— Нет! — воскликнула она.
— Не спят? — удивился Егор и засмеялся, красиво отклонив голову и держа в руке низкий стакан с виски.
Несмотря на выпитое, в его поведении и внешности не было заметно ни малейших признаков опьянения. Ксюша тоже чувствовала себя совершенно трезвой. Только слегка ненормальной от вспыхнувшего в ней желания.
— Мы не можем, — поправилась она. — Я замужем.
— А что, замужние женщины не занимаются сексом? — поинтересовался Егор, улыбаясь.
— Занимаются, — согласилась Ксюша. — С мужьями.
— Одно другому не мешает. Знаешь, измены делают женщин более чувственными, более женственными. Когда у них нет любовников, они чахнут и теряют блеск.
— Тут полно глаз.
— А мы не станем заниматься этим при всех, — опять засмеялся Егор. — Мы ведь не эксгибиционисты.
Ксюша тоже засмеялась. Это была нервная реакция. Она уже знала, чем всё это закончится, и больше не противилась. Ее несло…
— Эсэмэсками обмениваться не будем, — продолжал Егор, как о чем-то давно решенном. — На них все обычно попадаются. Я написал на салфетке адрес. Я сейчас уеду и буду ждать тебя дома. Ты на машине?
Он придвинул к Ксюше салфетку. При ней он ручку не доставал, значит, написал адрес заранее, зная, что она согласится. Самоуверенный тип. Может, ну его к черту?
Ксюша взяла салфетку, делая вид, что вытирается.
— За мной охранник увяжется, — сказала она.
— А ты незаметненько, — посоветовал Егор. — Потом позвонишь и скажешь, что уже дома. Охранник не заложит, испугается, что его накажут за нерадивость. Не скажет же он, что прозевал твой отъезд?
— Не скажет, — согласилась Ксюша.
— Тогда — вперед?
Он подмигнул, встал и отошел.
Она, не разворачивая, сунула скомканную салфетку в сумочку.
«Что я делаю? — спрашивала она, сидя в одиночестве и поцеживая маленькими глоточками виски из стакана Егора. — Разве можно так рисковать? Я ставлю на кон всё, вплоть до собственной жизни. Выигрыш пустяковый, а моя ставка огромная. Разумный человек в такие игры играть не станет. Но сейчас я не разумный человек. Я женщина. Изрядно выпившая женщина. И я к нему поеду. Будь что будет».
Приняв окончательное решение, она стала считать до тысячи. Это позволяло умерить пыл и скрасить время ожидания.
4
Пока Егор плескался в душе, Ксюша обошла его квартиру. Это была довольно большая студия, сооруженная в старом кирпичном доме на месте снесенных стен и перегородок. Если не считать ванной комнаты и гардероба, то отдельных помещений здесь не было. На одной общей площади умещался и кухонный угол, и гостиная с мягкой мебелью, и двуспальная кровать за тяжелой портьерой.
Стены квартиры были украшены увеличенными фотографиями самого Егора и других молодых людей, одинаково зализанных, мускулистых, красивых. Посуда и холодильник содержались в идеальной чистоте, а может быть, ими просто редко пользовались. Одежды было очень много. Предметов обстановки — необходимый минимум.
От стены до панорамного окна в пол было тридцать семь Ксюшиных шагов. Она совершала обход в хозяйских шлепках, но без своей одежды, не боясь, что ее увидят. Окно выходило прямо в глухую бетонную стену какого-то дома или цеха. Непонятно было, зачем было расширять обзор, если все равно он был перекрыт зданием. Ксюша спросила об этом у вернувшегося Егора.
— Эту коробку недавно соорудили, — пояснил он, натирая ступни душистым кремом. — Окно у меня уже было. Закон подлости.
— Закон подлости, — повторила Ксюша.
Она жалела, что приехала сюда, но домой возвращаться боялась. Охранник сказал, что Давид Семенович спит, но это было час назад, а что теперь? Что сказать ему, если окажется, что он поджидает ее? Легко совершать необдуманные поступки, когда хмель бродит в крови, но очень трудно отвечать за них, протрезвев.
— Я бы лег спать, — сказал Егор. — Уже светает. Тебе не пора?
Он был в шортах по колено, с голой выпуклой грудью, на которой висела золотая монета на цепочке.
Секс с ним не доставил Ксюше ни малейшего удовольствия. Он всё время был озабочен своими переживанием и вообще собственной персоной. Целовался как бы нехотя, через силу, ласкал неумело, выдохся уже на десятой минуте.
Но хуже всего было не это. Хуже, что, предвкушая незабываемую ночь и не желая выглядеть закомплексованной ханжой, согласилась на секс того рода, которого обычно избегала. Собачья поза, обещавшая стать прелюдией для чего-то особенного, так и осталась собачьей позой. Ксюша чувствовала себя использованной, униженной, испоганенной.
— Сейчас я уйду, — сказала она, стоя перед Егором с кулаками, упертыми в бедра. — Но сначала объясни мне кое-что.
— Начало пятого, зайка, — сказал он, преувеличенно хлопая глазами: мол, видишь, какой я сонный. — Побойся бога.
— Во-первых, я тебе не зайка, — отрезала Ксюша. — Во-вторых, бога мне бояться нечего.
— Ну, мы все-таки вроде как грешили…
— Вот именно, что вроде как. А если бы это был и полноценный секс, то я не думаю, что бога это хоть как-то касается.
