– Посмотри, как Лена похудела. При мне этого бы не произошло. Вы отдавали её чужим людям, у вас самих не было времени следить за дочерью. Ребёнок требует внимания и заботы, а вы готовы её оставить кому угодно только бы пойти развлекаться. Она из-за этого вообще стала какой-то странной. Когда мы гуляли, она тыкала пальчиком в машину и каркала.
Боря засмеялся. Рая и Нина Михайловна удивлённо посмотрели на него и даже в глазках дочери был большой вопросительный знак.
– Чему ты так радуешься? – спросила Нина Михайловна, а Рая, не дожидаясь ответа, повела Лену в ванную.
– Лена не каркает, она говорит по-английски, – ответил Боря, – саг это машина.
– Она-то откуда знает?
– Я её научил.
– Ты? А ты советовался со специалистами?
Сказано это было таким тоном, что Борю передёрнуло. Глядя на тёщу в упор, он зло ответил:
– Нет, Нина Михайловна, не советовался, но всем мало-мальски грамотным людям известно, что лучше всего иностранный язык усваивается в детстве, а поскольку вы образованием не обременены и не знаете даже элементарных вещей, то должны поверить мне на слово.
– Я не смогла закончить институт, потому что рожала твою жену, а бумажка с печатью мне не нужна, меня жизнь научила. Я старше тебя и прекрасно понимаю, что от двух языков в Леночкиной маленькой головке все перепутается и она вообще не сможет говорить.
– В дворянских семьях специально нанимали учителей-иностранцев, чтобы обучать детей различным языкам.
– Дворяне могли делать, что хотели, а я не позволю так обращаться со своей внучкой.
– Мне не нужно ваше позволение, я буду воспитывать свою дочь, так как считаю нужным.
– Тогда она вырастет такой же антисоветчицей как ты и будет называть всех подонками и негодяями.
– К сожалению, в большинстве случаев она окажется права.
– По-твоему на земле есть только один порядочный человек – это ты.
– Нет, порядочных людей много, но в Советском Союзе их чаще всего называют диссидентами, сумасшедшими или американскими прихвостнями.
– Из-за тебя Лена может стать моральным уродом.
– Может, но не из-за меня, а из-за вашей партии.
– Моя партия тебе ничего плохого не сделала.
– Она мне всю жизнь искалечила.
– Нечего на зеркало пенять, если рожа крива.
– Это у вас глаза косы, а не у меня рожа крива.
– Как ты со мной разговариваешь.
– Как думаю, так и разговариваю. Ведь коммунисты учат всегда говорить правду, вот я и следую их завету, в отличие от вас.
– Я никогда никого не обманывала.
– Вы обманули всех своих сотрудников. Вы сказали, что ваше отчество Михайловна, хотя по паспорту вы Моисеевна.
– Я сделала это, чтобы им было легче, они люди простые, таких имён не слышали.
– Конечно, откуда они могли слышать про местечкового сапожника Мойше. Он, наверное, и сам не знал, что произвел на свет секретаршу партийной организации и что для деятеля коммунистического движения в Советском Союзе неприлично иметь такое отчество. В государстве, построенном по проекту Карла-основоположника, сам он тоже оказался бы человеком второго сорта.
– Ты просто брызжешь ненавистью, когда говоришь о стране, которая тебе всё дала. Такому антисоветчику не место в нашем обществе и если бы ты не был моим зятем, я бы первая лишила тебя гражданства и выгнала из страны паршивой метлой.
– Сделайте милость, похлопочите перед своим правительством. Пусть оно даст мне выездную визу и я не буду осквернять вашу землю своим присутствием. Я вам хорошо заплачу.
Раньше миротворцем в таких ситуациях выступала Рая, но сейчас она была в ванной и из-за шума воды ничего не слышала, а спор переходил на всё более высокие тона. И Поланская и Борис, уже не сдерживаясь в выражениях, говорили то, что давно у них накипело. В конце концов, Нина Михайловна воскликнула:
– Я не хочу, чтобы ты жил в моём доме.
– Я и сам не хочу, – ответил он.
– Ну, так и уходи отсюда!
Через несколько минут Рая вышла из ванны.
– Где Боря? – спросила она.
– Он разговаривал со мной как последний хам. Он совершенно не умеет себя вести и я не хочу терпеть его оскорбления.
– Не терпи, тебя никто не заставляет, а где он?
– Я сказала ему, чтобы он уходил.
– Что?!
– Он обзывал меня последними словами, он, он…
– Ты не имеешь права.
– Что я ему плохого сделала. Я ведь помогаю вам, как только могу, я жертвую для вас своей личной жизнью.
– Ничем ты не жертвуешь, просто она у тебя не сложилась и ты вымещаешь это на нём.
– Да, не сложилась, но вам я всё равно помогаю, а вы платите мне черной неблагодарностью. В наше время дети уважали родителей.
– А в наше ещё и родители должны уважать детей.
– Рая, он унижает меня на каждом шагу, он специально всё делает наперекор, а если я пытаюсь ему что-то посоветовать, он прерывает меня на полуслове. Он пользуется тем, что меня некому защитить, если бы твой отец был жив, он не посмел бы себя так вести.
– Не лезь к нему со своими советами.
– Я же ему ничего плохого не желаю. Ты-то можешь это понять.
– Нет, не могу. Как бы ты себя повела, если бы он начал тебя учить жизни.
