— Сколько вам нужно времени на сборы? — спросил вежливый мужчина.
— Я сажусь завтракать, — сказал Вадим.
— Ваша дочка уже позавтракала. Вы ей нужны.
Он тупо посмотрел на поставленную перед ним тарелку. Масло оплывало по блестящему тесту. Ксюша положила рядом вилку, приглашающе улыбнувшись.
Вадим наколол вареник и спросил:
— Куда подъехать?
— Оксану возьмете с собой, — предупредил голос.
— Это я понял. Подъехать куда?
Подмигнув Ксюше, Вадим запихнул вареник в рот и стал жевать. Вкуса он не чувствовал.
— Я пришлю за вами машину, — сказал мужчина. — Назовите адрес.
— Я сейчас не помню. Пришлю эсэмэской.
— Понимаю. Не хотите беспокоить свою спутницу?
Вадим стал есть второй вареник.
— Что-то в этом роде, — сказал он.
— Разумно. Ну, сами придумайте что-нибудь. Только не тяните. Девочка очень переживает. Да и родители ваши беспокоятся. Всем страшно и некомфортно.
— Я понял, — сказал Вадим. — Адрес сейчас вышлю. Мы выйдем через… — Он вопросительно посмотрел на Ксюшу. — За полчаса управишься?
— Я хотела голову помыть, — сказала она. — А в чем дело?
Вадим успокаивающе поднял руку и сказал в трубку:
— Мы в Шиплянске. Вы через сколько сможете подъехать?
— Шиплянск, Шиплянск… Так, нашел. Рукой подать. Машина будет в течение часа.
— Тогда наберете. Мы будем готовы.
— Адресок не забудьте сбросить.
— Не забуду.
Положив мобильник рядом, Вадим принялся жевать резиновый вареник.
— Вкусно? — спросила Ксюша, устроившаяся напротив.
— М-м! — Он восторженно закатил глаза.
— Кто звонил?
Вадим с трудом проглотил пережеванное.
— Еще один сослуживец. Полковник Кириленко. Нас временно спрячут на военном аэродроме.
— Зачем? — удивилась Ксюша.
— Аэродром охраняется, — пояснил Вадим. — Туда ни одна собака не сунется. Там мы будем в полной безопасности.
— Это ты хорошо придумал.
— А то!
Вадим положил вилку и встал.
— Может, добавки? — спросила Ксюша.
— Нет, некогда. Отправлю адрес и будем собираться. Кириленко не любит, когда опаздывают.
— Значит, я не успею голову помыть?
Судя по тону, Ксюша огорчилась. Если бы она знала, что ждет ее впереди, то не стала бы расстраиваться из-за подобных пустяков.
4
Их высадили в березовой роще на пригорке, разрешили погулять, но предупредили, чтобы от автобуса дальше, чем на десять шагов не отходили.
— Иначе придется напугать и вас, и девочку, — пояснил человек, представившийся Мишей, просто Мишей.
У него всё было квадратное: лицо, фигура, ладони, похожие на пару лопат, торчащих из рукавов. Двое его подручных выглядели совершенно обычными молодыми людьми, если не смотреть им в глаза слишком долго, отчего делалось жутковато. Эти глаза видели слишком много такого, чего людям лучше не видеть.
— Мерзавец этот Рученков, — негромко произнес Ефим Борисович, убедившись, что похитители его не слышат.
— Кто такой мерзавец? — спросила Лиля, посаженная бабушке на колени. — Он мерзнет всё время?
Юлия Александровна, расположившаяся на замшелом стволе, обняла ее и покачала, упираясь подбородком в макушку.
— Нет, Лилечка, — сказала она. — Это просто очень плохой человек.
— Я поняла. Не сжимай меня так сильно, мне больно. И на голову не дави.
— Извини. — Юлия Александровна ослабила хватку. — Просто я волнуюсь очень.
— Почему? — спросила внучка. — Нас привезли сюда, чтобы сделать плохое? Эти дяди тоже мерзавцы?
— Тише! — прошипел Ефим Борисович, глядя в сторону похитителей.
Миша-просто-Миша разговаривал по телефону. Водитель мочился за микроавтобусом.
Третий парень методично забрасывал в рот орешки из пакетика и жевал, сидя на подножке. Из салона автобуса выглядывал ствол автомата с крохотной черной дырочкой посередине.
— Что натворил Вадим, хотел бы я знать? — пробормотал Ефим Борисович.
— Что натворил папа? — эхом повторила Лиля.
— Это всё она, — значительно произнесла Юлия Александровна, избегая называть Ксюшу по имени в присутствии девочки. — Небось, олигарх ее ищет, забрать хочет.
— И пусть забрал бы такое сокровище.
— Какое сокровище? — завертела головой Лиля.
— Вадика не тронули бы, — пробормотала Юлия Александровна.
— А чего его трогать? — удивился Ефим Борисович. — Он-то при чем? Ее возьмут, а Вадьку оставят.
— Где оставят? — опять встряла девочка. — Здесь? Папа сюда едет?
— Едет, едет, — подтвердила Юлия Александровна. — Скоро должен быть. Высадит ее и…
Она осеклась.
— Что такое? — встревожился Ефим Борисович, только внешне старавшийся держаться независимо и невозмутимо.
Внутри всё дрожало, вибрировало, переворачивалось.
— Почему ты замолчала? — спросил он.
— Лилечка, — сказала Юлия Александровна приторно-фальшивым голосом. — Видишь, там елочки? Принеси бабушке шишечку, самую красивую и большую, какую только найдешь.
