Ясная Поляна, 11 марта <19>13 г.
Многоуважаемая и дорогая Софья Андреевна, вчера Вы уехали1, а сегодня я уже пишу Вам. Я вовсе не собираюсь писать так часто и тратить так много марок. И повода особенного у меня сейчас вовсе нет. Но я знаю, что первое время после разлуки с родным местом мысли все возвращаются назад, никак не можешь привыкнуть к отсутствию из дома, кажется – что уже давно оттуда, и страшно хочется знать, что теперь там, дома, делается, все ли по-прежнему и благополучно…
И я думаю, что весть из Ясной Вам будет приятно получить сразу по приезде в Ялту.
У нас все благополучно. Ночью Илью Васильевича2 напугал Якут, который человеческими шагами спускался с лестницы. Только и всех приключений.
С сегодняшней почтой на Ваше имя получилось одно, просительное, письмо и телеграмма из Москвы: «Засека. Графине Толстой. Сердечно благодарим за добрые слова участия. Зося»3.
Пишу в 1 ч. дня. Утром было морозно. Сейчас только что перестал идти сильный дождь. На улице пасмурно. Я занимаюсь в библиотеке. Внизу, за перегородкой, Илья Васильевич шумит газетой. Стукают часы, жужжат мухи на раме моего окна, воображая, что они могут сквозь стекло пробраться к свету, на простор. И больше никаких признаков жизни в доме.
Пока всего самого лучшего. Всем шлю сердечный привет.
Душевно преданный Вам
Вал. Булгаков
14 марта 1913 г. Ясная Поляна
Ясная Поляна, 14 мар<та><19>13 г.
Многоуважаемая и дорогая Софья Андреевна, на Ваше имя вновь получились: 1) 4 просит. письма, 2) письмо от Кони, 3) от Жданова и 4) англ. письмо на ремингтоне и печат. бланки от «The Stead International Memorial Fund» (Даже не зная анг. яз., я оч. понял, что с Вас просят деньги для увековечения памяти анг. журналиста Виллиама Стэда)1.
Кони пишет, что с удовольствием разрешает напечатание его писем к Вам. Адрес Академии также можно напечатать. Он прибавляет, что Ваше письмо2
его очень порадовало, напомнило Ясную Поляну и время, когда он в ней бывал. Просит Вас прислать ему фотографию его вместе с Л. Н., п<отому> ч<то> принадлежащий ему снимок выцвел. Говорит, что тоже чувствует близость к «тому берегу» и желает Вам душевного мира от Бога. О получении письма просит известить. (Я этого не посмел сделать, чтобы он не рассердился, что я первый прочел его письмо; адрес Кони на всякий случай: Надеждинская, 3).
Жданов благодарит за присланные Вами фотографии и просит делиться с ним теми сведениями по делу о рукописях, какие у Вас будут.
Все мы, кто здесь есть, живем тихо и мирно. Ничего нового.
Как-то Вы поживаете? Хорошо ли в Крыму? Красиво ли? Не мешает ли погода? Нет ли тумана на море?
Благополучно ли Вы с Ю. И.3 доехали, сильно ли утомились?
Как нашли М. С., Т. Л.4 и Танечку5? Выздоровела ли уже совсем Танечка?
У меня даже есть маленькая надежда, если Вы собираетесь еще довольно долго прогостить на юге, получить ответ на все эти вопросы. Но… с маленькими надеждами, разумеется, можно и не считаться.
Желаю Вам всего хорошего.
Всем шлю душевный привет.
Вал. Булгаков
15 марта 1913 г. Ялта
15 марта 1913 г.
Ялта.
Вилла «Елена».
От вас еще нет известий, дорогой Валентин Федорович, а я о вас часто вспоминаю. Как вам живется? Все ли у вас есть, что нужно? Посетил ли кто вас? Так и вижу вас, согнутого, над вашей работой1, когда я проходила мимо.
Здесь очень хорошо; ясные солнечные дни; но ничего еще не распустилось; только кое-где миндаль цветет. Зато море красиво блестит в солнечных лучах и волнуется своим вечным движением прибоя и отбоя волн, то маленьких, то больших, и все хочется на это смотреть.
Ездили мы в Массандру, и там очень хорошо: есть земля и трава, и прекрасный парк. А здесь в Ялте – вода и камни, и это непривычно и иногда скучно. Что-то у вас в Ясной, становится ли похоже на весну?
Сухотины собираются уезжать в субботу, 23-го, и я поеду с ними. Значит, мы будем в Ясной Поляне 25-го, в день Благовещения, вероятно, в 12 часов дня, с ускоренным поездом. Пусть наши люди это знают и чтобы на этот день не отлучался ни кучер, ни повар, да и никто. Без нас им довольно времени отдохнуть и погулять.
Вчера ездили на могилу моей матери2, на высокой горе с красивым видом. Теперь собираемся в Гаспру, тоже с грустью вспоминать страдания Льва Николаевича и нашу жизнь там…3 Но все же было лучше, чем последнее время жизни Льва Николаевича. Тогда мы его выходили с любовью, а перед его смертью – не привел Бог мне походить за ним4 и проститься с ним.
Ну, прощайте, до свиданья! Во мне так глубоко и неутешно живут тяжелые воспоминания, что я не могу даже и в письме их не упомянуть. Но мне здесь хорошо с любовью моих двух милых Татьян5, и с солнцем. Желаю вам, Валентин Федорович, всего, всего лучшего!
С. Толстая
18 марта 1913 г. Ялта
18 марта 1913 г.
