Дома поделился всем с женой. (Она у меня тоже доктор меднаук, но хирург.) О Катерине наслышана. Мол, такая уж русская красавица была. Иной парень за один ее взгляд готов был умереть, а вот что с человеком случилось…
В общем, в ночь после встречи мне было не до сна. Как начинающий медик, волновался перед курсом лечения. Да и как тут останешься спокойным, если предстоит иметь дело с настолько измотанным человеком, что он и гормональные препараты согласен до конца дней своих принимать.
Встретился я утром с моей подопечной и тут же повел ее на процедуры, отдав врачу распоряжение провести комбинации высокочастотных электромагнитных волн на корень легкого и поясничную часть спины. Чтобы времени не терять, пока больная лечится, решил пробежаться по палатам, взглянуть, как там без меня ночь прошла, нет ли осложнений?
Возвращаюсь — а человека словно подменили. Лечиться она не будет. Ни во что не верит… В чем дело — не пойму. И врач-физиотерапевт ничего объяснить толком не может, сам в недоумении.
Только спустя день доконался-таки до причин столь неожиданного эмоционального и психического сбоя.
Случилось непредвиденное и досадное. Во время процедуры соседкой по кабинету у Катюши оказалась девица, весьма, к сожалению, «сведущая» в вопросах медицины. Скептически скривив рот, она изрекла то, чего не должна была, не имела права говорить никому, а больной, столько выстарадавшей, столько пережившей, тем более.
Разумеется, мне удалось снять (и очень быстро) все негативные последствия разговора. Но уж коли он состоялся, то следует, вероятно, и нам остановиться подробнее на том обстоятельстве, что лечащий врач, столько лет ведущий больную, должен, обязан был ее к такому разговору заранее подготовить. Потому что никто не застрахован от «сочувствия» или «участия» «доброжелателя». Между тем это неотъемлемое право одного врача. И только он делает свое дело со знанием, значит, и достаточно убедительно.
Тема взаимоотношений врача и пациента — извечная в медицине, и ее никак частной не назовешь, проявись она даже в одном конкретном случае.
Разумеется, отношения между врачом и пациентом каждый раз развиваются по-своему. Но если, как говорил еще на заре века наш выдающийся психиатр В. Бехтерев, больному после посещения доктора не стало лучше — это плохой врач. Однако подарить пациенту веру в выздоровление можно, лишь превратив его из пассивного наблюдателя в активного и стойкого борца за собственное здоровье. Вот как убедительно, а главное, обстоятельно о происшедшей с ним метаморфозе (после известия о возможности победы над анкилозирующим спондилоартритом всего одного человека из пятисот) рассказал в своей книге «Анатомия болезни. Глазами пациента» американский общественный деятель и писатель Норман Казинс.
«До сей поры я был склонен полностью предоставить медицине заботу о моем излечении, а теперь понял, что надо подключать и собственные ресурсы… Если я хочу оказаться тем самым одним из пятисот — значит, я не имею права пребывать в роли пассивного наблюдателя».
Но что значит желать выздороветь? И каким, наконец, образом можно подключить скрытые ресурсы организма?
Это значит, что каждый больной должен, во-первых, поверить в выздоровление и, во-вторых, максимально широко использовать с этой целью положительные эмоции — могущественный арсенал человеческой природы. Именно они приводят в действие, запускают в организме все механизмы, усиливающие химические процессы. Именно они многократно повышают его терапевтический потенциал, столь необходимый для нормальной жизнедеятельности. Здесь слово врача бесценно…
Привести в действие механизм положительных эмоций, конечно, дело не всегда простое, но содружество врача и пациента способно на многое. Тот же Казинс рассказывает о таком весьма любопытном приеме, как регулярный просмотр кинокомедий (смехотерапия), неизменно вызывающих положительные сдвиги в течении заболевания. Именно смех дарил ему обезболивание и два часа спокойного сна. Затем вновь включался кинопроектор, и вновь сон продлевался на несколько часов.
Благоприятное влияние на активизацию химических процессов в организме оказывало и чтение юмористических книг. Одновременно больному проводился курс лечения витамином С в повышенных дозах. И нужно сказать, что аскорбиновая кислота «работала» не менее результативно, чем смех.
«Главное, чего удалось добиться моему врачу на пути к победе над моей болезнью, — пишет Казинс, — это поддержать во мне уверенность, что в этом сражении я уважаемый, равноправный партнер…»
Но почему, собственно, смех, положительные эмоции и воля (пациента и, конечно, врача) помогают одержать верх над болезнью? Какие внутренние механизмы кроются за ними?
Условнорефлекторные связи, установленные положительными эмоциями между корой головного мозга и остальными адаптивными системами организма. Подкрепленные юмором, эти связи повышают тонус и реактивность коры головного мозга. Под их влиянием возбуждается симпатическая система, усиливающая выделение химических регуляторов. А они, в свою очередь, воздействуют на переднюю долю гипофиза. Последняя усиливает синтез и выброс в гуморальную среду организма адренокортикотропного и тиреотропного гормонов, активизирующих функцию коры надпочечников и меняющих работоспособность щитовидной железы.
