— Как, еще вправо? — удивился Вадов. — А не уклонимся в другую сторону?
— Не должны. Сильный боковик, 90 километров в час. Только что определил.
— Ну, ну, работай. Беру новый курс. А ты еще проконтролируй, как идем.
— Сделаю…
Срочно уточнить время прибытия на поворотный и рассчитать курс самолета, угол сноса и путевую скорость на второй этап…
Я работаю навигационной линейкой и транспортиром на карте, двигаю подвижным лимбом ветрочета. И снова заполняю графы бортжурнала. И снова работа с РПК. Снова место самолета слева в 12, а потом уже в 15 километрах от линии маршрута. Да что же это такое?! Глазам не верится! Что за сила такая тянет самолет влево?.. Ветер, выходит, не 90 километров, а еще больше! Сроду такого не встречал, сколько летаю!..
И опять работа на карте с мерительными инструментами.
— Товарищ командир! Еще поправка в курс 15 градусов вправо!
— Что? Что? — отзывается Вадов. — Почему такая большая?
— Потому что скоро поворотный. Иначе на него не выйдем, если не довернем.
— А ты не ошибаешься?.. И почему так много поправок?
— Так показывает РПК, товарищ командир. И я ему верю.
— А если РПК врет?.. Точность-то его невелика. Всего 10—15 километров!
— Этот не врет. Я с ним много работал.
— Смотри, Ушаков! Если уклонимся вправо, да попадем в запретную зону к истребителям — головы нам поотрывают. Сначала мне, а уж потом я тебе. Да и столкнуться можем, если впоремся к ним… Какая скорость ветра?
— 140 километров в час.
— Здорово?! А не ошибся в расчетах?..
— Никак нет, товарищ командир. Дважды проверил.
— Ну хорошо, беру новый курс. Когда поворотный?
— Через 5 минут. Уточненное время прибытия 11.34. Зато на втором этапе ветер будет попутным, помчимся ракетой.
И действительно, после прохода поворотного (контролировал его по предвычисленному ОРК на указателе радиополукомпаса) мы помчались галопом. Едва успел проложить два пеленга с нашей ШВРС (она стала боковой радиостанцией, так как маршрут был треугольным — с нее начинался, на ней и заканчивался), как уже были над вторым поворотным.
— Что-то уж очень быстро? — усомнился Вадов снова.
— Путевая большая была, товарищ командир. Я же вас предупреждал…
— Зато сейчас будет маленькая, поползем черепахой…
— Так точно, товарищ командир. Почти час — 58 минут пойдем до КПМ. Ветер дует почти в лоб. Но и снос будет большим — плюс 15 градусов!
— Хорошо, беру твой курс 250 градусов! Если и ошибаешься — домой-то все равно придем по стрелке РПК.
…Ползли мы чуть больше часа — ветер еще больше усилился. Поправку, правда, всего дал одну. На это Вадов весело заметил:
— На пользу пошла тебе критика, штурман. По сравнению с началом полета — на голову вырос.
…Из облачности выскочили только после прохода ШВРС и снижения до 400 метров. Точнее, когда прошли приводную и увидели посадочную полосу, усыпанную зеркальными оспинами луж. По стеклам кабин хлестал дождь, мешая наблюдению. Командир включил дворники, и они ритмично сбрасывали воду с окон.
На душе полегчало, когда коснулись колесами посадочной и, разбрызгивая воду по сторонам, помчались по полосе.
На стоянке не обнаружили первого, взлетевшего раньше нас самолета. Он все еще где-то был на маршруте. Вот только где и на маршруте ли? Вероятнее всего, за маршрутом, иначе бы мы не смогли обогнать его.
Вадов, съездив на СКП, проведя разбор полета, саркастически заметил:
— Сейчас появится. Едва вытянули его с помощью пеленгаторов из-под Пургана. Вот какой ветер!.. А замштурмана полка со своим командиром ушли в зону пилотажа в 12 километрах юго-западнее аэродрома. А через час, отрабатывая развороты, очутились в 150 километрах северо-восточнее. И сейчас их тоже оттуда вытягивают пеленгами.
Вадов продолжительно и, как мне показалось, изучающе смотрел на меня.
— В училище пошли добровольцем?
— Да.
— Возраст, конечно, добавили?
Я молчал, но чувствовал, что краснею.
— Отец где?.. На фронте?
— Пропал без вести под Смоленском в 41-м.
Вадов почему-то отвернулся. Я тогда не знал, что его семья погибла в начале войны от бомбежки под Смоленском, когда ехала домой из Белоруссии от родных.
— На фронт хотите? — глуховато спросил.
— Конечно.
— Вероятно, слышали — у нас формируется полк Панкратова. Можем поехать вместе.
— Буду только рад.
Не знаю, чем уж я ему понравился, но в следующее мгновение услышал удивительное.
— А как смотришь, если будешь летать иногда со мной?..
— Как прикажете.
— Значит, решено…
8
Бомбардировочный полк Панкратова был укомплектован в основном выпускниками училищ — мальчишками 18—20 лет. Встречались в нем и «старики»-госпитальники, имевшие не по одному десятку боевых вылетов, но было их мало.
Младший лейтенант Ушаков, с отличием окончивший училище, стал штурманом звена капитана Медведева…
…Странно: и почему без него кто-то уже подвесил бомбы? Он окинул их взглядом, потрогал за стабилизаторы. Осмотрел ушки бугелей и еще больше удивился. Вместо бомбозамков бомбы висели на… веревках, пропущенных через ушки.