— Ну, хорошо, хорошо, спрашивай. — Егор поднял руки, показывая, что сдается. — Только побыстрей, пожалуйста. Глаза слипаются.
— Я постоянно наблюдаю за твоими глазами, — сказала Ксюша. — Я специально не стала одеваться, чтобы проверить свою догадку.
Он нахмурился.
— Какую догадку?
Она оторвала руку от бедра, чтобы выбросить вперед указательный палец.
— Ты не интересуешься женщинами. Ты по другой части, я права? И со мной был через силу. — Ксюша вернула руку на место, но на этот раз не сжала пальцы в кулаки, а уперлась в бока ладонями. — Тогда зачем тебе понадобился этот спектакль? То же самое ты мог проделать с одним из этих… — Она выразительно окинула взглядом мускулистых позеров на стенах. — Какого черта было тащить сюда меня?
— Ты не понимаешь…
Егор уставился в сторону.
— Не понимаю, — подтвердила Ксюша. — Поэтому и спрашиваю.
— Это драма для меня, — заговорил Егор глухо. — Я надеялся вырваться из этого порочного круга. С твоей помощью. Ты ведь такая красавица. Еще до знакомства с тобой я подумал: вот кто меня спасет. Оксана Грызлина. С ней у меня получится, и я вернусь к нормальной жизни.
Выражение его лица было столь трагично, что Ксюша моментально смягчилась. Кроме того, ей было приятно услышать, что она особенная. Даже после того, как ее быстренько поимели на четвереньках.
— Ну и как? — спросила она сочувственно. — Получилось?
— Да, кажется, да. — Егор покивал картинно взъерошенной головой с длинной прядью, пересекающей бровь. — Просто надо осмыслить всё это, прислушаться к себе. А вдруг я сейчас лягу и проснусь абсолютно другим человеком?
— Желаю удачи, — сказала Ксюша. — Но на меня больше не рассчитывай. Мы больше не знакомы, договорились?
— Постой, постой. — Он порывисто встал. — Разве ты меня не… — Осекшись, он махнул рукой. — Давай отложим этот разговор на потом. Я сейчас не в форме. Башка не варит. — Он расслабленно прикоснулся кончиками пальцев к вискам. — Завтра, всё завтра.
Только теперь Ксюша вспомнила, что перед ней актер. Егор Майоров исправно исполнял роль, но сцена закончилась, и ему не терпелось выйти из образа. На Ксюшу он старался не смотреть, словно перед ним стояла уродливая старуха. Сообразив это, она бросилась к своим вещам.
5
Восточный край неба порозовел, хотя с противоположной стороны еще царила ночь с ее звездами и косым разбойничьим месяцем. Направляясь к своей машине, Ксюша еще не знала, как вернется домой и как будет оправдываться, если Давид обнаружил ее отсутствие.
В голове было пусто и гулко. Мыслишки вспыхивали и гасли, не оставляя в мозгу следа. Оставалось надеяться на интуицию, на везение и просто на чудо. Например, Давид обессилел от недомогания до такой степени, что сейчас спит, как убитый. Она прокрадется в свою комнату, а утром объяснит, что легла там, чтобы не беспокоить Давида.
Да, это наилучший вариант. Только бы прокрасться в дом незаметно. Нет, не получится. Охранники заметят, кто-нибудь непременно настучит хозяину. Может быть, позвонить Леониду? Если праздник продолжается, то не всё потеряно.
Какой же повод придумать? Думай, голова, думай!
Ксюша дважды ударила себя ладонью по лбу. Она хотела повторить жест в третий раз, но замерла с занесенной рукой. Кровь в ее жилах заледенела.
Недалеко от Ксюшиной машины, скрываясь в тени дерева, стояла темная мужская фигура. Ни лица, ни деталей одежды разглядеть не удавалось. Только то, что куртка или рубашка на нем была белая.
Ксюша приостановилась, не зная, как вести себя дальше. Идти к машине, как ни в чем ни бывало? Поберечься? Кто же это там стоит? Грабитель? Насильник? Маньяк? А что, если это один из охранников, присланных Давидом?
«Господи! — пронеслось в голове. — Я пропала, пропала!»
Незнакомец вышел из тени и остановился. Он был одет не в куртку и не в рубашку. Это был смокинг, белый смокинг.
— Ле… — голос Ксюши сорвался. — Леонид?
— К твоим услугам, матушка, — произнес он шутливо. — Подбросить?
— Я на машине.
— Почему-то мне кажется, что будет лучше, если домой отвезу тебя я. Не находишь?
Ксюша нервно пожала плечами. Только теперь она вспомнила, что, направляясь на свидание, отключила телефон. Нажатие на кнопку показало три пропущенных звонка, и все — от Давида. В последний раз он пытался связаться с ней час назад. Потом почему-то перестал.
— Я его успокоил, — сообщил Леонид, прочитавший Ксюшины мысли. — Сказал, что ты перебрала немного и я уложил тебя в комнате для гостей. Теперь будет логично, если я доставлю тебя домой, согласна?
Она подошла поближе.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Для этого не нужно обладать даром ясновидения, — осклабился Леонид. — Тебе понравился Егор. Я видел, как вы договариваетесь. Ты уехала вскоре после него. — Он пожал плечами. — История стара, как мир.
Ксюша не поверила своим ушам.