", маккартисты требовали от него сведений обо всех известных ему членах этой партии. Того же, кто хоть раз что-нибудь "показал", они толкали все дальше по пути предательства.
Таким образом, ФБР приобрело для себя немалое число осведомителей. Фред Дж. Кук в своей книге о ФБР отмечал, что между Гувером и Маккарти возникла "удивительная общность" взглядов и действий. Когда, например, сенатору для его пресловутой комиссии требовался новый сотрудник, шеф ФБР охотно отдавал в его распоряжение своего лучшего агента.
Гувер и Маккарти даже проводили вместе свой отпуск на морском курорте Ла Джолла близ Сан-Диего в Калифорнии.
Когда репортеры спросили шефа ФБР, каково его мнение о сенаторе, тот ответил: "У него энергичный характер... Я считаю его своим другом и полагаю, что он платит мне тем же".
Подводя итог, Кук пишет о периоде "охоты на ведьм":
"Это был неприкрытый облик возникающего фашизма. Это были методы, которыми пользовались Муссолини и Гитлер. При такой системе пускаются на любое предательство, лишь бы уничтожить политического оппонента. Тут уж больше не дискутируют о проблемах".
Месть судьи Медины
...Стрелки электрических часов в зале суда на нью-йоркском Фоули-сквер показывали ровно 11 часов, когда судья Медина, кряхтя, уселся в кресло, бросил злобный взгляд на одиннадцать подсудимых, поправил черную мантию и повернулся к секретарю суда:
- Пусть войдут присяжные.
В зал гуськом вошли двенадцать мужчин и женщин.
Началась длинная церемония опроса присяжных секретарем суда.
Прежде всего, председатель суда разъяснил, что присяжные должны прийти к единогласному решению и признать всех обвиняемых "виновными в смысле предъявленного обвинения".
Затем секретарь задал каждому из двенадцати присяжных один и тот же вопрос: "Считаете ли вы обвиняемого (например, Юджина Денниса), виновным в предъявленном ему обвинении?"
Ответы гласили: "Да, все обвиняемые виновны".
Обвиняемыми были Юджин Деннис, тогдашний Генеральный секретарь Коммунистической партии США, Генри Уинстон, нынешний Председатель Компартии США, Гэс Холл, её следующий Генеральный секретарь, и другие члены Национального комитета компартии.
- Благодарю присяжных за проделанную работу и за это решение, - сказал в заключение процесса судья Медина. - Вы, леди и джентльмены, отнеслись к ней с должным рвением. Вы оказали нации огромную услугу. Еще раз благодарю вас.
А затем судья огласил меру наказания: пять лет каторжной тюрьмы и 10 тысяч долларов денежного штрафа каждому приговоренному. Только Роберт Томпсон получил три года: судья учел его высокую награду, полученную в годы второй мировой войны. Дабы создать устрашающий прецедент для последующих процессов, судья Медина придумал нечто совсем необычное. Закрывая заседание суда, он потребовал, чтобы встали шестеро защитников.
- За неуважение к суду и дурное поведение приговариваю к наказанию и вас тоже.
Адвокаты обвиняемых получили от четырех недель до шести месяцев тюремного заключения.
Судья Медина отомстил защитникам за то, что те протестовали, когда он лишал их слова. Этот процесс против руководства Коммунистической партии США, закончившийся 14 октября 1949 года, длился почти девять месяцев.
Что же инкриминировалось обвиняемым?
Суд опирался на так называемый закон Смита 1940 года.
"Виновным в нарушении закона становится тот, - говорилось в нем, в частности, - кто сознательно или преднамеренно высказывается за обязательность, необходимость или целесообразность совершения насильственного переворота". Иначе говоря, предметом обвинения становились не какие-либо действия, а сами убеждения.