– Рая, ты моя дочь, а защищаешь чужого человека.
– Он мой муж, отец моего ребёнка.
– Я знаю, кто он, можешь мне не напоминать. У тебя есть нормальная семья, а у меня нет ничего, – заплакала Поланская.
– Давай разменяем квартиру. Так всем будет спокойнее.
– Что мы за неё получим? Две однокомнатные клетушки. Мне-то много места не надо, а вам? У вас дочь, она скоро подрастёт, как тогда вы будете жить?
– Если это единственный выход, я готова. Я хочу, чтобы у Лены был отец.
Разговор с матерью затянулся до утра и закончился слезами с обеих сторон.
А Борис провёл ночь у Саши Иванова. К родителям он идти не хотел, точно зная, что они не одобрят его поведения.
Когда на следующий день он встретился с Раей, она вместо приветствия спросила:
– Кого ты наказываешь?
– Никого, я выполняю желание твоей матери.
– С каких это пор ты стал такой послушный.
– А как бы ты себя повела, если бы тебя выгнали из дома?
– Я бы повела себя так, чтобы до этого не дошло. Не надо было с ней спорить. Ты же знаешь, что это бесполезно.
– Ян не начинал.
– Нет, конечно, ты только пытался доказать ей, что она не права. Как будто не знаешь, что переубедить её может только очередное постановление партии. Кого ты наказал? Думаешь её? Ты наказал меня с Леной. Тебе, конечно, удобно жить у Сашки. Там ты вольная птица и можешь делать, что угодно, но меня ты превращаешь в соломенную вдову, а свою дочь в сироту. Ты ушел от нас, а не от неё. Моей мамашке твой уход только на руку. Ей спокойнее, когда тебя нет, но какая бы она ни была, она Лену любит и все для нее делает. А сама она сейчас в таком положении, что ей можно только посочувствовать.
– Я ей сочувствую, но хамства терпеть не хочу.
– Боря, такую няню как она ты не найдешь ни за какие деньги.
– Последний месяц она нянчила Зубова.
– Она устроила Ленку в детский сад, а там до сих пор с твоей дочери пылинки сдувают. Если у тебя есть мозги, ты должен понимать как это важно. У наших знакомых дети постоянно болеют, а Ленка тьфу-тьфу-тьфу, – Рая поплевала через левое плечо и попыталась постучать мужа по лбу.
– У моей дочери стойкий иммунитет к социалистической системе, – сказал он, уклоняясь.
– Если бы не моя мать, то Ленку бы никакой иммунитет не уберёг. Знаешь, как воспитатели детского сада облегчают себе работу? Устраивают сквознячок во время мёртвого часа, а на следующий день половина малышей заболевает. Ты этого хочешь? Или хочешь, чтобы твой ребенок был здоров? Люди ради детей терпят гораздо больше, чем взбалмошный характер тёщи. Работа в детском саду никогда не могла занять мою маму. Семья для неё гораздо важнее. А после смерти отца она этого лишилась. Моя мамашка ведёт такую бурную деятельность, чтобы израсходовать энергию. Ты думаешь, она такой уж убеждённый коммунист?
– Ничего я про неё не думаю, пусть она делает, что хочет и даже бежит впереди паровоза, но только пусть не ожидает, что я буду бежать рядом и нести красный флаг. Если ей нравится читать передовицы газеты «Правда» и смотреть съезды родной коммунистической партии пусть читает и смотрит. Это её дело.
– Ай-яй-яй, сколько патетики. Ты никогда не был таким красноречивым и лучше не становись. Ты не можешь понять её состояния, ты мужчина. У неё нет личной жизни. Она каждый день наблюдает нашу и каждый день сравнивает. Она считает, что заслужила больше, она ещё достаточно молода и привлекательна. А Зубов… чёрт его знает, что у него на уме. Но твое поведение это тоже шиш в кармане. Жить мы можем только с ней. Разменивать квартиру глупо, снимать комнату дорого, а получить жильё нам не светит.
– Поэтому я должен терпеть её оскорбления?
– Ты тоже не ангел.
– Я и не хочу быть ангелом, я хочу быть самим собой.
– Что ты предлагаешь?
– Ехать в Америку.
– Это не улучшает её отношение к тебе, а мысль о том, что она останется одна, её пугает.
– Пусть едет снами.
– В таком возрасте, без языка, что она там будет делать?
– Да какой у неё возраст! Ты сама говоришь, что она достаточно молода.
– Смотря для чего. Нельзя взрослое дерево пересадить на новое место. Оно там не приживётся.
– В Америке такая почва, что любая коряга расцветёт буйным цветом. А твоя мамочка легко приспосабливается. Приехала же она в Москву из какой-то Жмеринки и прекрасно здесь устроилась.
– Боря, я не хочу об этом говорить.
– А я хочу, потому что нам здесь не светит не только с квартирой, нам здесь вообще ничего не светит. Я и преподавать-то устроился только благодаря твоему отцу.
– Почему же мой отец смог стать заместителем директора такого большого завода, да ещё и с допуском высшей степени секретности. Почему другие здесь нормально живут, а ты не можешь?
– Наверное, они умнее меня или хитрее, а может умеют жопу лизать или у них мохнатая лапа. Я не знаю и меня это не интересует, но у меня здесь всё идёт наперекосяк.