Повышение синтеза стероидных гормонов обеспечивает противовоспалительный и депрессантный эффекты (подавленно процесса разрушения коллагена). Иммунное воспаление, лежащее в основе развития анкилозирующего спондилита, начинает затухать.
Улучшение деятельности щитовидной железы благотворно сказывается на интенсификации всего обмена веществ, улучшается общий тонус организма. От этого зависит работоспособность человека, отношение его к жизни, к действительности. Конечно, можно «впасть» в болезнь, уйти в нее, как говорят, с головой. К сожалению, людей, чьи жизненные интересы сосредоточены лишь на анализах и результатах обследований, немало. Но я не знаю случая, чтобы человек с таким настроением, с такой уродливой психикой победил бы болезнь.
Побеждает тот, кто хочет победить, как Николай Островский, как тот же Казинс, как Пабло Казальс… Утро у последнего начиналось со своеобразного ритуала: полчаса за роялем. Его пальцы, изуродованные ревматоидным артритом, рождали звуки, идущие к сердцу. Звучал Бах… Все существо старого человека, а ему ведь было девяносто, сливается с музыкой, растворяется в ней, и от скованности, неподвижности не остается и следа.
Вот что значит положительный эмоциональный настрой, высокий душевный накал, огромная воля к жизни. Следовательно, и напряжение функций адаптивных систем, регуляция и повышение их синтетической работы. В конечном же счете у этого пациента наступило ослабление воспалительного процесса, устранение синдрома гипокортицизма, улучшение локомоторной деятельности и приспособление к условиям внешней среды.
Неудержимое стремление к выздоровлению действует на болезнь не менее эффективно, чем любые лекарства. Результативнее его, пожалуй, только одно средство — слово врача. Вот почему именно доктор должен выявить характер и степень нарушения функции той или иной адаптивной системы своего подопечного. А на основе их определить те методы профилактики и лечения, которые способны восстановить разрушенное болезнью здоровье.
А пациент? Он, как говорил Казинс, обязан стать равноправным партнером врача в борьбе за собственное выздоровление. И тогда болезнь отступит. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
Но… вернемся к тому частному случаю, с рассказа о котором эта глава началась. Итак, мне предстояло иметь дело с тяжелой больной, хроническая болезнь которой основательно разрушила не только здоровье, но и (как выяснилось после случайного разговора больной с медицински необразованным человеком) волю пострадавшей. Однако мобилизовать силы последней, собрать ее эмоции в кулак оказалось делом не столь уж трудным, поскольку моя больная прошла суровую фронтовую школу. Прочная рефлекторная связь на слово «надо» проявилась у нее очень быстро. Через пять-шесть процедур высокочастотных электромагнитных волн (я их через раз подменял волнами дециметрового диапазона) вся фигура больной словно подобралась, стала ладнее, что ли…
Правда, характеризуй я сейчас изменения, происшедшие за эти дни с другим человеком, а не с моей подопечной, наверное, не удержался, сказал бы — стройнее. Но где уж! — перекошенное туловище, негнущиеся пальцы… И все-таки что-то неуловимо хорошее происходило с ней. Наиболее верное определение подобрала сама Катюша. «А я, Петр Григорьевич, посуше стала», — сказала она как-то, глядя в большое зеркало институтского холла.
Верно, посуше… К чему стремились, того, собственно, и достигли. Дело в том, что электромагнитная терапия стимулирует в организме выработку и альдестерона, одного из гормонов — регуляторов водно-солевого обмена.
Альдестерон начинает с «наведения порядка» в гомеостазе, восстанавливая в нем в первую очередь нормальное соотношение между электролитами натрия и калия. Правда, моя пациентка обратила внимание на происшедшие с ней изменения лишь тогда, когда не заметить их стало невозможным. Для меня же то был предвиденный, заранее планируемый процесс воздействия на больной организм физических методов лечения. Иными словами — воздействия на организм преобразованных природных факторов. Об изменениях, которые не замедлили сказаться на состоянии здоровья больной, я мог судить еще раньше по биохимическим анализам крови: уровень оксикортикостероидов в ней неизменно поднимался.
Пройдет совсем немного времени, и мы почти наполовину «сбросим», понизим все еще получаемый пациенткой гормональный допинг. Его заменят свои собственные, вырабатываемые организмом гормоны, обретшие силы для борьбы с болезнью.
Почему, врачуя ноги и бронхолегочную систему, процедуры-то я назначил прежде всего на поясницу (зона от десятого грудного до четвертого поясничного позвонка)? Потому, что мне было необходимо во что бы то ни стало «разбудить», расшевелить практически переставшую функционировать адаптивную систему организма. И легкое, бронхи тоже никак нельзя оставлять без должного надзора, без строгой опеки — и я посылаю мощный заряд волн дециметрового диапазона непосредственно на корень легкого. Зачем? Чтобы увеличить приток к нему артериальной крови, богатой гормона