— Ну вообще-то… — нерешительно подала голос тетя и скосила взгляд на своего Женю, улыбнулась. — Он сделал мне вчера предложение, и я согласилась. Мы хотели вам сказать… чуть позже. Но раз ты, Алекс, вот так прямо спросила, — тетя закусила губу, — можно больше не хранить секрет, верно, любимый?
Я глубоко вдохнула — и вылезла из душевной ямы, запечатав туда путь. По-моему, меня уже ничто не способно удивить. Вот правда, даже если сейчас и дед, попивающий свой чай и старательно сохраняющий непроницаемое лицо, ни с того ни с сего объявит о скоропостижной помолвке. Лимит, надо полагать, исчерпан, и я теперь знаю, что даже невозможное возможно. Выдохнула уже спокойно, без раздражения.
Мама замерла и с изумлением уставилась на любовную парочку. Евгений же, прочистив горло, согласно произнес:
— Все верно, мы с Леной женимся. И я, Света, поздравляю и тебя, ты действительно заслуживаешь счастья. Сыграем двойную свадьбу, если никто из вас не против?
— Конечно, не против, — вкрадчивым голосом вторглась я в их милый душевный разговор, чтобы хоть что-то сказать.
Вчерашний романтический ужин в обеих парах дал одинаковые плоды? Такое совпадение вообще бывает? Ах да, помню, невозможное возможно, так?
— Правда? — повернулась ко мне Лена, в зеленых глазах счастливый блеск.
Она действительно задала этот вопрос мне? Я то тут вообще каким боком? Будто я что-то здесь вообще решаю? Это их свадьбы, мамина и Ленина, вот пусть они между собой и договариваются, а я точно пас!
— Лен, я рада за тебя, это правда, но вот про двойную свадьбу решайте сами, меня это не касается, я лишь выразила свое мнение, дальше вы сами, — на последних словах я встала и, не обращая внимание на хмурые и озадаченные лица, вышла из столовой.
— Мы приехали. Вот это место, о котором я тебе говорил. — Слова Михаила заставляют приоткрыть веки и отлепиться от холодного окна. Замечаю, что автомобиль остановился у обрыва, выхожу и оглядываюсь. Повсюду цветущий луг, яркие оттенки лета и… серое дождевое полотно. Столбы сильного оглушительного ливня прорезают воздух и мокрой влагой прибивают к земле полевые цветы, зеленую сочную траву; беззащитные листья утопают в водной стихии, тяжелыми серебристыми каплями прижатые к почве.
Закрывая глаза, я запрокидываю голову и ощущаю, как дождь тонкими иглами бьет мне в лицо. Вода приятным касанием омывает мою кожу. Когда-то я так любила воду… и боялась ее. Сейчас не боюсь, уже давно ничего не боюсь.
Мокрые длинные волосы прилипли к лицу, шее и кожаной куртке, капли множеством мелких дорожек стекают по лбу, по бледным щекам, попадая в глаза и на продрогшие губы.
— Зачем ты выбежала из машины? — с недовольным и укоризненным видом появляется рядом мой спутник и накрывает нас обоих зонтом. — Ты промокла вся, заболеешь же, ну!
— Ну и пусть, — равнодушно роняю я, мысленно сожалея, что на пути ко мне дождь столкнулся с внезапной беспросветной преградой из угольно-черной плащевой ткани. Я не успела насладиться. — Так что ты хотел мне тут показать? Тут кругом ни души, — замечаю я, задумчиво подставляя ладонь водным стрелам.
— Алекс, подойдем ближе к обрыву, и ты сама всё поймешь. — Миша ободряюще подталкивает меня в ту сторону, где земля резко обрывается и срывается строго вертикальным склоном далеко вниз, к шумному ручью, бегущему вдоль прекрасной лавандовой долины.
— Красиво, — вздыхаю я, — очень. Но все-таки зачем? — Обернувшись к нему, вопросительно смотрю в серьезные карие глаза.
— Тебе здесь нравится? — задает он встречный вопрос.
— Да.
— Как считаешь, ты могла бы назвать это место спокойным и относительно безопасным?
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— Понимаешь, — спокойно поправляет мужчина. — А теперь действуй. Пусть эта тишь вольет в себя твою душу. Кричи, Алекс. Пусть твоя душа освободиться от той ледяной корочки, что ее покрыла. От той вросшей в нее чужеродной частички, что мешает тебе жить и быть собой. Давай, Алекс, крик души избавит тебя от боли. Станет легче, сама это почувствуешь после.
— Миш, мне это не нужно. Я не хочу кричать, — шепотом проговариваю тихо и смотрю вниз, не испытывая никакого страха перед высотой обрыва, на котором мы оба стоим.
— Представь, что ты здесь одна, меня нет, в радиусе десяти километров никаких построек, ни единого человека. Только ты. Неужели ты не воспользовалась бы такой возможностью? Устояла бы перед соблазном прокричать что-то, что тебя когда-либо волновало? Или волнует? Алекс, неужели тебе этого никогда не хотелось? — недоверчиво вопрошает Миша, кривя губы в ухмылке.
— Возможно, но на данный момент определенно точно нет.
Мужчина хитро сощуривается и вдруг выдает:
— Тогда я первый.