И кому только такое в голову взбрело? Или это новый способ крепления?.. Где оружейники?.. Он вылез из люка с надеждой разыскать их, но кругом — ни души… И самолет не замаскирован, стоит почему-то в открытом поле?.. Уходить нельзя… Из ближнего леса бежит кто-то. Похоже, женщина. Машет платком. Ближе, ближе, оказалась — мать! Вот уж кого не ожидал!
Она бросилась к нему, толкнулась в грудь.
— Вставай! Когда домой-то придешь?
— Скоро. Вот только выполню этот полет.
Мать склонилась:
— Лучше бы не летал, он будет трудным.
Опять толкнула и грубо потребовала:
— Вставайте! Идемте скорее! На КП вызывают!
Владимир очнулся, открыл глаза. Кругом темно. И за оконцем тоже. До рассвета, видать, еще далеко. Кто-то со стоном, свистом и чмоканьем храпел в дальнем углу.
— Вставайте, быстрей! Немедленно на КП! — тормошила невидимая рука. Владимир, не глядя, привычно спрыгнул на пол. Оделся, захватил планшет и выбрался из землянки. Шагая по тропинке, зябко поеживался от налетавшего иногда холодного ветра, вспоминал нелепый сон. Над головой качалась темно-серая пелена, затянувшая небосвод. Порой она прорывалась, и тогда в фиолетовых бездонных прорехах вспыхивали мохнатые звезды.
«Видно, мама тоскует — раз звала. Надо сегодня же послать письмо после вылета. И Леньку заодним пробрать, чтоб писал чаще, чертенок. Совсем разбаловался! Раз в месяц пишет, ленивец!.. И что подняли среди ночи? Что-то, конечно, стряслось!..»
И хотя за время службы и особенно пребывания на фронте он привык ничему не удивляться, этот полночный вызов немного взбудоражил.
Проходя мимо стоянки, Ушаков видел, как у Ил-4 суетились люди, снимая чехлы с кабин. Слышались крики, разговор, гудение бензиновых печек, подогревавших теплым воздухом замерзшие двигатели.
«И когда только они спят?.. Всегда всех больше работают…» И на дороге, опоясывающей аэродром, царило оживление. Гудели полуторки и трехтонки, развозившие технический состав на стоянки. Мелькали «грозные» автостартеры, несшие сверху вал-сцепку, похожий на ствол орудия. Грозно урча, плавно двигались пузатые бензо- и маслозаправщики. Мелькнула белым крутом с красным крестом зеленая «санитарка».
На КП за столом под висячими фонарями над картой — Панкратов и штурман полка Слязин. Оба в комбинезонах, оба подслеповато щурятся, у обоих красные глаза. Слязин с карандашом и блокнотом, Панкратов с прижатой к уху телефонной трубкой.
— Ясно, товарищ первый! С юго-запада из района Ведерниково на северо-восток в направлении Приволжска?.. Ясно! Будет выполнено! Разведчик сейчас вылетает! Мой заместитель подполковник Останин. Не беспокойтесь, опытнейший летчик! Сделал десятки боевых вылетов! О результатах сразу же доложу. Есть! Через 10 минут поднимаю полк по боевой тревоге!..
Панкратов устало опустил трубку, вытер платком вспотевший лоб, хмуро поглядел на вошедших.
— Так-то вот, гусары-лихачи. Только что разговаривал с командующим. Обстановка на фронте резко обострилась. Противник ударами танковых таранов прорвал его в двух местах. Подойдите ближе, — провел карандашом по линии фронта. — Особенно опасен вот этот — южный прорыв… Видите, как близко до Приволжска? Рассчитан на деблокаду окруженной вражеской группировки.
Посмотрел на Медведева и Ушакова.
— Наша задача — помочь наземным войскам уничтожить танковый таран. А для этого будем летать днем и ночью в разных боевых порядках, разными группами, пока не выполним задание командования. По данным агентурной разведки, к южному участку прорыва движется большая танковая колонна. На розыск ее уже улетел Останин. Вам необходимо срочно провести доразведку, найти колонну и навести полк для удара. Вылет по готовности, по получении разведданных от Останина. Полк вылетает после вас. Детали выполнения задания и вопросы взаимодействия отработать со Слязиным и начальником связи… Да-а, штурман! Ушаков-то к полетам в облаках допущен?
Слязин вопросительно взглянул на Владимира.
— Допущен, товарищ полковник!
— Проверьте его ночью в сложных и, если будет получаться, дайте допуск. Этот гвардеец нам еще пригодится!..
…Когда Медведев с Ушаковым пришли на стоянку, моторы бомбардировщика были уже опробованы. Люк открыт, и в нем суетились оружейники, подвешивая бомбы.
Владимир, поспешив к ним, нырнул в люк. Эту ответственную работу он стремился всегда выполнить сам или хотя бы проконтролировать.
— Какие бомбы подвешиваете? — спросил он молоденького механика, повернувшегося к нему.
— РРАБы[11].
— Правильно, — Владимир улыбнулся, вспомнив свой сон. — А не на веревки?
— Что? Что?..
Шум подъехавшей машины и громкий гудок заставил Ушакова выскочить из люка. Придерживая планшет, кинулся к «эмке», у которой уже стоял командир.