<сной> П<оляне>не все обстоит благополучно…
Письма на Ваше имя:
1) напоминание от Об<щест>ва музык<ально>-теорет<ической> библиотеки в Москве о необходимости уплаты членского взноса,
2) англ<ийская> открытка от miss H. C. Wells. И представьте, письмо мисс Wells – с «I hope»1! Я нарочно проверил.
Живу я все один. Но сегодня меня посетил Сережа Булыгин, которого я приглашал, будучи в прошлую субботу у Чертковых. Обедал, пил чай. Позже пришел еще один наш приятель, и мы слушали граммофон… Сейчас проводил их и под дождем вернулся назад.
Илья Васильевич передает откуда-то дошедший слух, что под Серпуховом произошло вчера крушение ночного пассажирского поезда, будто бы 5 вагонов разбито в щепы и будто бы – не знаю, насколько это верно – должна была с этим поездом ехать возвращавшаяся из имения Ал<ександры> Львовны Варвара Михайловна. Не знаю, так ли все это и что произошло, но все-таки жутко подумать, если несчастье…
Собственно, преждевременно не нужно бы ничего думать и говорить.
Ант<онины> Тих<онов>ны нет.
Пока до свиданья. Желаю всего хорошего и благополучного возвращения из дальнего Петербурга в тихую Ясную Поляну.
Ваш Вал. Булгаков
7 марта 1914 г. Петербург
7 марта 1914 г.
Благодарю вас, дорогой Валентин Федорович, за ваши письма; я получила в Петербурге уже два с подробным описанием содержания полученных писем1. Вы слишком добросовестно и подробно их излагаете; я вас просила перечитывать их только для того, чтоб не пропустить чего-нибудь выдающегося или очень нужного, но таких бывает мало.
Я рада, что у вас побывали ваши друзья, не так уж вам одиноко в Ясной Поляне. Антонина Тихоновна по-видимому загуляла в Москве, а я уже мечтаю о яснополянской тишине и рада буду вернуться к своим занятиям и жизни дома, хотя здесь все очень добры и любезны2.
Сегодня сдала Венгерову свою автобиографию; он сделал замечание, что я не довольно пишу о возраставшей славе Льва Николаевича во времена появления в печати «Войны и мира» и «Анны Карениной», и слишком мало пишу о влиянии моем и участии в творчестве моего мужа. Просит написать еще главу в таком духе. Но я не чувствую себя способной это сделать; когда буду дома, попробую это сделать, не надеясь на успех.
Вернуться предполагаю во вторник в 12 часов дня в Тулу, куда и вызову по телеграфу лошадей. Кстати получу, может быть, и пенсию.
Ничего интересного еще не видала и не слыхала, о чем сожалею. Вижу родных и кое-кого знакомых старых. Здесь морозно, снег выпал и совсем не похоже на весну; вероятно, и у нас так же. Если Нина вернулась, поклонитесь ей от меня, а пока прощайте, до свиданья. Будьте здоровы и не унывайте.
Жму вашу руку.
С. Толстая
Сегодня приехал сюда Андрюша3 с семьей, но я его еще не видала.
17 марта 1914 г. Ясная Поляна
17 марта 1914 г.
Многоуважаемая Софья Андреевна,
Работа по окончанию описания библиотеки, по-видимому, требует моего пребывания в Ясной Поляне. Ввиду этого я позволил бы себе заявить Вам, что согласен продолжать работу лишь в том случае, если бы Вы стали смотреть на меня только как на работника, не касаясь ни взглядов моих, ни убеждений, как частного человека, ни отношения моего ко Льву Николаевичу1. Ибо иначе я не могу не оставить за собой полной свободы возражения на все то, с чем, по совести, я не соглашаюсь и на что отвечать молчанием, которое бы принималось за согласие, я также не нахожу достойным.
Независимостью своих суждений и своего положения я дорожил и дорожу, и расставаться с нею ни при каких условиях не считаю возможным.
Покорно прошу не отказать уведомить меня об отношении Вашем к этому письму.
Уважающий Вас
Вал. Булгаков
17 марта 1914 г. Ясная Поляна
17 марта 1914 г.
Вы очень ошибаетесь, Валентин Федорович, что мысли и слова мои были обращены к вам; я совершенно не имела вас в виду и не считаю себя обязанной считаться с мнением посторонних. Я беседовала с Варварой Валерьяновной, и потому резкая речь ваша была для меня неожиданностью, тем более, что я не желала касаться ваших взглядов и убеждений, и не давала этим права возражать мне. Ведь вы начали с вашего негодования на мое упоминание о молебне1. Ваше же полное непонимание меня и моего отношения к мужу я давно усмотрела в вас; оно мне и не нужно.
Вы со злобой (по-христиански, верно?) кричали о моем осуждении Льва Николаевича, на мои слова, что веками создается такой человек, как Лев Николаевич, проповедующий людям добро и любовь, и даже такой учитель попал в сети зла под конец его жизни.
«В доме завелась “вражья сила”, и «Чертков во многом виноват», – писала мне Марья Николаевна, сестра Льва Ник<олаевич>а. То же думала и говорила я.