И он начинает истошно орать, разрывая глотку безумным криком, разлетающимся по округе. Я поначалу вздрагиваю, потому как совершенно точно не ожидала такого от взрослого крепкого мужчины в черном спортивном костюме. Стальные мышцы и стойкий, спокойный характер не вязались в моей голове со столь детской или сумасшедшей выходкой, которую он в этот самый миг беззастенчиво мне демонстрирует. Он свободен, ударяет простейшее осознание. От всех и от всего. Неужели Игорь был прав? Я столь искусно притворяюсь, что сама давным-давно поверила в созданную мной же… ложь?
— Подхватывай! — кричит Миша, прервавшись на мгновение.
Мне нужно время, чтобы разобраться в себе, а пока… я произношу следующее:
— Не сегодня, Миш. Если тебе нетрудно, привези меня сюда завтра, ладно? Сейчас мне нужно подумать, — и я, задумчиво поджав губы, направляюсь обратно к его машине. Миша, похоже, отлично понимает меня, потому как благоразумно предпочитает ничего не говорить, просто молча догоняет и открывает мне дверь.
— Поедем в твой спортзал, — негромко предлагаю я, устало откинувшись на переднем сиденье.
— Как скажешь, — раздается сбоку, и я прикрываю веки, в очередной раз проваливаясь в ночной разговор на кухне и вновь и вновь прокручивая в голове слова Игоря…
Глава 23. Горькая правда.
6 июля 2020
Понедельник
Вечером, переступив порог собственного дома, застаю предельно тяжелую в нем атмосферу — в воздухе витает ужасная ругань и трещит электричество, напряжение в виде человеческого гнева и чрезвычайного недовольства.
Что происходит? Отчего мать так взбеленилась? Что она не может поделить с крайне спокойным и рассудительным Евгением? Поскольку я слышу лишь ее крики в его адрес, в то время как сам мужчина отвечает на ее реплики весьма сдержанно и относительно размеренно, сохраняя завидную непоколебимую выдержку. Как он еще не вышел из себя, выслушивая нелицеприятные выражения матери, которыми она его так щедро одаривает, — не возьму в толк. Я бы уже на его месте накричала в ответ и что-нибудь наверняка разбила, если бы это что-то попалось мне под руку.
Я тихонько ступаю на территорию гостиной, но, услышав следующую мамину фразу, напрочь прирастаю к полу, оглушенная и остолбеневшая.
— Никогда! Слышишь?! Никогда Алекс не узнает, кто ее настоящий отец! Ты бросил меня! А теперь считаешь, что имеешь право требовать что-либо?! Не нужен ей такой отец, как ты, понял?! — в сердцах восклицает мать, и Евгений мрачно стискивает зубы. Но вдруг она устало и даже чуть примирительно добавляет: — Зачем тебе это, Жень? Ей уже двадцать, она уже не ребенок. Алекс давно выросла с того возраста, когда ей нужен был рядом отец. Время безвозвратно утеряно, так зачем тебе переворачивать жизнь своей дочери такой внезапной и болезненной новостью? Неужели тебе ее не жаль? А, Жень? Почему бы тебе просто не жить своей жизнью? У тебя скоро свадьба, ты любишь Лену, и я правда, не кривя душой, желаю вам счастья. Но прошу, оставь эту затею, ни к чему нашей дочери такие потрясения, ей и так нелегко, держится на грани, ты ведь сам это прекрасно видишь. Радуйся предстоящей свадьбе, живи в свое удовольствие, но не трогай Алекс, я тебя очень прошу, — твердый голос матери переходит на умоляющий шепот.
— Света, она имеет право знать, что ее отец — я. Ты вечно хочешь ее обманывать? Моя дочь такого не заслуживает. И да, я виноват, моя неосведомленность о твоей беременности ни в коей мере не снимает с меня ответственности. Только вот ты забыла, что своей скрытностью лишаешь меня единственной дочки, прекрасного чувства отцовства, которого я раньше никогда не испытывал, а сейчас… всеми фибрами души люблю нашу с тобой дочь, Света. Не лишай меня этого, не теперь, когда я знаю о ней, об этом восхитительном и хрупком ангеле.
— Тебя не переубедить, да? — с раздражением отзывается мать. — Ну как же ты не пойме… — Ее слова обрываются, поскольку в этот момент она разворачивается и видит меня, побледневшую и застывшую у стены. Неожиданно появившаяся чья-то до боли знакомая рука в немой поддержке крепко стискивает мою кисть…
Более трех месяцев назад
Неожиданно дверь приоткрывается, и девушка поворачивает голову.
При виде человека из прошлого Лена роняет книгу из рук. Не может быть! Как… Господи, ей было пять, когда она видела этого человека в последний раз. Удивительно, но она всё еще помнит его.
— Добрый вечер, мне сказали, что Александра здесь, в этой палате. Это верная информация? — интересуется голос из прошлого, такой знакомый и близкий сердцу тембр.
Как он нашел ее?
— Да, Алекс здесь, — ошарашенная и растерянная, чужим голосом отвечает она.
Мужчина спокойно, твердой походкой проходит в палату, тихонько прикрыв за собой дверь. Без всяких усилий, как пушинку, одной рукой подхватывает второй стул у стены и присаживается рядом с безмятежно спящей Алекс.
— Как она? — наконец интересуется он, не сводя с больной взгляда.
— Твоя дочь в коме, — сообщает Лена, всё это время молча, неотрывно наблюдающая за мужчиной. — Откуда ты здесь?
— Что? — резко спрашивает он, повернувшись к девушке.
— Откуда ты здесь?
— Нет, что вы сказали перед этим?