Она ссадила внучку с колен на землю и легонько подтолкнула. Только потом ответила сквозь зубы:
— Нельзя, чтобы они увиделись.
— Кто? — не понял Ефим Борисович.
— Лиля и Оксана.
— Почему?
— Ребенка это травмирует, — пояснила Юлия Александровна. — А этой прости-господи незачем с дочкой общаться, теперь я окончательно поняла. От нее ничего, кроме неприятностей, не будет.
— Э! Э! — вскричал автоматчик, и все, кто находился на пригорке, подняли глаза, стараясь понять, что его встревожило.
Лиля была уже далеко, сбегая по склону на своих тоненьких, проворных, упругих, как пружинки, ножках. Ручки она расставила в стороны, то ли для равновесия, то ли воображая, что это крылья.
— Стоять! — рявкнул Миша-просто-Миша, устремляясь за ней с пистолетом в руке, который появился так внезапно, словно выскочил из рукава.
— Не надо, не надо! — заблажила Юлия Александровна, кидаясь наперерез.
Свободная лапища Миши сшибла ее с ног, как пластмассовый манекен на неустойчивой подставке.
— Ряба! — крикнул он. — Этих двоих на прицеле держи. Калач, за мной.
Автоматчик догнал Мишу, они побежали за Лилей вместе. Она была уже далеко. Перевалила овраг и обезьянкой карабкалась вверх по противоположному склону. Никто не ожидал от нее такой прыти. Никто, включая дедушку и бабушку, не понял, куда она бежит и зачем. Но останавливать ее было поздно. Преследователи еще даже не спустились на дно ложбины, а Лиля уже приближалась к линии кустарника на той стороне.
— Снизу не достану, — предупредил автоматчик, прыгая через пни и кротовьи норы.
— Режь, — скомандовал Миша, останавливаясь.
— Но…
— Режь, говорю!
Не споря больше, автоматчик упал на одно колено и дал первую очередь, пропахавшую палую листву перед маленькой фигуркой за оврагом.
— Ниже, — сказал Миша, как будто стрелок сам не видел цели.
Автомат пристрочил девочку к склону парой металлических стежек. Она лежала и не двигалась, только ветерок шевелил волосы на ее неживой головке. Это показалось Юлии Александровне до того нелепым, что она захохотала, не имея сил остановиться.
Страшнее этого смеха Ефим Борисович никогда ничего в своей жизни не слышал. Он зажал уши обеими руками, упал на колени и скрючился, ударяясь головой об землю. Из его глотки вырывались сухие хриплые рыдания.
— Девочку принеси, — велел Миша автоматчику и пошел утихомиривать выживших из ума стариков.
5
Ксюша всё поняла, как только увидела черный джип с тонированными стеклами, медленно приближающийся к ним.
— Сдал меня, Вадик? — обреченно спросила она. — Такая твоя благодарность?
Вадим молчал, на всякий случай придерживая ее за руку выше локтя. Он мог бы спросить, за что она ждет от него благодарности? За ночной секс? За вареники?
Джип остановился. Прохожие шли по улице, не подозревая, что у них на глазах происходит похищение людей. Задняя дверца распахнулась.
— Скотина, — сказала Ксюша устало.
— Пойдем, — сказал Вадим так же устало.
— Никуда я не пойду. И не поеду.
— Я с тобой. Не бойся.
Переднее стекло джипа опустилось, оттуда выглянул лысеющий мужчина в тонких очках.
— Садитесь, — предложил он.
— Сейчас, — буркнул Вадим и повернулся к Ксюше. — Так надо, — тихо заговорил он. — Бандиты взяли моих родителей и нашу дочь. Или они, или мы. Мы же не отдадим Лилечку?
Ксюша чувствовала, как крепко он держит ее за руку. Если побежать, то все равно догонят. Влипла. Некуда деваться.
— Лилечка? — переспросила она и решительно тряхнула волосами. — Конечно. Поехали.
— Ты у меня молодец, — похвалил Вадим, помогая ей забраться в автомобильный салон.
Это «у меня» совершенно не тронуло Ксюшу. Она была сосредоточена на поисках выхода из создавшейся ловушки. Где-то она читала, что лиса, попавшая в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы уйти на свободу. Ни в одной из своих прошлых жизней Ксюша явно не была лисой. Она не умела жертвовать собой. Только другими.
— Добрый день, — поздоровался очкарик, голос которого был знаком Вадиму по утренним телефонным переговорам. — Добро пожаловать.
Ни Вадим, ни Ксюша не ответили на приветствие. Оба чувствовали себя подавленными, правда, по разным причинам. Он очень переживал за дочку. Она переживала за себя.
— Поехали, — распорядился очкарик.
Водитель тотчас снял машину с тормоза.
Кроме этих двоих в машине, находилось еще двое: один на заднем сиденье, рядом с Ксюшей и Вадимом; другой позади них, там, где обычно перевозят багаж.
— Оружие? — спросил очкарик, не оглядываясь.
Его плешивая голова сидела на тонкой шее с желобком и была снабжена парой оттопыренных ушей. Вадим отвел взгляд, чтобы не испытывать такого сильного искушения врезать по этой лопоухой голове, раскачивающейся впереди.
— Нет оружия, — сказал он.
Это было чистой правдой. Пистолеты остались за мусоропроводом в подъезде. Они могли еще понадобиться. Почти наверняка.