Признаюсь, что горячность вашу и злые слова могу еще объяснить как характер, но угрозы ваши о возражениях, как бы рыцарски высказанных вами мне, прожившей с мужем 48 лет, – мне просто смешны и мелочны.
Я совершенно согласна никогда с вами не говорить ни о чем больше, как о необходимом, испытав вашу заносчивость и полное непонимание меня.
Очень жаль, что вы так легко разрушаете добрые и хорошие отношения с людьми.
С. Толстая
31 марта 1914 г. Москва
Московско-Курская, Нижегородская и Муромская казенные ж. д. Засека. Из Москвы. 31 марта 1914 г.
Графине Толстой Засека Тульской Приезжаю вторник пять дня
Булгаков
28 апреля 1914 г. Ясная Поляна
Вечер 28 апр<еля> 1914 г.
Все благополучно в Я<сной> П<оляне>, дорогая Софья Андреевна. Ал<ександру> Л<ьвов>ну Вы, наверное, уже видели и, наверное, она сама рассказала Вам, что они с Над<еждой> П<етров>ной завтракали в Ясной, а потому все мы пили чай у няни… – Сегодня на Ваше имя два письма: одно просительное (с вырезкой о получении насл<едни>ками Толстого 2000 р. из банка) и другое – от Тат<ьяны> Львовны. Т<атьяна> Львовна восхищается чудесной погодой в Ялте и сообщает, что все-таки 25-го февраля они едут в Кисловодск, и усиленно зовет туда Вас, объясняя, как просто можно это сделать. – Есть одно письмо для Ант<онины> Тих<онов>ны.
Пока – всего хорошего! Привет мой А<нтонине> Т<ихонов>не.
Ваш Вал. Булгаков, караульный.
Утро 14 мая 1914 г. 14 мая 1914 г. Станция Пашково
Сызрано-Вяземской ж. д.
Дорогая Софья Андреевна, вот я в дороге1. Шлю привет из Тамбовской губернии! В Туле сел на поезд в 10 ч. веч<ера>. Поеду без пересадки до самого почти Томска. (Только за 60 в. от него надо пересесть в другой поезд, т. к. Томск стоит не на главном пути, а на ветке). В вагоне чисто, публика не неприятная. И все сибиряки! Слышишь уже в разговорах названия сибирских городов и т. д. Сейчас пил первый дорожный чай, с яснопол<янскими> пирожками. Вспоминал и Вас, и все яснополянское. Пока всего, всего хорошего! Привет Ант<онине> Тих<оновне>.
Ваш Вал. Булгаков
15 мая 1914 г. Омск
15 мая 1914 г.
Дорогая Софья Андреевна, шлю привет из Омска. Это – за сутки езды до Томска. Завтра, в воскресенье, буду дома. – Ехал весело. Много земляков-студентов, пение и пр. Один батюшка, присоединившийся к нашей компании, прочел мне целую проповедь о незарывании в землю талантов, данных Богом, и увещевал учиться петь. – Провизия яснополянская до сих пор еще не истощилась. Я так ничего и не покупаю, кроме хлеба. Шоколад был особенно превосходен. – Пока – всего, всего лучшего!
Преданный Вам Вал. Булгаков
20 мая 1914 г. Ясная Поляна
20-го мая 1914 г.
Дорогой Валентин Федорович,
Получили мы ваше открытое письмо с дороги, а теперь ждем уже известий с места. Как доехали? Как застали своих? Мы тут о вас часто вспоминаем; приехал 18-го мой сын Лева с двумя мальчиками: Китой и Петей, которые очень милы; они вам все трое кланяются и жалеют, что не увидят вас в это лето. Мальчики копают у флигеля огород, гуляют, играют в крокет и говорят, что точно они всегда тут жили и что в Ясной Поляне очень хорошо.
Навестил меня и Андрюша1, а сегодня еще Саша2 с Варварой Михайл<овно>й. В воскресенье 25-го приедет и вся остальная семья Доры3 и Левы, так что всех их будет 11 человек, кроме нас, и я робею.
Сегодня был неожиданный гость – из «Русского слова» – Влас Михайлович Дорошевич, который едет на автомобиле до Севастополя. Ходили с ним на могилу, много болтали, а зачем он приезжал – неизвестно. После обеда уехал, очень, видно, довольный.
Все это время посетителей очень много: и в доме в день Вознесения перебывало около 150 человек; а потом экскурсия девиц в 62 человека с тремя руководителями, из которых один Чехов; не знаю, как он относится к писателю.
Все та же солнечная, красивая весна, все еще пышно цветет сирень, но осыпались яблони. Для жизни весна прелестна, но засуха ужасная, и народ везде молится и огорчается на плохие всходы.
Антонина Тихоновна шлет вам свой дружеский привет. Она что-то похудела и побледнела, и мы огорчаемся на нее. Меня посетила на днях ее милая мать.
Ну, что же еще вам сказать?
Далеко вы заехали, и в такой, другой совсем обстановке, вероятно побледнели все воспоминания о пережитом в Ясной Поляне тихом и однообразном прошлом.
Сегодня на могиле встретили Медведева с учредителем народных спектаклей…
Ну, прощайте, Валентин Федорович; передайте мой поклон вашей матери и сестре