— Значит, вечное колесо вертится снова?
— Конечно, мсье!
Так, разговаривая, они подошли, наконец, к последнему и самому главному из здешних ремесленников — к ювелиру. Сухой старичок ловко работал у горна. В ответ на приветствие он улыбнулся, покачал головой и вынес из шатра разные вещицы, сделанные из тончайшей серебряной проволоки, — коробочку, пару сережек и большие браслеты. Гай купил ажурные безделушки. Но это не все? Нет ли у него золота? Старичок исподлобья покосился на переводчика. Казенный плащ явно не внушал ему доверия. Нет, золота у него не бывает…
— Ну, все осмотрели, — облегченно вздохнул Гай.
— Можно возвращаться… Или… Вот тут выше, по тропинке к перевалу, есть площадка, с которой виден весь аррем. Хотите взглянуть?
На перекрестке дорог сидел молодой харатин в драном халате и с пестрой повязкой на курчавой голове. У его босых ног стояла ржавая банка из-под сгущенного молока. Увидев нищего, Гай бросил в банку монетку. Парень вытащил ее, положил за щеку и с удивлением протянул иностранцу свою банку.
— Что ему надо? Сайд засмеялся.
— Да это вовсе не нищий! Это продавец! Он продает банку и удивлен больше вашего!
Недоразумение выяснилось, зрители довольны. Продавец снова уселся на землю. Банка ему не нужна. Он решил выменять ее на две горсти проса. Теперь все заинтересовались его товаром. Гай сделал ему хорошую рекламу, и банка пошла по рукам. Гай увидел на ней надпись швейцарской фирмы, и ему сделалось грустно: «цивилизация» упорно расползалась вширь, лезла во все щели, проникала в самые далекие уголки. Оазис возле крепости уже в ее лапах, но она ищет все новых жертв, и вот здесь, в горах Хоггара, заметны первые грозные признаки ее приближения. Безобидные швейцары и их банки— это только начало. Своими глазами Гай увидел, что Страны Ужаса и Серой Смерти здесь нет: в самом сердце Сахары еще сохранились островки яркой и самобытной культуры, сохранилась относительная независимость и потому — жизнь. Последняя жизнь через последнюю независимость. Лейтенант д'Антрэг сказал, что в Сахаре есть нефть. Может быть… Тем хуже! Богатства окажутся причиной окончательного разорения и гибели настоящих владельцев этой земли: исчезнут воины, поэтессы, пестрые амфоры и мерно покачивающиеся караваны… Все здоровое и честное будет беспощадно уничтожено колонизаторами: появятся машины, люди в шлемах и синих очках с пистолетами у пояса, пышно расцветет их образ жизни…
Глава 7. В гостях у знатной таргии
Осмотр аррема закончился. У тропинки, ведущей из деревни к площадке Тэллюа, Гая ожидал сухой старичок с большими серьгами в ушах — уже знакомый ему ювелир. Оглянувшись по сторонам, он вынул из-за пазухи белый шелковый платок, развернул его и на двух ладонях протянул Гаю. Это была заколка для волос изумительной работы, с ажурным украшением из тончайшей витой проволоки, — золотая брошь, похожая на цветок. Ювелир что-то очень быстро говорил, указывая на шатер и повторяя имя его хозяйки:
— Тэллюа!
Он сладко улыбался и прикладывал заколку к лысине. Искушение было велико. Гай вспомнил утренний разговор и не очень уверенно вынул кошелек.
Днем, пока он знакомился с арремом, сюда подошел патрульный взвод, и теперь они собирались в гости не вдвоем, а втроем: Гай, Лоренцо и лейтенант д'Антрэг.
Они встретились перед последним поворотом тропинки.
— Нет, позвольте, — горячился Лоренцо, — вопрос следует решить сейчас. Он уже там. Экспедиции он нужен, и мне хотелось бы сделать ему приятное!
— Кто это? — спросил подошедший Гай, — О ком идет речь?
О туарегском вожде Алларе аг-Дуа, предводителе стоящего здесь сильного отряда. Мне необходимы его симпатии: в любой момент при раскопках мы можем найти большие ценности, и тогда доброе отношение этих разбойников может сослужить нам службу. Что вы скажете, мсье лейтенант?
— Мне все равно, пусть решит наш гость, — лениво ответил д'Антрэг, — Аллара я хорошо знаю.
— А для меня все туземцы интересны, — закончил спор Гай. — Не часто приходится обедать с туарегскими феодалами-разбойниками!
Вот и площадка. На ней раскинулся обширный шатер из пестрых тканей, позади него — шатры и навесы поменьше. У входа — шест с рогатым черепом какого-то животного и копья с флажками. Это заявки местных феодалов на благосклонность хозяйки. За палатками громкий смех и говор — это молодые женщины заняты стряпней. Какая бодрость! Воздух пьянит, как вино… Собираясь войти в шатер, Гай вдруг заметил над зубчатой вершиной горы легкое облачко. «Привет тебе!» — подумал он и поднял полу шатра.
В первый момент помещение показалось ему темным. Только через отверстие вверху радостно сияло небо и лился поток голубоватого света. Потом он заметил второй источник освещения — широкое отверстие в задней стене, затянутое прозрачной оранжевой кисеей: оно пылало, как большой фонарь. Постепенно глаза привыкли, и из темноты выплыл медный треножник, над которым вился дымок. Гай почувствовал запах благовонного курения. Рядом на корточках сидела молодая женщина в полосатом халате с белым веером в руках… Рабыня, по-здешнему шалитка. И еще проступили смутные очертания столика, ковер на полу и сидящая на нем фигура туарега…
Посреди шатра, под прорезью в потолке было устроено возвышение, покрытое цветными тканями и подушками, — что-то вроде ложа или эстрады. Столб света упирался в это сооружение, и на фоне прозрачной темноты шатра яркие краски драпировок сверкали, как эмаль. На возвышении лежала девушка, одетая в короткий белый халат, поверх которого был наброшен второй — ярко-желтый. Его широкие складки свободно обрисовывали небольшое стройное тело. Голубые лучи сверху и оранжевые со стороны перекрещивались как раз в этом месте и освещали мягким цветом ткани ее одежды, и золото украшений, и даже смуглую кожу: девушка светилась, как большой драгоценный камень.