Дорогой Валентин Федорович,
Получила ваше второе письмо и благодарю за него. Кони я напишу сама и пошлю ему фотографию, когда вернусь. О том, как мы доехали, – я уже вам написала. У нас 3-й день страшная буря и холодный, резкий ветер. Было утром 1 У градуса; хуже Ясной Поляны погода стала. Сегодня мы с Танечкой из дому не выходили. Думаем выехать воскресенье, 24-го, и быть дома 26-го. Сухотиным нужно в Орле делать покупки, а 25-го все заперто, и потому надо пригонять приезд их к 26-му. А нам все равно. Что же вы не пишете, что вы без нас с Юл<ией> Ив<ановной> соскучились? Желаю вам всего лучшего и жму вашу руку.
Ст. Засека
Моск. – Курск. ж.д.
Е. В. Валентину Федоровичу
Булгакову.
В Ясную Поляну.
18 марта 1913 г. Ясная Поляна
Я<сная> П<оляна>, 18 марта 1913 г.
Многоуважаемая и дорогая Софья Андреевна. Сегодня получил Ваше письмо, за которое искренно признателен Вам. Сегодня же пришли открытки от Ю. И. и Т. Л., которым, разумеется, я тоже был очень рад.
Я надеюсь, что Вы уже получили два мои предыдущие письма1, и потому на некот<орые> Ваши вопросы отвечать не буду. У нас по-прежнему все благополучно. Мне, конечно, хорошо во всех отношениях. Что касается весны, то она какая-то неопределенная: после Вашего отъезда было пасмурно, теперь светло, но холодно. Снегу, однако, уже мало осталось. Я безнаказанно хожу в мелких галошах гулять в елочки.
В прошлое воскресенье, т. е. вчера, дом посетили с целью осмотреть комнаты Л. Н. 18 человек, в 5 приемов: 1) группа вольноопределяющихся с двумя барышнями, 2) довольно неопределенного тона муж с женой, про которых нельзя сказать, что они производят симпатичное впечатление с первого взгляда, 3) Ваня Шураев с садовником Андрея Львовича, 4) Киевский журналист и 5) пятеро рабочих с завода (теперешние соседи Ал. Львовны). Юнкеров, мужа с женой и пол-Вани Шураева я еще выдержал, а затем просил продолжать прием Илью Васильевича. Оч<ень> уж утомительно повторить неск<олько> раз подряд одно и то же!
После посылки Вам второго моего письма здесь на Ваше имя получено по почте: 1) 2 просительных письма, 2) книжка «Les enfants rois. Louis XVII. Le roi de Rome. Deux paralleles par M. Masson, avec un vocabulaire alphabetique, contenant des notes historiques et geographiques par Marie Ihnatowicz»; 3) письмо, подписанное «А. Маслова», и 4) письмо, подписанное «С. Клугина».
С. Клугина—та самая дама («Ее Превосходительство»), которая обращалась с разными вопросами в Ваш книжный склад в Москве и которой Вы лично ответили. Теперь она прислала крайне трогательное письмо, в котором благодарит Вас за ответ и вспоминает Л. Н-ча. Она хочет когда-нибудь дойти до Вас и поцеловать Вам руки. Извиняется за бессвязное письмо и надеется, что Вы поймете ее чувство. В конце письма – фраза, взятая в кавычки: «Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
Г-жа Маслова пишет, что все поджидала Вас в Москву – и напрасно. Сама она, впрочем, тоже все больше сидит дома: сил становится уже меньше… Федор2 «плавает в волнах удовольствия» – увлекается старинными рукописями. Между прочим, собирался для него их переписывать «пасынок Татьяны Львовны», но у него заболел ребенок, и он с семьей уехал в деревню. Была у Маруси Маклаковой: она выглядела плохо и теперь уехала заграницу. Сергей Иванович все нездоров: у него в ноге закупорка вены, и он вот уже месяц лежит. Теперь ему получше. Приехал Коля Таубе3, он «женился на немочке» и направляется во Владивосток, где получает место на медных рудниках. Софья Артуровна4 все в деревне, и свадьба была там же. Последние строки письма: «Будьте здоровы, дорогая Софья Андреевна. Крепко Вас обнимаю. Всегда Вас любящая А. Маслова».
Больше никаких писем не было. Я все жду, что решит Сенат о рукописях5, чтобы сообщить Вам, но ничего пока об этом не слышно.
Очень рад, что в Крыму Вам хорошо. Думаю, что и Юлия Ивановна не жалеет больше о нашей капризной замарашке-весне. У беспредельного синего моря, конечно, лучше! И уезжать от него раньше времени, по-моему, не стоит. Тютьки у нас, слава Богу, живы. Якут тоже, сколько мог, освоился уже с своим одиноким положением. Значит, можно со спокойным сердцем отдаваться «крымским впечатлениям».
Желаю Вам, Софья Андреевна, всего хорошего, и шлю всем свой привет!
Душевно преданный Вам Вал. Булгаков.
24 марта 1913 г. Ялта
24 марта 1913 г.
Дорогой Валентин Федорович,
Мне совестно, что при вашей работе вы написали мне такое подробное письмо с описанием полученных мною. Очень благодарю вас. Мы все задерживаемся; то море бушует, то пароход большой не идет, то Танечка не здорова. Теперь решили выехать в четверг, 28-го марта, и быть в Ясной 30-го в 12 часов дня. Во всяком случае телеграфирую, а пока жму вам руку и рада буду увидать вас и поблагодарить за все.