Гай боялся заговорить, чтобы не спугнуть это светящееся видение — казалось, оно взмахнет яркими крыльями и упорхнет, как сказочная жар-птица.
— Это Большой Господин, о котором мы уже сообщали тебе, Тэллюа, — громко проговорил Лоренцо. Пришедшие опустились на ковер рядом с туарегским вождем, который сидел неподвижно, как изваяние.
Гай подошел к Тэллюа. Она встала и, прижав к груди обе руки, поклонилась ему в пояс. Гортанным голосом, с трудом подбирая французские слова, старательно и наивно, как ребенок в школе, она произнесла:
— Здравствуй, Большой Господин!
Началась официальная часть разговора, ряд обязательных вопросов и предписанных приличием ответов. Девушка говорила спокойно и рассматривала Гая из-под синих ресниц. Тот стоял с листком в руках и, заикаясь и морщась, читал подготовленные заранее ответы, пока церемония не подошла к концу.
Потом, обернувшись к рабыне, девушка продолжала говорить на своем языке, а та, с любопытством рассматривая Гая, переводила, мешая французские и итальянские слова: пусть аллах благословит пришельца… Рад ли он, что добрался до этой прекрасной страны? Слава аллаху, если да… Ее бедный шатер принадлежит ему, она его покорная рабыня…
Тэллюа спокойно стояла в сиянии небесных лучей, желтый атлас широких одежд мягко блестел в полутемном шатре. Гай смотрел на золотой обруч в ее волосах, продолговатое смуглое лицо, блестящие черные глаза и ярко накрашенный алый рот. Тонкие брови были насмешливо вздернуты.
«Нет, не рабыня, — подумал он, усаживаясь на ковер. — И, к сожалению, не моя…»
Рабыни принесли несколько кувшинов разной величины и чашки.
— Туареги не пьют спиртных напитков и не курят, но они люди, и у них есть своя страсть, национальное удовольствие и слабость — чаепитие, — пояснял Лоренцо. — Это единственный в Африке народ, любящий чай. Да, да, не удивляйтесь, мсье ван Эгмонд! В центре Сахары чай ценят не меньше, чем в Китае! Сейчас вы увидите ритуал приготовления чая в горах Хоггара.
Между тем Тэллюа насыпала сахарный песок из кувшина с узким горлышком в большой кувшин с широким горлышком, отмерила из маленького красного кувшинчика чай — так, как это делают аптекари, постукивая пальчиком по горлышку, долила немного кипяченой воды и стала покачивать смесь, заглядывая в кувшин одним глазом. Когда заварка настоялась, девушка крикнула, и другая рабыня быстро внесла котелок с еще булькающим кипятком. В этот котелок с кипятком была долита заварка — началась церемония чаепития.
Тэллюа опять говорила что-то рабыне-переводчице. Гортанный голос ее звучал, как мягкие удары гонга, она певуче растягивала слова, произнося сложные формулы здешних любезностей.
Девушка, видимо, с удовольствием играла роль хозяйки. Она стояла, слегка опустив голову, искоса поглядывая на сидящих гостей. Лионель и Аллар аг-Дуа молчали, Гай разглядывал хозяйку, разговор поддерживал Лоренцо. Раза два Гай почувствовал острое желание встать и хорошенько стукнуть его табуреткой по голове за наглый тон и грубые шутки.
— Откуда едет Большой Господин?
— Из Голландии… Ты знаешь, где это? Тэллюа делает грациозный жест отрицания.
— Очень далеко. Там всегда дождь.
— Каждый день?
— Вот именно.
Тэллюа изумленно переглянулась с рабыней. Она явно завидовала Гаю.
— Но если идет дождь, то нет солнца?
— Нет. На небе там всегда тучи. И часто бывает холодно и темно.
Теперь девушка разглядывала Гая с сочувствием.
— Бедный Большой Господин… Зачем же он живет в такой стране?
Тэллюа была озадачена и с любопытством ждала ответа.
— У него там много жен, — объяснил Лоренцо.
— Сколько же?
— Да пятьдесят наверняка наберется! Девушка была удивлена и что-то соображала.
— А детей?
— По трое и больше от каждой. Всего 168.
Этот вопрос обе женщины обсуждали между собой довольно долго. Цифру 168 рабыня переводила неуверенно, и Лоренцо подтвердил ее на пальцах. Он пощипывал желтые усы и улыбался.
— Аллах возлюбил Большого Господина, — серьезно заключила Тэллюа, глядя на Гая с уважением.
Налюбовавшись хозяйкой, Гай начал осторожно, искоса, наблюдать за Алларом. С туарегами он познакомился, и Аллар уже не казался ему таким удивительным, как при первой встрече. Одежда, осанка, манера держаться — все было уже знакомо, только более совершенно, внушительно и грозно: то были орлы, этот — лев. Одна живописная подробность заставила Гая улыбнуться: всю жизнь туареги носят плохо окрашенные темно-синие одежды и повязку на лице; с годами краска въедается в кожу и окрашивает ее.